Reading room | Alexandre Dumas | Vingt ans après | 📋 | 📖 | 🔀 | French ⇄ Russian

Глава XL Письмо Кромвеля

Au moment où Madame Henriette quittait les Carmélites pour se rendre au Palais-Royal, un cavalier descendait de cheval à la porte de cette demeure royale, et annonçait aux gardes qu’il avait quelque chose de conséquence à dire au cardinal Mazarin.

В ту минуту, как королева Генриетта выезжала из монастыря кармелиток, направляясь в Пале-Рояль, какой-то всадник сошёл с коня у ворот королевского дворца и объявил страже, что имеет сообщить нечто важное кардиналу Мазарини.

Bien que le cardinal eût souvent peur, comme il avait encore plus souvent besoin d’avis et de renseignements, il était assez accessible.

Хотя кардинал и был очень труслив, все же доступ к нему был сравнительно лёгок: он часто нуждался в разных указаниях и сведениях со стороны.

Ce n’était point à la première porte qu’on trouvait la difficulté véritable, la seconde même se franchissait assez facilement, mais à la troisième veillait, outre le garde et les huissiers, le fidèle Bernouin, cerbère qu’aucune parole ne pouvait fléchir, qu’aucun rameau, fût-il d’or, ne pouvait charmer.

Действительные затруднения начинались не у первой двери; да и вторую тоже можно было легко пройти, но зато у третьей, кроме караула и лакеев, всегда бодрствовал верный Бернуин, цербер, которого нельзя было умилостивить никакими словами, как и нельзя было околдовать никакой веткой, хотя бы золотой.

C’était donc à la troisième porte que celui qui sollicitait ou réclamait une audience devait subir un interrogatoire formel.

Итак, каждый, кто просил или требовал у кардинала аудиенции, у третьей двери должен был подвергнуться форменному допросу.

Le cavalier, ayant laissé son cheval attaché aux grilles de la cour, monta le grand escalier, et s’adressant aux gardes dans la première salle :

Всадник, привязав свою лошадь к решётке двора, поднялся по главной лестнице и обратился к караулу в первой зале.

— M. le cardinal Mazarin ? dit-il. — Passez, répondirent les gardes sans lever le nez, les uns de dessus leurs cartes et les autres de dessus leurs dés, enchantés d’ailleurs de faire comprendre que ce n’était pas à eux de remplir l’office de laquais.

– Проходите дальше, – отвечали, не поднимая глаз, караульные, занятые игрою кто в карты, кто в кости и очень довольные случаем показать, что лакейские обязанности их не касаются.

Le cavalier entra dans la seconde salle.

Незнакомец прошёл в следующую залу.

Celle-ci était gardée par les mousquetaires et les huissiers.

Эта зала охранялась мушкетёрами и лакеями.

Le cavalier répéta sa demande.

Незнакомец повторил свой вопрос.

— Avez-vous une lettre d’audience ?

– Есть у вас бумага, дающая право на аудиенцию? –

demanda un huissier s’avançant au-devant du solliciteur.

спросил один из придворных лакеев, подходя к просителю.

— J’en ai une, mais pas du cardinal Mazarin.

– У меня есть письмо, но не от кардинала Мазарини.

— Entrez et demandez M. Bernouin, dit l’huissier. Et il ouvrit la porte de la troisième chambre.

– Войдите и спросите господина Бернуина, – сказал служитель и отворил дверь в третью комнату.

Soit par hasard, soit qu’il se tînt à son poste habituel, Bernouin était debout derrière cette porte et avait tout entendu.

Случайно ли в этот раз, или это было его обычное место, но за дверью как раз стоял сам Бернуин, который, конечно, все слышал.

— C’est moi, Monsieur, que vous cherchez, dit-il.

– Я, сударь, тот, кого вы ищете, – сказал он. –

De qui est la lettre que vous apportez à Son Éminence ?

От кого у вас письмо к его высокопреосвященству?

— Du général Olivier Cromwell, dit le nouveau venu ; veuillez dire ce nom à Son Éminence, et venir rapporter s’il peut me recevoir oui ou non.

– От генерала Оливера Кромвеля, – отвечал вновь прибывший. – Сообщите это его высокопреосвященству и спросите, может ли он принять меня.

Et il se tint debout dans l’attitude sombre et fière qui était particulière aux puritains.

Он стоял с мрачным и гордым видом, свойственным пуританам.

Bernouin, après avoir promené sur toute la personne du jeune homme un regard inquisiteur, rentra dans le cabinet du cardinal, auquel il transmit les paroles du messager.

Бернуин, осмотрев молодого человека испытующим взглядом с ног до головы, вошёл в кабинет кардинала и передал ему слова незнакомца.

— Un homme porteur d’une lettre d’Olivier Cromwell ?

– Человек с письмом от Оливера Кромвеля? –

dit Mazarin ; et quelle espèce d’homme ?

переспросил кардинал. – А как он выглядит?

— Un vrai Anglais, Monseigneur ; cheveux blond-roux, plutôt roux que blonds ; œil gris-bleu, plutôt gris que bleu ; pour le reste, orgueil et raideur.

– Настоящий англичанин, монсеньор, светловолосый с рыжеватым оттенком, скорее рыжий, с серо-голубыми, почти серыми глазами; воплощённая надменность и непреклонность.

— Qu’il donne sa lettre.

– Пусть он передаст письмо.

— Monseigneur demande la lettre, dit Bernouin en repassant du cabinet dans l’antichambre.

– Монсеньор требует письмо, – сказал Бернуин, возвращаясь из кабинета в приёмную.

— Monseigneur ne verra pas la lettre sans le porteur, répondit le jeune homme ; mais pour vous convaincre que je suis réellement porteur d’une lettre, regardez, la voici.

– Монсеньор получит письмо только от меня, из рук в руки, – отвечал молодой человек, – а чтобы вы убедились, что у меня действительно есть письмо, вот оно, смотрите.

Bernouin regarda le cachet ; et, voyant que la lettre venait véritablement du général Olivier Cromwell, il s’apprêta à retourner près de Mazarin.

Бернуин осмотрел печать и, увидев, что письмо действительно от генерала Оливера Кромвеля, повернулся, чтобы снова войти к Мазарини.

— Ajoutez, dit le jeune homme, que je suis non pas un simple messager, mais un envoyé extraordinaire.

– Прибавьте ещё, – сказал ему молодой человек, – что я не простой гонец, а чрезвычайный посол.

Bernouin rentrant dans le cabinet, et sortant après quelques secondes :

Бернуин вошёл в кабинет и через несколько секунд возвратился.

— Entrez, Monsieur, dit-il en tenant la porte ouverte.

– Войдите, сударь, – сказал он, отворяя дверь.

Mazarin avait eu besoin de toutes ces allées et venues pour se remettre de l’émotion que lui avait causée l’annonce de cette lettre, mais quelque perspicace que fût son esprit, il cherchait en vain quel motif avait pu porter Cromwell à entrer avec lui en communication.

Все эти хождения Бернуина взад и вперёд были необходимы Мазарини, чтобы оправиться от волнения, вызванного в нем известием о письме Кромвеля. Но несмотря на всю проницательность, он все-таки не мог догадаться, что заставило Кромвеля вступить с ним в сношения.

Le jeune homme parut sur le seuil de son cabinet ; il tenait son chapeau d’une main et la lettre de l’autre.

Молодой человек показался на пороге его кабинета, держа шляпу в одной руке, а письмо в другой.

Mazarin se leva.

Мазарини встал.

— Vous avez, Monsieur, dit-il, une lettre de créance pour moi ?

– У вас, сударь, – сказал он, – есть верительное письмо ко мне?

— La voici, Monseigneur, dit le jeune homme.

– Да, вот оно, монсеньор, – отвечал молодой человек.

Mazarin prit la lettre, la décacheta et lut :

Мазарини взял письмо, распечатал его и прочёл:

« M. Mordaunt, un de mes secrétaires, remettra cette lettre d’introduction à Son Éminence le cardinal Mazarini, à Paris ; il est porteur, en outre, pour Son Éminence, d’une seconde lettre confidentielle.

«Господин Мордаунт, один из моих секретарей, вручит это верительное письмо его высокопреосвященству кардиналу Мазарини в Париже; кроме того, у него есть другое, конфиденциальное, письмо к его преосвященству.

« Olivier Cromwell. »

.Оливер Кромвель».

— Fort bien, monsieur Mordaunt, dit Mazarin, donnez-moi cette seconde lettre et asseyez-vous.

– Отлично, господин Мордаунт, – сказал Мазарини, – давайте мне это другое письмо и садитесь.

Le jeune homme tira de sa poche une seconde lettre, la donna au cardinal et s’assit.

Молодой человек вынул из кармана второе письмо, вручил его кардиналу и сел.

Cependant, tout à ses réflexions, le cardinal avait pris la lettre, et, sans la décacheter, la tournait et la retournait dans sa main ; mais pour donner le change au messager, il se mit à l’interroger selon son habitude, et convaincu qu’il était, par l’expérience, que peu d’hommes parvenaient à lui cacher quelque chose lorsqu’il interrogeait et regardait à la fois :

Кардинал, занятый своими мыслями, взял письмо и некоторое время держал его в руках, не распечатывая. Чтобы сбить посланца с толку, он начал, по своему обыкновению, его выспрашивать, вполне убеждённый по опыту, что мало кому удаётся скрыть от него что-либо, когда он начинает расспрашивать, глядя в глаза собеседнику.

— Vous êtes bien jeune, monsieur Mordaunt, pour ce rude métier d’ambassadeur où échouent parfois les plus vieux diplomates.

– Вы очень молоды, господин Мордаунт, – сказал он, – для трудной роли посла, которая не удаётся иногда и самым старым дипломатам.

— Monseigneur, j’ai vingt-trois ans ; mais Votre Éminence se trompe en me disant que je suis jeune.

– Монсеньор, мне двадцать три года, но ваше преосвященство ошибается, считая меня молодым.

J’ai plus d’âge qu’elle, quoique je n’aie point sa sagesse.

Я старше вас, хотя мне и недостаёт вашей мудрости.

— Comment cela, Monsieur ?

– Что это значит, сударь? –

dit Mazarin, je ne vous comprends pas.

спросил Мазарини. – Я вас не понимаю.

— Je dis, Monseigneur, que les années de souffrance comptent double, et que depuis vingt ans je souffre.

– Я говорю, монсеньор, что год страданий должен считаться за два, а я страдаю уже двадцать лет.

— Ah ! oui, je comprends, dit Mazarin, défaut de fortune ; vous êtes pauvre, n’est-ce pas ?

– Ах так, я понимаю, – сказал Мазарини, – у вас нет состояния, вы бедны, не правда ли?

Puis il ajouta en lui-même :

И он подумал про себя:

— Ces révolutionnaires anglais sont tous des gueux et des manants.

«Эти английские революционеры сплошь нищие и неотёсанные мужланы».

— Monseigneur, je devais avoir un jour une fortune de six millions ; mais on me l’a prise.

– Монсеньор, мне предстояло получить состояние в шесть миллионов, но у меня его отняли.

— Vous n’êtes donc pas un homme du peuple ?

– Значит, вы не простого звания? –

dit Mazarin étonné.

спросил Мазарини с удивлением.

— Si je portais mon titre je serais lord ; si je portais mon nom, vous eussiez entendu un des noms les plus illustres de l’Angleterre.

– Если бы я носил свой титул, я был бы лордом; если бы я носил своё имя, вы услышали бы одно из самых славных имен Англии.

— Comment vous appelez-vous donc ? demanda Mazarin.

– Как же вас зовут?

— Je m’appelle M. Mordaunt, dit le jeune homme en s’inclinant.

– Меня зовут Мордаунт, – отвечал молодой человек, кланяясь.

Mazarin comprit que l’envoyé de Cromwell désirait garder son incognito.

Мазарини понял, что посланец Кромвеля хочет сохранить инкогнито.

Il se tut un instant, mais pendant cet instant, il le regarda avec une attention plus grande encore qu’il n’avait fait la première fois.

Он помолчал несколько секунд, глядя на посланца с ещё большим вниманием, чем вначале.

Le jeune homme était impassible.

Молодой человек казался совершенно бесстрастным.

— Au diable ces puritains ! dit tout bas Mazarin, ils sont taillés dans le marbre.

«Черт бы побрал этих пуритан, – подумал Мазарини, – все они точно каменные».

Et tout haut :

Затем он спросил:

— Mais il vous reste des parents ? dit-il.

– Но у вас есть родственники?

— Il m’en reste un, oui, Monseigneur.

– Да, есть один, монсеньор.

— Alors il vous aide ?

– Он, конечно, помогает вам?

— Je me suis présenté trois fois pour implorer son appui, et trois fois il m’a fait chasser par ses valets.

– Я три раза являлся к нему, умоляя о помощи, и три раза он приказывал лакеям прогнать меня.

— Oh ! mon Dieu !

– О боже мой, дорогой господин Мордаунт! –

mon cher monsieur Mordaunt, dit Mazarin, espérant faire tomber le jeune homme dans quelque piège par sa fausse pitié, mon Dieu !

воскликнул Мазарини, надеясь своим притворным состраданием завлечь молодого человека в какую-нибудь ловушку. – Боже мой!

que votre récit m’intéresse donc !

Как трогателен ваш рассказ!

Vous ne connaissez donc pas votre naissance ?

Значит, вы ничего не знаете о своём рождении?

— Je ne la connais que depuis peu de temps.

– Я узнал о нем очень недавно.

— Et jusqu’au moment où vous l’avez connue ?…

– А до тех пор?

— Je me considérais comme un enfant abandonné.

– Я считал себя подкидышем.

— Alors vous n’avez jamais vu votre mère ?

– Значит, вы никогда не видали вашей матери?

— Si fait, Monseigneur ; quand j’étais enfant, elle vint trois fois chez ma nourrice ; je me rappelle la dernière fois qu’elle vint comme si c’était aujourd’hui.

– Нет, монсеньор, когда я был ребёнком, она три раза заходила к моей кормилице. Последний её приход я помню так же хорошо, как если бы это было вчера.

— Vous avez bonne mémoire, dit Mazarin.

– У вас хорошая память, – произнёс Мазарини.

— Oh, oui, Monseigneur, dit le jeune homme, avec un si singulier accent, que le cardinal sentit un frisson lui courir par les veines.

– О да, монсеньор, – сказал молодой человек с таким выражением, что у кардинала пробежала дрожь по спине.

— Et qui vous élevait ?

– Кто же вас воспитывал? –

demanda Mazarin.

спросил Мазарини.

— Une nourrice française, qui me renvoya quand j’eus cinq ans, parce que personne ne la payait plus, en me nommant ce parent dont souvent ma mère lui avait parlé.

– Кормилица-француженка; когда мне исполнилось пять лет, она прогнала меня, так как ей перестали платить за меня. Она назвала мне имя моего родственника, о котором ей часто говорила моя мать.

— Que devîntes-vous ?

– Что же было с вами потом?

— Comme je pleurais et mendiais sur les grands chemins, un ministre de Kingston me recueillit, m’instruisit dans la religion calviniste, me donna toute la science qu’il avait lui-même, et m’aida dans les recherches que je fis de ma famille.

– Я плакал и просил милостыню на улицах, и один протестантский пастор из Кингстона взял меня к себе, воспитал на протестантский лад, передал мне все свои знания и помог мне искать родных.

— Et ces recherches ?

– И ваши поиски…

— Furent infructueuses ; le hasard fit tout.

– Были тщетны. Все открылось благодаря случаю.

— Vous découvrîtes ce qu’était devenue votre mère ?

– Вы узнали, что сталось с вашей матерью?

— J’appris qu’elle avait été assassinée par ce parent aidé de quatre de ses amis, mais je savais déjà que j’avais été dégradé de la noblesse et dépouillé de tous mes biens par le roi Charles Ier.

– Я узнал, что она была умерщвлена этим самым родственником при содействии четырёх его друзей. Несколько ранее выяснилось, что король Карл Первый отнял у меня дворянство и все моё имущество.

— Ah ! je comprends maintenant pourquoi vous servez M. Cromwell.

– А, теперь я понимаю, почему вы служите Кромвелю.

Vous haïssez le roi.

Вы ненавидите короля?

— Oui, Monseigneur, je le hais !

– Да, монсеньор, я его ненавижу! –

dit le jeune homme.

сказал молодой человек.

Mazarin vit avec étonnement l’expression diabolique avec laquelle le jeune homme prononça ces paroles :

Мазарини был поражён тем, с каким дьявольским выражением произнёс Мордаунт эти слова.

comme les visages ordinaires se colorent de sang, son visage, à lui, se colora de fiel et devint livide.

Обычно от гнева лица краснеют из-за прилива крови, лицо же молодого человека окрасилось желчью и стало смертельно бледным.

— Votre histoire est terrible, monsieur Mordaunt, et me touche vivement ; mais, par bonheur pour vous, vous servez un maître tout-puissant.

– Ваша история ужасна, господин Мордаунт, – сказал Мазарини, – и очень меня тронула. К счастью для вас, вы служите очень могущественному человеку.

Il doit vous aider dans vos recherches.

Он должен помочь вам в ваших поисках.

Nous avons tant de renseignements, nous autres.

Ведь нам, власть имущим, нетрудно получить любые сведения.

— Monseigneur, à un bon chien de race il ne faut montrer que le bout d’une piste pour qu’il arrive sûrement à l’autre bout.

– Монсеньор, хорошей ищейке достаточно показать малейший след, чтобы она распутала его до конца.

— Mais ce parent dont vous m’avez entretenu, voulez-vous que je lui parle ?

– А не хотите ли вы, чтобы я поговорил с этим вашим родственником? –

dit Mazarin qui tenait à se faire un ami près de Cromwell.

спросил Мазарини, которому очень хотелось приобрести друга среди приближенных Кромвеля.

— Merci, Monseigneur, je lui parlerai moi-même.

– Благодарю вас, монсеньор, я поговорю с ним лично.

— Mais ne m’avez-vous pas dit qu’il vous maltraitait ?

– Но вы, кажется, говорили, что он обошёлся с вами дурно?

— Il me traitera mieux la première fois que je le verrai.

– Он обойдётся со мной лучше при следующей встрече.

— Vous avez donc un moyen de l’attendrir ?

– Значит, у вас есть средство смягчить его?

— J’ai un moyen de me faire craindre.

– У меня есть средство заставить себя бояться.

Mazarin regardait le jeune homme, mais à l’éclair qui jaillit de ses yeux il baissa la tête, et embarrassé de continuer une semblable conversation, il ouvrit la lettre de Cromwell.

Мазарини посмотрел на молодого человека, но молния, сверкнувшая в его глазах, заставила кардинала потупиться; затрудняясь продолжать подобный разговор, он вскрыл письмо Кромвеля.

Peu à peu les yeux du jeune homme redevinrent ternes et vitreux comme d’habitude, et il tomba dans une rêverie profonde.

Мало-помалу глаза молодого человека снова потускнели и стали бесцветны, как всегда; глубокая задумчивость охватила его.

Après avoir lu les premières lignes, Mazarin se hasarda à regarder en dessous si Mordaunt n’épiait pas sa physionomie ; et remarquant son indifférence :

Прочитав первые строки, Мазарини решился украдкой взглянуть на своего собеседника, чтобы убедиться, не следит ли тот за выражением его лица:

— Faites donc faire vos affaires, dit-il en haussant imperceptiblement les épaules, par des gens qui font en même temps les leurs !

однако Мордаунт, по-видимому, был вполне равнодушен. – Плохо поручать дело человеку, который занят только своими делами, – пробормотал кардинал, чуть заметно пожав плечами. –

Voyons ce que veut cette lettre.

Посмотрим, однако, что в этом письме.

Nous la reproduisons textuellement :

Вот подлинный текст письма:

« À Son Éminence « Monseigneur le cardinal Mazarini.

«Его высокопреосвященствумонсеньору кардиналу Мазарини.

« J’ai voulu, Monseigneur, connaître vos intentions au sujet des affaires présentes de l’Angleterre.

.Я желал бы, монсеньор, узнать ваши намерения в отношении нынешнего положения дел в Англии.

Les deux royaumes sont trop voisins pour que la France ne s’occupe pas de notre situation, comme nous nous occupons de celle de la France.

Оба государства слишком близкие соседи, чтобы Францию не затрагивало положение дел в Англии, точно так же как и нас затрагивает то, что происходит во Франции.

Les Anglais sont presque tous unanimes pour combattre la tyrannie du roi Charles et de ses partisans.

Англичане почти единодушно восстали против тирании короля Карла и его приверженцев.

Placé à la tête de ce mouvement par la confiance publique, j’en apprécie mieux que personne la nature et les conséquences.

Поставленный общественным доверием во главе этого движения, я лучше, чем кто-либо, вижу его характер и последствия.

Aujourd’hui je fais la guerre et je vais livrer au roi Charles une bataille décisive.

В настоящее время я веду войну и намерен дать королю Карлу решительную битву.

Je la gagnerai, car l’espoir de la nation et l’esprit du Seigneur sont avec moi.

Я её выиграю, так как на моей стороне надежды всей нации и благоволение божье.

Cette bataille gagnée, le roi n’a plus de ressources en Angleterre ni en Écosse ; et s’il n’est pas pris ou tué, il va essayer de passer en France pour recruter des soldats et se refaire des armes et de l’argent.

Когда я выиграю эту битву, то королю уже не на что будет рассчитывать ни в Англии, ни в Шотландии, и если он не будет захвачен в плен или убит, то постарается переправиться во Францию, чтобы навербовать себе войска и раздобыть оружие и деньги.

Déjà la France a reçu la reine Henriette, et, involontairement sans doute, a entretenu un foyer de guerre civile inextinguible dans mon pays ; mais Madame Henriette est fille de France et l’hospitalité de la France lui était due.

Франция уже дала приют королеве Генриетте и этим, без сомнения, помимо своей воли поддержала очаг неугасающей гражданской войны на моей родине. Но королева Генриетта – дочь французского короля, и Франция обязана была дать ей приют.

Quant au roi Charles, la question change de face :

Что же касается короля Карла, то это другое дело:

en le recevant et en le secourant, la France improuverait les actes du peuple anglais et nuirait si essentiellement à l’Angleterre et surtout à la marche du gouvernement qu’elle compte se donner, qu’un pareil état équivaudrait à des hostilités flagrantes… »

приютив его и оказав ему поддержку, Франция тем самым выразила бы своё неодобрение действиям английского народа и повредила бы столь существенно Англии и, в частности, намерениям того правительства, которое Англия предполагает у себя установить, что подобное отношение было бы равнозначащим открытию враждебных действий…»

À ce moment, Mazarin, fort inquiet de la tournure que prenait la lettre, cessa de lire de nouveau et regarda le jeune homme en dessous.

Дойдя до этого места, встревоженный Мазарини снова оторвался от чтения и украдкой взглянул на молодого человека.

Il rêvait toujours.

Тот по-прежнему был погружен в свои размышления.

Mazarin continua :

Мазарини вернулся к письму.

« Il est donc urgent, Monseigneur, que je sache à quoi m’en tenir sur les vues de la France :

«…Поэтому мне необходимо знать, монсеньор, чего мне надлежит в настоящем случае ждать от Франции.

les intérêts de ce royaume et ceux de l’Angleterre, quoique dirigés en sens inverse, se rapprochent cependant plus qu’on ne saurait le croire.

Хотя интересы этого государства и Англии направлены в противоположные стороны, тем не менее они более близки, чем это можно было бы предположить.

L’Angleterre a besoin de tranquillité intérieure pour consommer l’expulsion de son roi, la France a besoin de cette tranquillité pour consolider le trône de son jeune monarque ; vous avez autant que nous besoin de cette paix intérieure, à laquelle nous touchons, nous, grâce à l’énergie de notre gouvernement.

Англия нуждается во внутреннем спокойствии, чтобы довести до конца дело своего освобождения от короля. Франция нуждается в таком же спокойствии, чтобы укрепить трон своего юного монарха. Как вам, так и нам нужен внутренний мир, к которому мы уже близки благодаря энергии нашего нового правительства.

« Vos querelles avec le parlement, vos dissensions bruyantes avec les princes qui aujourd’hui combattent pour vous et demain combattront contre vous, la ténacité populaire dirigée par le coadjuteur, le président Blancmesnil et le conseiller Broussel ; tout ce désordre enfin qui parcourt les différents degrés de l’État doit vous faire envisager avec inquiétude l’éventualité d’une guerre étrangère : car alors l’Angleterre, surexcitée par l’enthousiasme des idées nouvelles, s’allierait avec l’Espagne qui déjà convoite cette alliance.

.Ваши нелады с парламентом, ваши несогласия с принцами, которые сегодня борются за вас, а завтра против вас, упорство народа, руководимого коадъютором, председателем парламента Бланменилем и советником Бруселем, весь этот беспорядок, господствующий во всех отраслях управления, должен побудить вас опасаться возможности войны, ибо тогда Англия, воодушевлённая новыми идеями, может заключить союз с Испанией, которая уже ищет этого союза.

J’ai donc pensé, Monseigneur, connaissant votre prudence et la position toute personnelle que les événements vous font aujourd’hui, j’ai pensé que vous aimeriez mieux concentrer vos forces dans l’intérieur du royaume de France et abandonner aux siennes le gouvernement nouveau de l’Angleterre.

Поэтому я полагаю, монсеньор, зная ваше благоразумие и то исключительное положение, которое вы занимаете вследствие сложившихся обстоятельств, что вы предпочтете обратить все силы на внутреннее устройство Франции и предоставите новому английскому правительству сделать то же.

Cette neutralité consiste seulement à éloigner le roi Charles du territoire de France, et à ne secourir ni par armes, ni par argent, ni par troupes, ce roi entièrement étranger à votre pays.

Этот ваш нейтралитет должен состоять именно в том, что вы удалите короля Карла с французской территории и не будете помогать ни оружием, ни деньгами, ни войсками этому королю, совершенно чуждому вашей стране.

« Ma lettre est donc toute confidentielle, et c’est pour cela que je vous l’envoie par un homme de mon intime confiance ; elle précédera, par un sentiment que Votre Éminence appréciera, les mesures que je prendrai d’après les événements.

.Моё письмо вполне конфиденциально, почему я его и посылаю с человеком, пользующимся моим особым доверием. Ваше высокопреосвященство оценит соображение, заставившее меня послать это письмо раньше, чем обратиться к мерам, которые будут мною приняты в зависимости от обстоятельств.

Olivier Cromwell a pensé qu’il ferait mieux entendre la raison à un esprit intelligent comme celui de Mazarini, qu’à une reine admirable de fermeté sans doute, mais trop soumise aux vains préjugés de la naissance et du pouvoir divin.

Оливер Кромвель полагает, что голос разума дойдёт скорее до такого выдающегося ума, каким обладает кардинал Мазарини, чем до королевы, женщины безусловно твёрдой, но исполненной пустых предрассудков относительно своего рождения и своей божественной власти.

« Adieu, Monseigneur, si je n’ai pas de réponse dans quinze jours, je regarderai ma lettre comme non avenue.

.Прощайте, монсеньор. Если в течение двух недель я не получу ответа, то буду считать это письмо недействительным.

« Olivier Cromwell. »

.Оливер Кромвель».

— Monsieur Mordaunt, dit le cardinal en élevant la voix comme pour éveiller le songeur, ma réponse à cette lettre sera d’autant plus satisfaisante pour le général Cromwell, que je serai plus sûr qu’on ignorera que je la lui aurai faite.

– Господин Мордаунт, – сказал кардинал громким голосом, словно для того, чтобы разбудить замечтавшегося посла, – мой ответ на это письмо будет тем удовлетворительнее для генерала Кромвеля, чем больше я буду уверен, что никто о нем не узнает.

Allez donc l’attendre à Boulogne-sur-Mer, et promettez-moi de partir demain matin.

Ожидайте ответа в Булони-сюр-Мер и обещайте мне отправиться туда завтра утром.

— Je vous le promets, Monseigneur, répondit Mordaunt, mais combien de jours Votre Éminence me fera-t-elle attendre cette réponse ?

– Обещаю вам это, монсеньор, – отвечал Мордаунт. – Но сколько же дней я должен буду ожидать ответа вашего преосвященства?

— Si vous ne l’avez pas reçue dans dix jours, vous pouvez partir.

– Если вы не получите его в течение десяти дней, можете ехать.

Mordaunt s’inclina.

Мордаунт поклонился.

— Ce n’est pas tout, Monsieur, continua Mazarin, vos aventures particulières m’ont vivement touché ; en outre, la lettre de M. Cromwell vous rend important à mes yeux comme ambassadeur.

– Я ещё не кончил, сударь, – сказал Мазарини. – Ваши личные дела меня глубоко тронули. Кроме того, письмо генерала Кромвеля делает вас, как посла, лицом, значительным в моих глазах. Ещё раз спрашиваю вас:

Voyons, je vous le répète, dites-moi, que puis-je faire pour vous ?

не могу ли я для вас что-нибудь сделать?

Mordaunt réfléchit un instant, et, après une visible hésitation, il allait ouvrir la bouche pour parler, quand Bernouin entra précipitamment, se pencha vers l’oreille du cardinal et lui parla tout bas.

Мордаунт подумал мгновение, видимо, колеблясь; затем решился что-то сказать, но в эту минуту поспешно вошёл Бернуин, наклонился к уху кардинала и шепнул ему:

— Monseigneur, lui dit-il, la reine Henriette accompagnée d’un gentilhomme anglais entre en ce moment au Palais-Royal.

– Монсеньор, королева Генриетта в сопровождении какого-то английского дворянина только что прибыла в Пале-Рояль.

Mazarin fit sur sa chaise un bond qui n’échappa point au jeune homme et réprima la confidence qu’il allait sans doute faire.

Мазарини подскочил в кресле; это не ускользнуло от внимания молодого человека и заставило его удержаться от признания.

— Monsieur, dit le cardinal, vous avez entendu, n’est-ce pas ?

– Сударь, – сказал ему кардинал, – вы поняли меня, не так ли?

Je vous fixe Boulogne parce que je pense que toute ville de France vous est indifférente ; si vous en préférez une autre, nommez-là ; mais vous concevez facilement qu’entouré comme je le suis d’influences auxquelles je n’échappe qu’à force de discrétion, je désire qu’on ignore votre présence à Paris.

Я назначил вам Булонь, так как мне кажется, что выбор французского города для вас безразличен. Если вы предпочитаете другой город, назовите его сами. Но вы легко поймёте, что, подверженный всяческим воздействиям, от которых я уклоняюсь лишь благодаря осторожности, я хотел бы, чтобы о вашем пребывании в Париже никто не знал.

— Je partirai, Monsieur, dit Mordaunt en faisant quelques pas vers la porte par laquelle il était entré.

– Я уеду, монсеньор, – сказал Мордаунт, делая несколько шагов к той двери, в которую вошёл.

— Non, point par là, Monsieur, je vous prie !

– Нет, не сюда, не сюда! –

s’écria vivement le cardinal :

торопливо воскликнул кардинал. –

veuillez passer par cette galerie d’où vous gagnerez le vestibule.

Пройдите, пожалуйста, через эту галерею, оттуда вы легко выйдете на лестницу.

Je désire qu’on ne vous voie pas sortir, notre entrevue doit être secrète.

Я хотел бы, чтобы никто не видел, как вы выйдете, так как наше свидание должно остаться тайной.

Mordaunt suivit Bernouin, qui le fit passer dans une salle voisine et le remit à un huissier en lui indiquant une porte de sortie.

Мордаунт последовал за Бернуином, который проводил его в соседнюю залу и передал курьеру, указав ему дверь, через которую надлежало выйти.

Puis il revint à la hâte vers son maître pour introduire près de lui la reine Henriette, qui traversait déjà la galerie vitrée.

Затем Бернуин поспешил вернуться к своему господину, чтобы ввести к нему королеву Генриетту, уже проходившую через стеклянную галерею.

Get short URL

Text alignment