Reading room | Alexandre Dumas | Vingt ans après | 📋 | 📖 | 🔀 | French ⇄ Russian

Глава LXVIII Суд

Le lendemain une garde nombreuse conduisait Charles Ier devant la haute cour qui devait le juger.

На другой день многочисленный конвой отвёл Карла I в верховный суд, который должен был его судить.

La foule envahissait les rues et les maisons voisines du palais ; aussi, dès les premiers pas que firent les quatre amis, ils furent arrêtés par l’obstacle presque infranchissable de ce mur vivant ; quelques hommes du peuple, robustes et hargneux, repoussèrent même Aramis si rudement, que Porthos leva son poing formidable et le laissa retomber sur la face farineuse d’un boulanger, laquelle changea immédiatement de couleur et se couvrit de sang, écachée qu’elle était comme une grappe de raisins mûrs.

Толпа наводняла улицы и завладела крышами домов, примыкавших к зданию. Поэтому с первых же своих шагов наши друзья натолкнулись на почти непреодолимое препятствие в виде живой стены. Какие-то простолюдины, здоровенные и грубые парни, толкнули Арамиса так сильно, что Портос поднял свой грозный кулак и опустил его на вымазанную мукой физиономию одного из них – видимо, булочника; от удара лицо булочника мгновенно переменило цвет и покрылось кровью, став похожим на помятую кисть спелого винограда.

La chose fit grande rumeur ; trois hommes voulurent s’élancer sur Porthos ; mais Athos en écarta un, d’Artagnan l’autre, et Porthos jeta le troisième par-dessus sa tête.

Это произвело некоторое волнение в толпе; три человека бросились было на Портоса, но Атос отстранил одного из них, д’Артаньян другого, а Портос перебросил третьего через голову.

Quelques Anglais amateurs de pugilat apprécièrent la façon rapide et facile avec laquelle avait été exécutée cette manœuvre, et battirent des mains.

Несколько англичан, любители бокса, тотчас же оценили ловкость и быстроту этого манёвра и захлопали в ладоши.

Peu s’en fallut alors qu’au lieu d’être assommés, comme ils commençaient à le craindre, Porthos et ses amis ne fussent portés en triomphe ; mais nos quatre voyageurs, qui craignaient tout ce qui pouvait les mettre en lumière, parvinrent à se soustraire à l’ovation.

Немногого недоставало, чтобы вся эта сцена, во время которой наши друзья стали уже побаиваться, что толпа их, пожалуй, раздавит, не вызвала бурного ликования; но наши путешественники, избегая всего, что могло бы обратить на них внимание, поспешили укрыться от восторгов зрителей. Впрочем, доказав свою геркулесовскую силу, они кое-чего добились:

Cependant ils gagnèrent une chose à cette démonstration herculéenne, c’est que la foule s’ouvrit devant eux et qu’ils parvinrent au résultat qui un instant auparavant leur avait paru impossible, c’est-à-dire à aborder le palais.

толпа расступилась перед ними. Они свободно достигли цели, которая ещё минуту назад казалась им недостижимой, и пробрались к зданию суда.

Tout Londres se pressait aux portes des tribunes ; aussi, lorsque les quatre amis réussirent à pénétrer dans une d’elles, trouvèrent-ils les trois premiers bancs occupés.

Весь Лондон теснился у дверей, которые вели на трибуны, назначенные для публики. Когда четверым друзьям удалось наконец проникнуть на одну из них, они увидели, что три первые скамьи уже заняты.

Ce n’était que demi-mal pour des gens qui désiraient ne pas être reconnus ; ils prirent donc leurs places, fort satisfaits d’en être arrivés là, à l’ exception de Porthos, qui désirait montrer son pourpoint rouge et ses chausses vertes, et qui regrettait de ne pas être au premier rang.

Это не слишком огорчило их, так как они отнюдь не желали быть узнанными. Они заняли места, очень довольные тем, что им удалось протолкаться. Один Портос очень жалел, что не попал в первый ряд, так как ему хотелось щегольнуть своим красным камзолом и зелёными штанами.

Les bancs étaient disposés en amphithéâtre, et de leur place les quatre amis dominaient toute l’assemblée.

Скамьи были расположены амфитеатром, и с высоты своих мест друзья могли видеть все собрание.

Le hasard avait fait justement qu’ils étaient entrés dans la tribune du milieu et qu’ils se trouvaient juste en face du fauteuil préparé pour Charles Ier.

Случайно они попали на среднюю трибуну и очутились как раз против кресла, приготовленного для Карла I.

Vers onze heures du matin le roi parut sur le seuil de la salle.

Около одиннадцати часов утра король появился на пороге зала.

Il entra environné de gardes, mais couvert et l’air calme, et promena de tous côtés un regard plein d’assurance, comme s’il venait présider une assemblée de sujets soumis, et non répondre aux accusations d’une cour rebelle.

Его окружала стража. Он был в шляпе, держался спокойно и обвёл твёрдым и уверенным взглядом весь зал, словно пришёл председательствовать на собрании покорных подданных, а не отвечать на обвинение суда, состоящего из мятежников.

Les juges, fiers d’avoir un roi à humilier, se préparaient visiblement à user de ce droit qu’ils s’étaient arrogé.

Судьи, радуясь возможности унизить короля, видимо, готовились воспользоваться правом, которое они себе присвоили.

En conséquence, un huissier vint dire à Charles Ier que l’usage était que l’accusé se découvrît devant lui.

И вот к королю подошёл один из приставов и сказал ему, что согласно обычаю обвиняемый должен обнажить голову перед судьями.

Charles, sans répondre un seul mot, enfonça son feutre sur sa tête, qu’il tourna d’un autre côté ; puis, lorsque l’huissier se fut éloigné, il s’assit sur le fauteuil préparé en face du président, fouettant sa botte avec un petit jonc qu’il portait à la main.

Не отвечая ни слова, Карл ещё глубже надвинул на голову свою фетровую шляпу и отвернулся; затем, когда пристав отошёл, он сел в кресло, приготовленное для него против председателя, постёгивая себя по сапогу хлыстиком, который был у него в руках.

Parry, qui l’accompagnait, se tint debout derrière lui.

Парри, сопровождавший короля, стал за его креслом.

D’Artagnan, au lieu de regarder tout ce cérémonial, regardait Athos, dont le visage reflétait toutes les émotions que le roi, à force de puissance sur lui-même, parvenait à chasser du sien.

Д’Артаньян, вместо того чтобы смотреть на этот церемониал, наблюдал за Атосом; его лицо выдавало все те чувства, которые сумел подавить король, лучше владевший собой.

Cette agitation d’Athos, l’homme froid et calme, l’effraya.

Волнение Атоса, обычно столь спокойного и хладнокровного, испугало д’Артаньяна.

— J’espère bien, lui dit-il en se penchant à son oreille, que vous allez prendre exemple de Sa Majesté et ne pas vous faire sottement tuer dans cette cage ?

– Надеюсь, – сказал он ему на ухо, – вы возьмёте пример с короля и не дадите глупейшим образом изловить себя в этой западне.

— Soyez tranquille, dit Athos.

– Будьте покойны, – отвечал Атос.

— Ah ! ah !

– Ага! –

continua d’Artagnan, il paraît que l’on craint quelque chose, car voici les postes qui se doublent ; nous n’avions que des pertuisanes, voici des mousquets.

продолжал д’Артаньян. – Они, кажется, чего-то опасаются; смотрите, они удвоили охрану. Раньше были видны только солдаты с алебардами, а сейчас появились ещё мушкетёры.

Il y en a maintenant pour tout le monde : les pertuisanes regardent les auditeurs du parquet, les mousquets sont à notre intention.

Теперь хватит на всех; алебарды следят за публикой там внизу, а мушкеты направлены на нас.

— Trente, quarante, cinquante, soixante-dix hommes, dit Porthos en comptant les nouveaux venus.

– Тридцать, сорок, пятьдесят, семьдесят, – говорил Портос, считая прибывших солдат.

— Eh ! dit Aramis, vous oubliez l’officier, Porthos, il vaut cependant, ce me semble, bien la peine d’être compté.

– Э, – заметил ему Арамис, – вы забыли офицера, Портос, а его, мне кажется, стоит включить в счёт.

— Oui-da !

– О да! –

dit d’Artagnan.

сказал д’Артаньян.

Et il devint pâle de colère, car il avait reconnu Mordaunt qui, l’épée nue, conduisait les mousquetaires derrière le roi, c’est-à-dire en face des tribunes.

И он побледнел от гнева, узнав Мордаунта в офицере, который с обнажённой шпагой в руке ввёл отряд мушкетёров и поставил их позади короля, как раз напротив трибуны.

— Nous aurait-il reconnus ?

– Неужели он нас узнал? –

continua d’Artagnan ; c’est que, dans ce cas, je battrais très-promptement en retraite.

продолжал д’Артаньян. – Если да, то я немедленно отступаю.

Je ne me soucie aucunement qu’on m’impose un genre de mort, et désire fort mourir à mon choix.

Я вовсе не желаю, чтобы мне назначили определённый род смерти.

Or, je ne choisis pas d’être fusillé dans une boîte.

Я хочу выбрать его себе по собственному вкусу и отнюдь не желаю быть застреленным в этой мышеловке.

— Non, dit Aramis, il ne nous a pas vus.

– Нет, – успокоил его Арамис, – он нас не видит.

Il ne voit que le roi.

Он смотрит только на короля.

Mordieu !

Гнусная тварь!

avec quels yeux il le regarde, l’insolent !

Какими глазами смотрит он на него! Негодяй!

Est-ce qu’il haïrait Sa Majesté autant qu’il nous hait nous-mêmes ?

Неужели он ненавидит короля так же сильно, как нас?

— Pardieu !

– Ещё бы, черт возьми! –

dit Athos, nous ne lui avons enlevé que sa mère, nous, et le roi l’a dépouillé de son nom et de sa fortune.

сказал Атос. – Мы лишили его только матери, а король отнял у него имя и состояние.

— C’est juste, dit Aramis ; mais, silence !

– Это верно, – подтвердил Арамис. – Но тише.

voici le président qui parle au roi.

Председатель что-то говорит королю.

En effet, le président Bradshaw interpellait l’auguste accusé.

Действительно, председатель Бредшоу обратился к обвиняемому монарху.

— Stuart, lui dit-il, écoutez l’appel nominal de vos juges, et adressez au tribunal les observations que vous aurez à faire.

– Стюарт, – сказал он ему, – прослушайте поимённую перекличку ваших судей и сделайте ваши заявления суду, если они у вас найдутся.

Le roi, comme si ces paroles ne s’adressaient point à lui, tourna la tête d’un autre côté.

Король отвернулся в сторону, как будто эти слова относились не к нему.

Le président attendit, et comme aucune réponse ne vint, il se fit un instant de silence.

Председатель подождал, и так как ответа не последовало, то воцарилось минутное молчание; все собрание словно замерло, ловя малейший звук.

Sur cent soixante-trois membres désignés, soixante-treize seulement pouvaient répondre car les autres, effrayés de la complicité d’un pareil acte, s’étaient abstenus.

Из ста шестидесяти трёх человек, назначенных членами суда, могли откликнуться только семьдесят три, так как остальные, побоявшись участия в таком деле, не явились в суд.

— Je procède à l’appel, dit Bradshaw sans paraître remarquer l’absence des trois cinquièmes de l’assemblée.

– Я приступаю к перекличке, – сказал Бредшоу, как бы не замечая, что в собрании не хватает трёх пятых состава.

Et il commença à nommer les uns après les autres les membres présents et absents.

И он стал по очереди возглашать имена всех членов суда, присутствующих и отсутствующих.

Les présents répondaient d’une voix forte ou faible, selon qu’ils avaient ou non le courage de leur opinion.

Присутствующие откликались – кто громко, кто тихо, смотря по тому, насколько твёрды они были в своих убеждениях.

Un court silence suivait le nom des absents, répétés deux fois.

Когда произносилось имя отсутствующего, наступала коротенькая пауза, после чего его имя повторялось второй раз.

Le nom du colonel Fairfax vint à son tour, et fut suivi d’un de ces silences courts mais solennels qui dénonçaient l’absence des membres qui n’avaient pas voulu personnellement prendre part à ce jugement.

Очередь дошла до полковника Ферфакса; двоекратный вызов его сопровождался торжественным молчанием, показавшим, что полковник не пожелал лично принять участие в этом судилище.

— Le colonel Fairfax ?

– Полковник Ферфакс! –

répéta Bradshaw.

повторил Бредшоу.

— Fairfax ?

– Ферфакс? –

répondit une voix moqueuse, qu’à son timbre argentin on reconnut pour une voix de femme, il a trop d’esprit pour être ici.

вдруг раздался насмешливый голос, нежный, серебристый тембр которого сразу выдал женщину. – Ферфакс слишком умен, чтобы прийти сюда.

Un immense éclat de rire accueillit ces paroles prononcées avec cette audace que les femmes puisent dans leur propre faiblesse, faiblesse qui les soustrait à toute vengeance.

Слова эти были встречены громким смехом всех присутствующих: они были произнесены с той беззаботной смелостью, которую женщины черпают в своей слабости, обеспечивающей безнаказанность.

— C’est une voix de femme, s’écria Aramis.

– Женский голос! – воскликнул Арамис. –

Ah ! par ma foi, je donnerais beaucoup pour qu’elle fût jeune et jolie.

Ах, много бы я дал, чтобы она была молода и красива!

Et il monta sur le gradin pour tâcher de voir dans la tribune d’où la voix était partie.

И он влез на скамью, вглядываясь в трибуну, с которой послышался голос.

— Sur mon âme, dit Aramis, elle est charmante !

– Клянусь честью, – промолвил Арамис, – она прелестна.

regardez donc, d’Artagnan, tout le monde la regarde, et malgré le regard de Bradshaw, elle n’a point pâli.

Смотрите, д’Артаньян, все смотрят на неё, но даже под взглядом Бредшоу она не побледнела.

— C’est lady Fairfax elle-même, dit d’Artagnan ; vous la rappelez-vous, Porthos ?

– Это леди Ферфакс, – сказал д’Артаньян. – Вы помните её, Портос?

nous l’avons vue avec son mari chez le général Cromwell.

Мы видели её с мужем у генерала Кромвеля.

Au bout d’un instant le calme troublé par cet étrange épisode se rétablit, et l’appel continua.

Через минуту спокойствие, нарушенное этим забавным эпизодом, восстановилось, и перекличка продолжалась.

— Ces drôles vont lever la séance, quand ils s’apercevront qu’ils ne sont pas en nombre suffisant, dit le comte de La Fère.

– Эти плуты закроют заседание, когда увидят, что они в недостаточном количестве, – сказал граф де Ла Фер.

— Vous ne les connaissez pas, Athos ; remarquez donc le sourire de Mordaunt, voyez comme il regarde le roi.

– Вы их не знаете, Атос. Поглядите, как улыбается Мордаунт, как он смотрит на короля.

Ce regard est-il celui d’un homme qui craint que sa victime lui échappe ?

Такой ли взгляд бывает у человека, который боится, что жертва от него ускользнёт?

Non, non, c’est le sourire de la haine satisfaite, de la vengeance sûre de s’assouvir.

Нет, это улыбка удовлетворенной ненависти, уверенности в мщении.

Ah ! basilic maudit, ce sera un heureux jour pour moi que celui où je croiserai avec toi autre chose que le regard !

О презренный гад, я назову счастливым тот день, когда мы с тобой скрестим кое-что поострее взглядов!

— Le roi est véritablement beau, dit Porthos ; et puis voyez, tout prisonnier qu’il est, comme il est vêtu avec soin.

– Король поистине красавец, – заметил Портос. – Вы видите: хотя он и в плену, а как тщательно одет!

La plume de son chapeau vaut au moins cinquante pistoles, regardez-la donc, Aramis.

Одно перо на его шляпе стоит по меньшей мере пятьдесят пистолей. Посмотрите, Арамис.

L’appel achevé, le président donna ordre de passer à la lecture de l’acte d’accusation.

Перекличка окончилась. Председатель приказал приступить к чтению обвинительного акта.

Athos, pâlit :

Атос побледнел.

il était trompé encore une fois dans son attente.

Он ещё раз обманулся в своих ожиданиях:

Quoique les juges fussent en nombre insuffisant, le procès allait s’instruire, le roi était donc condamné d’avance.

хотя судьи и были в недостаточном количестве, суд все же начался. Ясно было, что король осужден заранее.

— Je vous l’avais dit, Athos, fit d’Artagnan en haussant les épaules. Mais vous doutez toujours.

– Ведь я вам говорил, Атос, – сказал ему д’Артаньян, пожимая плечами, – но вы вечно сомневаетесь.

Maintenant prenez votre courage à deux mains et écoutez, sans vous faire trop de mauvais sang, je vous prie, les petites horreurs que ce monsieur en noir va dire de son roi avec licence et privilège.

Теперь возьмите себя в руки и, стараясь поменьше горячиться, слушайте те пакости, которые этот господин в чёрном будет ничтоже сумняшеся говорить о своём короле.

En effet, jamais plus brutale accusation, jamais injures plus basses, jamais plus sanglant réquisitoire n’avaient encore flétri la majesté royale. Jusque-là on s’était contenté d’assassiner les rois, mais ce n’était du moins qu’à leurs cadavres qu’on avait prodigué l’insulte. Charles Ier écoutait le discours de l’accusateur avec une attention toute particulière, laissant passer les injures, retenant les griefs, et, quand la haine débordait par trop, quand l’accusateur se faisait bourreau par avance, il répondait par un sourire de mépris.

Карл I слушал обвинительный акт с напряженным вниманием, пропуская мимо ушей оскорбления и стараясь удержать в памяти жалобы; а когда ненависть переходила границы, когда обвинитель заранее присваивал себе роль палача, он отвечал лишь презрительной усмешкой.

C’était, après tout, une œuvre capitale et terrible que celle où ce malheureux roi retrouvait toutes ses imprudences changées en guet-apens, ses erreurs transformées en crimes.

Обвинения были тяжёлые, ужасные. Все неосторожные поступки злополучного короля приписывались дурному умыслу с его стороны, а все его ошибки были превращены в преступления.

D’Artagnan, qui laissait couler ce torrent d’injures avec tout le dédain qu’elles méritaient, arrêta cependant son esprit judicieux sur quelques-unes des inculpations de l’accusateur.

Д’Артаньян, небрежно слушая этот поток оскорблений с тем презрением, какого они заслуживали, все же со свойственной ему чуткостью обратил внимание на некоторые пункты обвинения.

— Le fait est, dit-il, que si l’on punit pour imprudence et légèreté, ce pauvre roi mérite punition ; mais il me semble que celle qu’il subit en ce moment est assez cruelle.

– Сказать по правде, – обратился он к своим друзьям, – если следует наказывать за легкомыслие и неблагоразумие, то этот несчастный король заслуживает наказания; но наказание, которому его сейчас подвергают, уже достаточно жестоко.

— En tout cas, répondit Aramis, la punition ne saurait atteindre le roi, mais ses ministres, puisque la première loi de la constitution est :

– Во всяком случае, – отвечал Арамис, – наказанию должны подвергнуться не король, а его министры, так как первый закон английской конституции гласит:

Le roi ne peut faillir.

«Король не может ошибаться».

— Pour moi, pensait Porthos en regardant Mordaunt et ne s’occupant que de lui, si ce n’était troubler la majesté de la situation, je sauterais de la tribune en bas, je tomberais en trois bonds sur M. Mordaunt, que j’étranglerais ; je le prendrais par les pieds et j’en assommerais tous ces mauvais mousquetaires qui parodient les mousquetaires de France.

«Что до меня, – размышлял Портос, глядя на Мордаунта и думая только о нем, – то если бы я не боялся нарушить торжественность обстановки, я спрыгнул бы вниз с трибуны и в три прыжка очутился бы возле Мордаунта. Я бы задушил его, а затем схватил бы его за ноги и отдубасил им всех этих дрянных мушкетеришек, представляющих скверную пародию на наших французских мушкетёров.

Pendant ce temps-là, d’Artagnan, qui est plein d’esprit et d’à-propos, trouverait peut-être un moyen de sauver le roi.

Тем временем д’Артаньян, который всегда столь отважен и предприимчив, может быть, нашёл бы средство спасти короля.

Il faudra que je lui en parle.

Надо будет поговорить с ним об этом».

Quant à Athos, le feu au visage, les poings crispés, les lèvres ensanglantées par ses propres morsures, il écumait sur son banc, furieux de cette éternelle insulte parlementaire et de cette longue patience royale, et ce bras inflexible, ce cœur inébranlable s’étaient changés en une main tremblante et un corps frissonnant.

Между тем Атос, с пылающим взором, крепко сжимая кулаки и до крови кусая губы, весь кипел от ярости, слушая эти бесконечные глумления и дивясь безмерному терпению короля. Его твёрдая рука, его верное сердце трепетали от возмущения.

À ce moment l’accusateur terminait son office par ces mots :

В эту минуту обвинитель закончил свою речь словами:

« La présente accusation est portée par nous au nom du peuple anglais. »

– Настоящее обвинение предъявляется от имени английского народа.

Il y eut à ces paroles un murmure dans les tribunes, et une autre voix, non pas une voix de femme, mais une voix d’homme, mâle et furieuse, tonna derrière d’Artagnan.

Эти слова вызвали ропот на трибунах, и другой голос, уже не женский, а мужской, твёрдый и гневный, прогремел позади д’Артаньяна:

— Tu mens !

– Ты лжёшь!

s’écria cette voix, et les neuf dixièmes du peuple anglais ont horreur de ce que tu dis !

Девять десятых английского народа ужасаются твоим словам.

Cette voix était celle d’Athos, qui, hors de lui, debout, le bras étendu, interpellait ainsi l’accusateur public.

Это был Атос. Не в силах совладать с собой, он вскочил с места, протянул руку к обвинителю и бросил ему в лицо свои гневные слова.

À cette apostrophe, roi, juges, spectateurs, tout le monde tourna les yeux vers la tribune où étaient les quatre amis.

Король, судьи, публика и все собравшиеся тотчас повернулись к трибуне, где находились наши друзья.

Mordaunt fit comme les autres et reconnut le gentilhomme autour duquel s’étaient levés les trois autres Français, pâles et menaçants.

Мордаунт сделал то же самое и сразу узнал французского офицера, около которого поднялись его трое друзей, бледные и угрожающие.

Ses yeux flamboyèrent de joie, il venait de retrouver ceux à la recherche et à la mort desquels il avait voué sa vie.

В глазах Мордаунта вспыхнула радость: наконец-то он нашёл тех, отыскать и убить которых было целью его жизни.

Un mouvement furieux appela près de lui vingt de ses mousquetaires, et montrant du doigt la tribune où étaient ses ennemis :

Гневным движением подозвав к себе десятка два мушкетёров, он указал им на трибуну, где сидели его враги, и скомандовал:

— Feu sur cette tribune ! dit-il.

– Пли по этой трибуне!

Mais alors, rapides comme la pensée, d’Artagnan saisissant Athos par le milieu du corps, Porthos emportant Aramis, sautèrent à bas des gradins, s’élancèrent dans les corridors, descendirent rapidement les escaliers et se perdirent dans la foule ; tandis qu’à l’intérieur de la salle les mousquets abaissés menaçaient trois mille spectateurs, dont les cris de miséricorde et les bruyantes terreurs arrêtèrent l’élan déjà donné au carnage.

Но тут д’Артаньян быстрее молнии схватил Атоса, а Портос – Арамиса; одним прыжком перемахнув через головы сидевших впереди, они бросились в коридор, спустились по лестнице и смешались с толпой. Тем временем в зале три тысячи зрителей сидели под наведёнными мушкетами, и только мольбы о пощаде и крики ужаса предотвратили едва не начавшуюся бойню.

Charles avait aussi reconnu les quatre Français ; il mit une main sur son cœur pour en comprimer les battements, l’autre sur ses yeux pour ne pas voir égorger ses fidèles amis.

Карл тоже узнал четырёх французов; одною рукой он схватился за грудь, как бы желая сдержать биение сердца, а другой закрыл глаза, чтобы не видеть гибели своих верных друзей.

Mordaunt, pâle et tremblant de rage, se précipita hors de la salle, l’épée nue à la main, avec dix hallebardiers, fouillant la foule, interrogeant, haletant, puis il revint sans avoir rien trouvé.

Мордаунт, бледный, дрожа от ярости, бросился из залы с обнажённой шпагой в руке во главе десятка солдат. Он расталкивал толпу, расспрашивал, метался, наконец вернулся ни с чем.

Le trouble était inexprimable.

Суматоха была невообразимая.

Plus d’une demi-heure se passa sans que personne pût se faire entendre.

Более получаса стоял такой шум, что нельзя было расслышать собственного голоса.

Les juges croyaient chaque tribune prête à tonner.

Судьи опасались, что с любой трибуны могут грянуть выстрелы.

Les tribunes voyaient les mousquets dirigés sur elles, et, partagées entre la crainte et la curiosité, demeuraient tumultueuses et agitées.

Сидевшие на трибунах глядели в направленные на них дула, волновались и шумели, снедаемые страхом и любопытством.

Enfin le calme se rétablit.

Наконец тишина восстановилась.

— Qu’avez-vous à dire pour votre défense ?

– Что вы можете сказать в свою защиту? –

demanda Bradshaw au roi.

спросил Бредшоу у короля.

Alors, du ton d’un juge et non de celui d’un accusé, la tête toujours couverte, se levant, non point par humilité, mais par domination : — Avant de m’interroger, dit Charles, répondez-moi.

– Прежде чем спрашивать меня, – начал Карл тоном скорее судьи, чем обвиняемого, не снимая шляпы и поднимаясь с кресла не с покорным, а с повелительным видом, – прежде чем спрашивать меня, ответьте мне сами.

J’étais libre à Newcastle, j’y avais conclu un traité avec les deux chambres.

В Ньюкасле я был свободен и заключил договор с обеими палатами.

Au lieu d’accomplir de votre part ce traité que j’accomplissais de la mienne, vous m’avez acheté aux Écossais, pas cher, je le sais, et cela fait honneur à l’économie de votre gouvernement.

Вместо того чтобы выполнить этот договор так, как я выполнял его со своей стороны, вы купили меня у шотландцев, купили за недорогую цену, насколько мне известно, и это делает честь бережливости вашего правительства.

Mais pour m’avoir payé le prix d’un esclave, espérez-vous que j’aie cessé d’être votre roi ?

Но если вы купили меня, как раба, то неужели вы думаете, что я перестал быть вашим королём?

Non pas.

Нисколько.

Vous répondre serait l’oublier.

Отвечать вам – значит забыть об этом.

Je ne vous répondrai donc que lorsque vous m’aurez justifié de vos droits à m’interroger.

Поэтому я отвечу вам только тогда, когда вы докажете мне ваше право ставить мне вопросы.

Vous répondre serait vous reconnaître pour mes juges, et je ne vous reconnais que pour mes bourreaux.

Отвечать вам – значит признать вас моими судьями, а я признаю в вас только своих палачей.

Et au milieu d’un silence de mort, Charles, calme, hautain et toujours couvert, se rassit sur son fauteuil.

И среди гробового молчания Карл, спокойный, гордый, не снимая шляпы, снова уселся в кресло.

— Que ne sont-ils là, les Français ! murmura Charles avec orgueil et en tournant les yeux vers la tribune où ils étaient apparus un instant, ils verraient que leur ami, vivant, est digne d’être défendu ; mort, d’être pleuré.

– О, почему их здесь нет, моих французов, – прошептал Карл, устремляя гордый взор на ту трибуну, где они появились на одну минуту. –

Mais il eut beau sonder les profondeurs de la foule, et demander en quelque sorte à Dieu ces douces et consolantes présences, il ne vit rien que des physionomies hébétées et craintives ; il se sentit aux prises avec la haine et la férocité.

Если бы они были там, они увидали бы, что друг их при жизни был достоин защиты, а после смерти – сожаления. Но напрасно старался он проникнуть взором в толпу, напрасно надеялся встретить сочувственные взгляды. На него отовсюду смотрели тупые и боязливые лица; он чувствовал вокруг себя лишь ненависть и злобу.

— Eh bien, dit le président voyant Charles décidé à se taire invinciblement, soit, nous vous jugerons malgré votre silence ; vous êtes accusé de trahison, d’abus de pouvoir et d’assassinat.

– Хорошо, – сказал председатель, видя, что Карл твердо решил молчать. – Хорошо, мы будем судить вас, несмотря на ваше молчание. Вы обвиняетесь в измене, в злоупотреблении властью и в убийстве.

Les témoins feront foi.

Свидетели будут приведены к присяге.

Allez, et une prochaine séance accomplira ce que vous vous refusez à faire dans celle-ci.

Теперь ступайте; следующее заседание принудит вас к тому, что вы отказываетесь сделать сегодня.

Charles se leva ; et se retournant vers Parry, qu’il voyait pâle et les tempes mouillées de sueur :

Карл поднялся и, обернувшись к Парри, увидел, что тот стоит бледнее мертвеца, с каплями холодного пота на лбу.

— Eh bien !

– Что с тобой, мой дорогой Парри? –

mon cher Parry, lui dit-il, qu’as-tu donc et qui peut t’agiter ainsi ?

спросил он. – Что так взволновало тебя?

— Oh ! sire, dit Parry les larmes aux yeux et d’une voix suppliante, sire, en sortant de la salle, ne regardez pas à votre gauche.

– О ваше величество, – умоляющим голосом отвечал ему сквозь слезы Парри, – если будете выходить из зала, не смотрите влево.

— Pourquoi cela, Parry ?

– Почему, Парри?

— Ne regardez pas, je vous en supplie, mon roi !

– Не смотрите, умоляю вас, ваше величество.

— Mais qu’y a-t-il ?

– Да в чем дело?

parle donc, dit Charles en essayant de voir à travers la haie de gardes qui se tenaient derrière lui.

Говори же, – настаивал Карл, пытаясь заглянуть за шеренгу солдат, стоявшую позади него.

— Il y a ; mais vous ne regarderez point, sire, n’est-ce pas ?

– Там… но вы не станете смотреть, ваше величество, не правда ли?..

Il y a que, sur une table, ils ont fait apporter la hache avec laquelle on exécute les criminels.

Там на столе лежит топор, которым казнят преступников.

Cette vue est hideuse ; ne regardez pas, sire, je vous en supplie.

Это гнусное зрелище; не смотрите, ваше величество, умоляю вас.

— Les sots !

– Глупцы! –

dit Charles, me croient-ils donc un lâche comme eux ?

проговорил Карл. – Неужели они считают меня таким жалким трусом, как они сами?

Tu fais bien de m’avoir prévenu ; merci, Parry.

Ты хорошо сделал, что предупредил меня; благодарю тебя, Парри.

Et comme le moment était venu de se retirer, le roi sortit suivant ses gardes.

И так как настало время уходить, король вышел в сопровождении стражи.

À gauche de la porte, en effet, brillait d’un reflet sinistre, celui du tapis rouge sur lequel elle était déposée, la hache blanche, au long manche poli par la main de l’exécuteur.

Действительно, налево от входной двери лежал, зловеще отражая красный цвет сукна, на которое его положили, стальной топор с длинной деревянной рукояткой, отполированной рукой палача.

Arrivé en face d’elle, Charles s’arrêta ; et se tournant avec un sourire :

Поравнявшись с ним, Карл остановился и, обращаясь к топору, сказал со смехом:

— Ah ! ah !

– А, это ты, топор!

dit-il en riant, la hache !

Славное пугало, вполне достойное тех, кто не знает, что такое рыцарь.

Épouvantail ingénieux et bien digne de ceux qui ne savent pas ce que c’est qu’un gentilhomme ; tu ne me fais pas peur, hache du bourreau, ajouta-t-il en la fouettant du jonc mince et flexible qu’il tenait à la main, et je te frappe, en attendant patiemment et chrétiennement que tu me le rendes.

Я не боюсь тебя, секира палача, – добавил он, стегнув его своим тонким, гибким хлыстом, который держал в руке. – Удар за тобой, и я буду ждать его с христианским терпением.

Et haussant les épaules avec un royal dédain, il continua sa route, laissant stupéfaits ceux qui s’étaient pressés en foule autour de cette table pour voir quelle figure ferait le roi en voyant cette hache qui devait séparer sa tête de son corps.

И, пожав плечами с чисто королевским достоинством, он прошёл вперёд, повергнув в изумление всех теснившихся вокруг стола, чтобы посмотреть, какое лицо сделает король при виде топора, который в недалёком будущем отделит его голову от туловища.

— En vérité, Parry, continua le roi en s’éloignant, tous ces gens-là me prennent, Dieu me pardonne ! pour un marchand de coton des Indes, et non pour un gentilhomme accoutumé à voir briller le fer ; pensent-ils donc que je ne vaux pas bien un boucher !

– Право, Парри, – продолжал король, идя по коридору, – все эти люди принимают меня за какого-то колониального торговца хлопком, а не за рыцаря, привыкшего к блеску стали.

Comme il disait ces mots, il arriva à la porte.

Неужели они думают, что я не стою мясника? Говоря это, он подошёл к выходу.

Une longue file de peuple était accourue, qui, n’ayant pu trouver place dans les tribunes, voulait au moins jouir de la fin du spectacle dont la plus intéressante partie lui était échappée.

Здесь теснилась громадная толпа людей, которым не нашлось места на трибунах и которые желали насладиться концом зрелища, хотя самой интересной части его им не удалось видеть.

Cette multitude innombrable, dont les rangs étaient semés de physionomies menaçantes, arracha un léger soupir au roi.

Среди этого неисчислимого множества людей король не встретил ни одного сочувственного взгляда; всюду видны были угрожающие лица. Из груди его вырвался лёгкий вздох.

— Que de gens, pensa-t-il, et pas un ami dévoué !

«Сколько людей, – подумал он, – и ни одного преданного друга».

Et comme il disait ces paroles de doute et de découragement en lui-même, une voix répondant à ces paroles dit près de lui :

И когда в душе его проносилась эта мысль, внушённая сомнением и отчаянием, словно отвечая на неё, чей-то голос рядом с ним произнёс:

— Salut à la majesté tombée !

– Слава павшему величию!

Le roi se retourna vivement, les larmes aux yeux et au cœur.

Король быстро обернулся; на глазах его блеснули слезы, сердце болезненно сжалось.

C’était un vieux soldat de ses gardes qui n’avait pas voulu voir passer devant lui son roi captif sans lui rendre ce dernier hommage.

Это был старый солдат его гвардии. Увидя проходящего мимо него пленного короля, он не мог удержаться, чтобы не отдать ему этой последней чести.

Mais au même instant le malheureux fut presque assommé à coups de pommeau d’épée.

Но несчастный тут же чуть не был забит ударами сабельных рукояток.

Parmi les assommeurs, le roi reconnut le capitaine Groslow.

В числе бросившихся на него король узнал капитана Грослоу.

— Hélas !

– Боже мой! –

dit Charles, voici un bien grand châtiment pour une bien petite faute.

воскликнул Карл. – Какое жестокое наказание за столь ничтожный проступок!

Puis, le cœur serré, il continua son chemin, mais il n’avait pas fait cent pas, qu’un furieux, se penchant entre deux soldats de la haie, cracha au visage du roi, comme jadis un Juif infâme et maudit avait craché au visage de Jésus le Nazaréen.

С болью в сердце король продолжал свой путь, но не успел он сделать и ста шагов, как какой-то разъярённый человек, протиснувшись между двумя конвойными, плюнул ему в лицо.

De grands éclats de rire et de sombres murmures retentirent tout ensemble:

Одновременно раздался громкий смех и смутный ропот.

la foule s’écarta, se rapprocha, ondula comme une mer tempétueuse, et il sembla au roi qu’il voyait reluire au milieu de la vague vivante les yeux étincelants d’Athos.

Толпа отступила, затем вновь нахлынула и заволновалась, как бурное море. Королю показалось, что среди этих живых волн он видит горящие глаза Атоса.

Charles s’essuya le visage et dit avec un triste sourire :

Карл отёр лицо и проговорил с грустной улыбкой:

— Le malheureux !

– Несчастный!

pour une demi-couronne il en ferait autant à son père.

За полкроны он оскорбил бы и родного отца!

Le roi ne s’était pas trompé ; il avait vu en effet Athos et ses amis, qui, mêlés de nouveau dans les groupes, escortaient d’un dernier regard le roi-martyr.

Король не ошибся: он действительно видел Атоса и его друзей, которые, снова вмешавшись в толпу, провожали его последним взглядом.

Quand le soldat salua Charles, le cœur d’Athos se fondit de joie ; et lorsque ce malheureux revint à lui, il put trouver dans sa poche dix guinées qu’y avait glissées le gentilhomme français.

Когда солдат отсалютовал Карлу, сердце Атоса растаяло от радости; и когда этот несчастный пришел в себя, он смог найти в своем кармане десять гиней, которые сунул туда французский джентльмен.

Mais quand le lâche insulteur cracha au visage du roi prisonnier, Athos porta la main à son poignard.

Но когда трусливый обидчик плюнул в лицо пленному королю, Атос приложил руку к своему кинжалу.

Mais d’Artagnan arrêta cette main, et d’une voix rauque :

Но д'Артаньян остановил эту руку и хриплым голосом:

— Attends !

- Подожди !

dit-il.

он сказал.

Jamais d’Artagnan n’avait tutoyé ni Athos ni le comte de La Fère.

Д'Артаньян никогда не говорил фамильярно ни с Атосом, ни с графом де Ла Фером.

Athos s’arrêta.

Атос остановился.

D’Artagnan s’appuya sur Athos, fit signe à Porthos et à Aramis de ne pas s’éloigner, et vint se placer derrière l’homme aux bras nus, qui riait encore de son infâme plaisanterie et que félicitaient quelques autres furieux.

Д'Артаньян оперся на Атоса, сделал знак Портосу и Арамису не уходить, подошел и встал позади человека с голыми руками, который все еще смеялся над своей гнусной шуткой и которого несколько разъяренных поздравляли.

Cet homme s’achemina vers la Cité.

Этот человек шел в сторону города.

D’Artagnan, toujours appuyé sur Athos, le suivit en faisant signe à Porthos et à Aramis de les suivre eux-mêmes.

Д'Артаньян, все еще опираясь на Атоса, последовал за ним, сделав Портосу и Арамису знак следовать за ними.

L’homme aux bras nus, qui semblait un garçon boucher, descendit avec deux compagnons par une petite rue rapide et isolée qui donnait sur la rivière.

Голорукий человек, похожий на мальчика мясника, спустился с двумя товарищами по крутой пустынной улочке, выходившей на реку.

D’Artagnan avait quitté le bras d’Athos et marchait derrière l’insulteur.

Д'Артаньян оставил руку Атоса и шел позади обидчика.

Arrivés près de l’eau, ces trois hommes s’aperçurent qu’ils étaient suivis, s’arrêtèrent, et, regardant insolemment les Français, échangèrent quelques lazzi entre eux.

Подойдя к воде, эти трое заметили, что за ними следят, остановились и, нагло глядя на французов, обменялись между собой несколькими лацци.

— Je ne sais pas l’anglais, Athos, dit d’Artagnan, mais vous le savez, vous, et vous m’allez servir d’interprète.

-- Я не знаю английского, Атос, -- сказал д'Артаньян, -- но вы его знаете и будете служить мне переводчиком.

Et à ces mots, doublant le pas, ils dépassèrent les trois hommes.

И при этих словах, удвоив шаг, они обогнали троих мужчин.

Mais se retournant tout à coup, d’Artagnan marcha droit au garçon boucher, qui s’arrêta, et le touchant à la poitrine du bout de son index :

Но вдруг обернувшись, д'Артаньян подошел прямо к мальчику-мяснику, который остановился и кончиком указательного пальца коснулся его груди:

— Répétez-lui ceci, Athos, dit-il à son ami : « Tu as été lâche, tu as insulté un homme sans défense, tu as souillé la face de ton roi, tu vas mourir !… »

«Повтори ему это, Атос, — сказал он своему другу, — ты был трус, ты оскорбил беззащитного человека, ты осквернил лицо своего короля, ты умрешь!..»

Athos, pâle comme un spectre et que d’Artagnan tenait par le poignet, traduisit ces étranges paroles à l’homme, qui, voyant ces préparatifs sinistres et l’œil terrible de d’Artagnan, voulut se mettre en défense.

Атос, бледный, как призрак, которого д'Артаньян держал за запястье, перевел эти странные слова человеку, который, видя эти зловещие приготовления и грозный взгляд д'Артаньяна, хотел защищаться.

Aramis, à ce mouvement, porta la main à son épée.

Арамис при этом движении поднял руку к мечу.

— Non, pas de fer, pas de fer !

"Нет, нет железа, нет железа!" -

dit d’Artagnan, le fer est pour les gentilshommes.

сказал д'Артаньян, - железо для джентльменов.

Et, saisissant le boucher à la gorge :

И, схватив мясника за горло:

— Porthos, dit d’Artagnan, assommez-moi ce misérable d’un seul coup de poing.

-- Портос, -- сказал д'Артаньян, -- вырубите этого негодяя одним ударом кулака.

Porthos leva son bras terrible, le fit siffler en l’air comme la branche d’une fronde, et la masse pesante s’abattit avec un bruit sourd sur le crâne du lâche, qu’elle brisa.

Портос поднял свою страшную руку, заставил ее засвистеть в воздухе, как ветвь пращи, и тяжелая масса с глухим стуком упала на череп труса, который и проломила.

L’homme tomba comme tombe un bœuf sous le marteau.

Человек пал, как вол под молотом.

Ses compagnons voulurent crier, voulurent fuir, mais la voix manqua à leur bouche, et leurs jambes tremblantes se dérobèrent sous eux.

Товарищи его хотели закричать, хотели бежать, но их голоса сорвались с губ, а дрожащие ноги подкосились под ними.

— Dites-leur encore ceci, Athos, continua d’Artagnan : « Ainsi mourront tous ceux qui oublient qu’un homme enchaîné est une tête sacrée, qu’un roi captif est deux fois le représentant du Seigneur. »

-- Скажи им это еще раз, Атос, -- продолжал д'Артаньян, -- так умрут все те, кто забудет, что человек в цепях есть священная голова, что плененный король -- вдвойне представитель Господа. »

Athos répéta les paroles de d’Artagnan.

Атос повторил слова д'Артаньяна.

Les deux hommes, muets et les cheveux hérissés, regardèrent le corps de leur compagnon qui nageait dans des flots de sang noir ; puis, retrouvant à la fois la voix et les forces, ils s’enfuirent avec un cri et en joignant les mains.

Двое мужчин, немые и с дыбом, смотрели на тело своего товарища, которое плавало в потоках черной крови; затем, обретя и голос, и силу, с криком и рукоплесканиями бежали.

— Justice est faite !

"Правосудие свершилось!" —

dit Porthos en s’essuyant le front.

сказал Портос, вытирая лоб.

— Et maintenant, dit d’Artagnan à Athos, ne doutez point de moi et tenez-vous tranquille, je me charge de tout ce qui regarde le roi.

-- А теперь, -- сказал д'Артаньян Атосу, -- не сомневайтесь во мне и молчите, я отвечаю за все, что касается короля.

Get short URL

Text alignment