![]() |
LIV БИРЖЕВАЯ ИГРА |
Через несколько дней после этой встречи Альбер де Морсер посетил графа де Монте-Кристо в его особняке на Елисейских полях, уже принявшем тот дворцовый облик, который граф благодаря своему огромному состоянию придавал даже временным своим жилищам. |
Он явился ещё раз выразить графу от имени госпожи Данглар признательность, уже однажды высказанную ею в письме, подписанном баронессой Данглар, урождённой Эрмини де Сервьё. |
Альбера сопровождал Люсьен Дебрэ, присовокупивший к словам своего друга несколько любезностей, не носивших, конечно, официального характера, но источник которых не мог укрыться от наблюдательного взора графа. |
Ему даже показалось, что Люсьен приехал к нему движимый двойным любопытством и что половина этого чувства исходит от обитателей улицы Шоссе д’Антен. |
В самом деле, он, не боясь ошибиться, легко мог предположить, что госпожа Данглар, лишенная возможности увидеть собственными глазами, как живет человек, который дарит лошадей в тридцать тысяч франков и ездит в театр с невольницей, увешанной бриллиантами, поручила глазам, которым она имела обыкновение доверять, собрать кое-какие сведения о его домашней жизни. |
Но граф не подал вида, что ему понятна связь этого визита Люсьена с любопытством баронессы. |
— Вы часто встречаетесь с бароном Дангларом? — |
спросил он Альбера. |
— Конечно, граф, вы же помните, что я вам говорил. |
— Значит, все по-прежнему? |
— Более чем когда-либо, — сказал Люсьен, — это дело решённое. |
И находя, по-видимому, что он принял уже достаточное участие в разговоре, Люсьен вставил в глаз черепаховый монокль и, покусывая золотой набалдашник трости, начал обходить комнату, рассматривая оружие и картины. |
— Но, судя по вашим словам, мне казалось, что окончательное решение ещё не так близко, — сказал Монте-Кристо Альберу. |
— Что поделаешь? |
Дела идут так быстро, что и не замечаешь этого; не думаешь о них, а они думают о тебе; и когда оглянешься, остаётся только удивляться, как далеко они зашли. |
Мой отец и господин Данглар вместе служили в Испании, мой отец в войсках, а господин Данглар по провиантской части. |
Именно там мой отец, разорённый революцией, положил начало своей недурной политической и военной карьере, а господин Данглар, никогда не обладавший достатком, — своей завидной политической и финансовой карьере. |
— В самом деле, — сказал Монте-Кристо, — я припоминаю, что господин Данглар, когда я у него был, рассказывал мне об этом. — Он взглянул на Люсьена, перелистывавшего альбом, и прибавил: — А ведь она хорошенькая, мадемуазель Эжени! Помнится, её зовут Эжени, не так ли? |
— Очень хорошенькая или, вернее, очень красивая, — отвечал Альбер, — но я не ценитель этого рода красоты. |
Я недостоин! |
— Вы говорите об этом, словно она уже ваша жена! |
— Ox, — вздохнул Альбер, посмотрев, в свою очередь, чем занят Люсьен. |
— Мне кажется, — сказал Монте-Кристо, понижая голос, — что вы не очень восторженно относитесь к этому браку. |
— Мадемуазель Данглар, на мой взгляд, слишком богата, это меня пугает. |
— Вот так причина! — отвечал Монте-Кристо. — Разве вы сами не богаты? |
— У моего отца что-то около пятидесяти тысяч ливров годового дохода, и, когда я женюсь, он, вероятно, выделит мне тысяч десять или двенадцать. |
— Конечно, это довольно скромно, — сказал граф, — особенно для Парижа, но богатство ещё не все, знатное имя и положение в обществе тоже что-нибудь да значат. |
У вас знаменитое имя, великолепное общественное положение, к тому же граф де Морсер — солдат, и приятно видеть, когда неподкупность Баяра сочетается с бедностью Дюгеклена. Бескорыстие — тот солнечный луч, в котором ярче всего блещет благородный меч. |
Я, напротив, считаю этот брак как нельзя более подходящим: |
мадемуазель Данглар принесёт вам богатство, а вы ей— благородное имя! |
Альбер задумчиво покачал головой. |
— Есть ещё одно обстоятельство, — сказал он. |
— Признаюсь, — продолжал граф, — мне трудно понять ваше отвращение к богатой и красивой девушке. |
— Знаете, — сказал Морсер, — если это можно назвать отвращением, то я не один испытываю его. |
— А кто же ещё? |
Ведь вы говорили, что ваш отец желает этого брака. |
— Моя мать, а у неё зоркий и верный глаз. |
И вот моей матери этот брак не нравится; у неё какое-то предубеждение против Д англ аров. |
— Ну, это понятно, — сказал граф слегка натянутым тоном, — графиню де Морсер, олицетворение изысканности, аристократичности, душевной тонкости, немного пугает прикосновение тяжёлой и грубой плебейской руки, это естественно. |
— Право, не знаю, так ли это, — отвечал Альбер, — но я знаю, что, если этот брак состоится, она будет несчастна. |
Уже полтора месяца назад решено было собраться, чтобы обсудить деловую сторону вопроса, но у меня начались такие мигрени… |
— Подлинные? — |
спросил, улыбаясь, граф. |
— Самые настоящие — вероятно, от страха… |
из-за них обсуждение отложили на два месяца. |
Вы понимаете, дело не к спеху: мне ещё нет двадцати одного года, а Эжени только семнадцать, но двухмесячная отсрочка истекает на будущей неделе. Придётся выполнить обязательство. |
Вы не можете себе представить, дорогой граф, как это меня смущает… |
Ах, как вы счастливы, что вы свободный человек! |
— Да кто же вам мешает быть тоже свободным? |
— Для моего отца было бы слишком большим разочарованием, если бы я не женился на мадемуазель Данглар. |
— Ну, так женитесь на ней, — сказал граф, как-то особенно передёрнув плечами. |
— Да, — возразил Альбер, — но для моей матери это будет уже не разочарованием, а горем. |
— Тогда не женитесь, — сказал граф. |
— Я подумаю, я попытаюсь; вы не откажете мне в советах, правда? |
Может быть, вы могли бы выручить меня? |
Знаете, чтобы не огорчать мою матушку, я, пожалуй, пойду на ссору с отцом. |
Монте-Кристо отвернулся; он казался взволнованным. |
— Чем это вы занимаетесь, — обратился он к Дебрэ, который сидел в глубоком кресле на другом конце гостиной, держа в правой руке карандаш, а в левой записную книжку, — срисовываете Пуссена? |
— Срисовываю? |
Как бы не так! — спокойно отвечал тот. — |
Я для этого слишком люблю живопись! |
Нет, я делаю как раз обратное, я подсчитываю. |
— Подсчитываете? |
— Да, я произвожу расчёты; это косвенно касается и вас, виконт; я подсчитываю, что заработал банк Данглара на последнем повышении фондов Гаити; в три дня акции поднялись с двухсот шести до четырехсот девяти, а предусмотрительный банкир купил большую партию по двести шесть. |
По моим расчетам, он должен был заработать тысяч триста. |
— Это ещё не самое удачное его дело, — сказал Альбер, — заработал же он в этом году миллион на испанских облигациях. |
— Послушайте, дорогой мой, — заметил Люсьен, — граф де Монте-Кристо мог бы вам ответить вместе с итальянцами: |
Danaro е santita — |
И это ещё слишком много. |
Так что, когда мне рассказывают что-нибудь в этом роде, я только пожимаю плечами. |
— Но ведь вы сами рассказали о Гаити, — сказал Монте-Кристо. |
— Гаити — другое дело; Гаити — это биржевое экарте. |
Можно любить бульот, увлекаться вистом, обожать бостон и все же наконец остыть к ним; но экарте никогда не теряет своей прелести — это приправа. |
Итак, Данглар продал вчера по четыреста шесть и положил в карман триста тысяч франков; подожди он до сегодня, бумага снова упали бы до двухсот пяти, и вместо того чтобы выиграть триста тысяч франков, он потерял бы тысяч двадцать — двадцать пять. |
— А почему они упали с четырехсот девяти до двухсот пяти? — |
спросил Монте-Кристо. — |
Прошу извинить меня, но я полный невежда во всех этих биржевых интригах. |
— Потому, — смеясь, ответил Альбер, — что известия чередуются и не совпадают. |
— Черт возьми! — |
воскликнул граф. — Так господин Данглар рискует в один день выиграть или проиграть триста тысяч франков? |
Значит, он несметно богат? |
— Играет вовсе не он, а госпожа Данглар, — живо воскликнул Люсьен, — это удивительно смелая женщина. |
— Но ведь вы благоразумный человек, Люсьен, и, находясь у самого первоисточника, отлично знаете цену известиям; вам следовало бы останавливать её, — заметил с улыбкой Альбер. |
— Как я могу, когда даже её мужу это не удаётся? — |
спросил Люсьен. — |
Вы знаете характер баронессы: она не поддаётся ничьему влиянию и делает только то, что захочет. |
— Ну, будь я на вашем месте… — |
сказал Альбер. |
— Что тогда? |
— Я бы излечил её; это была бы большая услуга её будущему зятю. |
— Каким образом? |
— Очень просто. |
Я дал бы ей урок. |
— Урок? |
— Да. Ваше положение личного секретаря министра делает вас авторитетом в отношении всякого рода новостей: вам стоит только открыть рот, как все ваши слова немедленно стенографируются биржевиками; заставьте её раз за разом проиграть тысяч сто франков, и она станет осторожнее. |
— Я не понимаю вас, — пробормотал Люсьен. |
— А между тем это очень ясно, — отвечал с неподдельным чистосердечием Альбер, — сообщите ей в одно прекрасное утро что-нибудь неслыханное — телеграмму, содержание которой может быть известно только вам; ну, например, что накануне у Габриэль видели Генриха Четвёртого, — это вызовет повышение на бирже, она захочет воспользоваться этим и, несомненно, проиграет, когда на следующий день Бошан напечатает в своей газете: |
"Утверждение осведомлённых людей, будто бы короля Генриха Четвёртого видели третьего дня у Габриэль, не соответствует действительности, этот факт никогда не имел места; король Генрих Четвёртый не покидал Нового моста". Люсьен кисло усмехнулся. |
Монте-Кристо, сидевший во время этого разговора с безучастным видом, не пропустил, однако, ни слова, и от его проницательного взора не укрылось тайное смущение личного секретаря. |
Вследствие этого смущения, совершенно не замеченного Альбером, Люсьен сократил свой визит. |
Ему было явно не по себе. |
Провожая его, граф сказал ему, понизив голос, несколько слов, и тот ответил: |
— Очень охотно, граф, я согласен. |
Граф вернулся к молодому Морсеру. |
— Не находите ли вы, по зрелом размышлении, — сказал он ему, — что при господине Дебрэ вам не следовало так говорить о вашей тёще? |
— Прошу вас, граф, — сказал Морсер, — не употребляйте раньше времени это слово. |
— В самом деле, без преувеличения, графиня до такой степени против этого брака? |
— До такой степени, что баронесса очень редко бывает у нас, а моя мать, я думаю, и двух раз в жизни не была у госпожи Данглар. |
— В таком случае, — сказал граф, — я решаюсь говорить с вами откровенно: |
господин Данглар — мой банкир, господин де Вильфор осыпал меня любезностями в ответ на услугу, которую счастливый случай помог мне ему оказать. |
Поэтому я предвижу целую лавину званых обедов и раутов. |
А для того чтобы не казалось, будто я высокомерно всем этим пренебрегаю, и даже, если угодно, чтобы самому предупредить других, я приглашаю на мою виллу в Отее господина и госпожу Данглар, господина и госпожу де Вильфор. |
Если я к этому обеду приглашу вас, так же как графа и графиню де Морсер, то не будет ли это похоже на какую-то встречу перед свадьбой? По крайней мере не покажется ли так графине де Морсер, особенно если барон Данглар окажет мне честь привезти с собой свою дочь? |
Ваша матушка может тогда меня возненавидеть, а я ни в коем случае не желал бы этого; наоборот — и прошу вас при случае её в этом заверить, — я очень дорожу её хорошим мнением обо мне. |
— Поверьте, граф, — отвечал Морсер, — я вам очень признателен за вашу откровенность и согласен не присутствовать на вашем обеде. |
Вы говорите, что дорожите мнением моей матери, — так ведь она прекрасно к вам относится. |
— Вы так думаете? — |
с большим интересом спросил Монте-Кристо. |
— Я в этом убеждён. |
После того как вы у нас были, мы целый час о вас беседовали, но вернёмся к нашему разговору. |
Так вот, если бы моя мать узнала о вашем внимании по отношению к ней, — а я возьму на себя смелость ей об этом рассказать, — я уверен, она была бы вам чрезвычайно признательна. |
Правда, отец пришёл бы в ярость. |
Граф рассмеялся. |
— Ну вот, — сказал он Альберу, — теперь вы знаете, как обстоит дело. |
Кстати, не только ваш отец будет взбешён: господин и госпожа Данглар будут смотреть на меня как на крайне невоспитанного человека. |
Они знают, что мы видимся с вами запросто, что в Париже вы мой самый старый знакомый, и вдруг вас не будет у меня на обеде; они меня спросят, почему я вас не пригласил. |
Попытайтесь по крайней мере заручиться заранее сколько-нибудь правдоподобным приглашением и предупредите меня об этом запиской. |
Вы же знаете, для банкиров только письменные доказательства имеют значение. |
— Я сделаю лучше, граф, — сказал Альбер. — |
Моя мать хочет поехать куда-нибудь подышать морским воздухом. |
На какой день назначен ваш обед? |
— На субботу. |
— Прекрасно. Сегодня у нас вторник. Мы уедем завтра вечером, а послезавтра будем в Трепоре. |
Знаете, граф, это страшно мило с вашей стороны, что вы позволяете людям не стесняться. |
— Право, вы меня переоцениваете; мне просто хочется быть вам приятным. |
— Когда вы разослали ваши приглашения? |
— Сегодня. |
— Отлично! |
Я сейчас же отправлюсь к Данглару и сообщу ему, что мы с матерью завтра покидаем Париж. |
Я с вами не видался, следовательно, ничего не знаю о вашем обеде. |
— Опомнитесь! |
А Дебрэ, который только что видел вас у меня! |
— Да, правда. |
— Напротив, я вас видел и здесь же, без всякой официальности, пригласил, а вы мне чистосердечно ответили, что не можете быть моим гостем, потому что уезжаете в Трепор. |
— Ну вот, так и решим. |
Но, может быть, вы навестите мою мать до её отъезда? |
— До её отъезда это довольно трудно сделать; кроме того, я помешаю вашим сборам. |
— Ну, так сделайте ещё лучше! До сих пор вы были только очаровательным человеком, заслужите наше обожание. |
— Что я должен сделать, чтобы достичь этого совершенства? |
— Что вы должны сделать? |
— Да, я хочу знать. |
— Вы сегодня, кажется, свободны; поедем к нам обедать, мы будем совсем одни, вы, матушка и я. Вы видели графиню только мельком, теперь вы познакомитесь с ней ближе. |
Это удивительная женщина, и я жалею только о том, что на свете не существует второй такой же, но моложе лет на двадцать; клянусь, что очень скоро, кроме графини де Морсер, появилась бы ещё и виконтесса де Морсер. |
Моего отца вы не увидите: |
у него сегодня комиссия, и он обедает у великого референдария. |
Поедем, поговорим о путешествиях. |
Вы видели весь мир, — расскажите нам о своих приключениях, расскажите историю той красавицы-гречанки, которая была с вами в Опере и которую вы называете вашей невольницей, а обращаетесь с ней как с принцессой. |
Мы будем говорить по-итальянски, по-испански. |
Да соглашайтесь же! Матушка будет вам признательна. |
— Я вам очень благодарен, — отвечал граф, — предложение ваше как нельзя более лестно для меня, и я очень сожалею, что не могу его принять. |
Вы напрасно думаете, что я свободен: у меня, напротив, чрезвычайно важное свидание. |
— Берегитесь, вы только что научили меня, как можно избавиться от неприятного обеда. |
Мне нужны доказательства. Я, к счастью, не банкир, как Данглар, но предупреждаю вас: я так же недоверчив, как и он. |
— Так я дам вам доказательства, — сказал граф. |
И он позвонил. |
— Однако вы уже второй раз отказываетесь пообедать у моей матери, граф, — сказал Морсер. — |
Видимо, у вас есть на то основания. |
Монте-Кристо вздрогнул. |
— Я надеюсь, что вы этого не думаете, — сказал он, — кстати, вот идёт моё доказательство. |
Вошёл Батистен и остановился у дверей. |
— Ведь я не был предупреждён о вашем посещении, не так ли? |
— Как сказать! |
Вы такой необыкновенный человек, что я не поручусь. |
— Во всяком случае, я не мог предвидеть, что вы пригласите меня обедать. |
— Ну, это, пожалуй, верно. |
— Прекрасно. |
Послушайте, Батистен, что я вам сказал сегодня утром, когда позвал к себе в кабинет? |
— Не принимать никого, кто приедет к вашему сиятельству после пяти часов. |
— А затем? |
— Но, граф… — |
начал Альбер. |
— Нет, нет, я во что бы то ни стало хочу избавиться от той таинственной репутации, которую вы мне создали, дорогой виконт. |
Слишком тягостно всегда изображать Манфреда. |
Я хочу жить на виду у всех. |
Затем?.. |
Продолжайте, Батистен. |
— Затем принять только господина майора Бартоломео Кавальканти с сыном. |
— Вы слышите: майора Бартоломео Кавальканти, отпрыска одного из древнейших родов Италии, генеалогией которого соблаговолил заняться сам Данте… |
как вы помните, а может быть, и не помните, в десятой песне "Ада"; и, кроме того, его сына, очень милого молодого человека ваших лет, виконт, и носящего тот же титул; он вступает в парижское общество, опираясь на миллионы своего отца. |
Майор приведёт ко мне сегодня своего сына Андреа — contino, как говорят у нас в Италии. |
Он мне его поручает. |
Я буду направлять его, если он того стоит. |
Вы поможете мне, хорошо? |
— Разумеется! |
Так этот майор Кавальканти — ваш старый друг? — |
спросил Альбер. |
— Ничуть, это очень достойный господин, очень вежливый, очень скромный, очень тактичный, таких в Италии великое множество, это потомки захиревших старинных родов. |
Я несколько раз встречался с ним и во Флоренции, и в Болонье, и в Лукке, и он известил меня о своём приезде сюда. |
Дорожные знакомые очень требовательные люди: |
они повсюду ждут от вас того дружелюбного отношения, которое вы к ним однажды случайно проявили, как будто у культурного человека, который умеет со всяким провести приятный час, не бывает скрытых побуждений! |
Добрейший майор Кавальканти собирается снова взглянуть на Париж, который он видел только проездом, во времена Империи, отправляясь замерзать в Москву. |
Я угощу его хорошим обедом; он мне поручит своего сына, я пообещаю присмотреть за ним и предоставлю ему развлекаться, как ему вздумается; таким образом, мы будем квиты. |
— Чудесно! — |
сказал Альбер. — Я вижу, вы неоценимый наставник. |
Итак, до свидания; мы вернёмся в воскресенье. |
Кстати, я получил письмо от Франца. |
— Вот как! — |
сказал Монте-Кристо. — Он по-прежнему доволен Италией? |
— Мне кажется, да, он жалеет о вашем отсутствии… |
Он говорит, что вы были солнцем Рима и что без вас там пасмурно. |
Я даже не поручусь, не утверждает ли он, что там идёт дождь. |
— Значит, ваш друг изменил своё мнение обо мне? |
— Напротив, он продолжает утверждать, что вы прежде всего существо фантастическое; поэтому он и жалеет о вашем отсутствии. |
— Очаровательный молодой человек! — |
сказал Монте-Кристо. — Я почувствовал к нему живейшую симпатию в первый же вечер нашего знакомства, когда он был занят поисками ужина и любезно согласился поужинать со мной. |
Если не ошибаюсь, он сын генерала д’Эпине? |
— Совершенно верно. |
— Того самого, которого так подло убили в тысяча восемьсот пятнадцатом году? |
— Да, бонапартисты. |
— Вот-вот! |
Право, он мне очень нравится. |
Не собираются ли женить и его? |
— Да, он женится на мадемуазель да Вильфор. |
— Это решено? |
— Так же, как моя женитьба на мадемуазель Данглар, — смеясь ответил Альбер. |
— Вы смеётесь?.. |
— Да. |
— Почему? |
— Потому что мне кажется, что в этом браке столько же обоюдной симпатии, как в моем с мадемуазель Данглар. |
Но, право, дорогой граф, мы с вами болтаем о женщинах, совсем как женщины болтают о мужчинах; это непростительно! |
Альбер встал. |
— Вы уже уходите? |
— Это мило! |
Уже два часа я вам надоедаю, и вы настолько любезны, что спрашиваете меня, ухожу ли я. Поистине, граф, вы самый вежливый человек на свете! |
А как вышколены ваши слуги! |
Особенно Батистен. |
Я никогда не мог заполучить такого. |
У меня они всегда как будто подражают лакеям из Французского театра, которые именно потому, что им надо произнести одно только слово, всякий раз подходят для этого к самой рампе. |
Так что, если вы захотите расстаться с Батистеном, уступите его мне. |
— Это решено, виконт. |
— Подождите, это ещё не все. |
Передайте, пожалуйста, мой привет вашему скромному приезжему из Лукки, синьору Кавальканте деи Кавальканти, и если бы оказалось, что он не прочь женить своего сына, постарайтесь найти ему жену, очень богатую, очень родовитую, хотя бы по женской линии, и баронессу по отцу. |
Я вам в этом помогу. |
— Однако, — воскликнул Монте-Кристо, — неужели дело обстоит так? |
— Да. |
— Не зарекайтесь, мало ли что может случиться. |
— Ах, граф, — воскликнул Морсер, — какую бы вы мне оказали услугу! Я в сто раз сильнее полюбил бы вас, если бы благодаря вам остался холостым хотя бы ещё десять лет! |
— Все возможно, — серьезно ответил Монте-Кристо. |
И, простившись с Альбером, он вернулся к себе и три раза позвонил. |
Вошёл Бертуччо. |
— Бертуччо, — сказал он, — имейте в виду, что я в субботу принимаю гостей в моей вилле в Отее. |
Бертуччо слегка вздрогнул. |
— Слушаю, ваше сиятельство, — сказал он. |
— Вы мне необходимы, чтобы все как следует устроить, — продолжал граф. — |
Это прекрасный дом или во всяком случае он может стать прекрасным. |
— Для этого его надо целиком обновить, господин граф, обивка стен очень выцвела. |
— Тогда перемените её всюду, кроме спальни, обитой красным штофом; её вы оставите точно в таком же виде, как она есть. |
Бертуччо поклонился. |
— Точно так же ничего не трогайте в саду; зато со двором делайте все что хотите; мне было бы даже приятно, если бы он стал неузнаваем. |
— Я сделаю все что могу, чтобы угодить вашему сиятельству, но я был бы спокойнее, если бы господин граф соблаговолил дать мне указания относительно обеда. |
— Право, дорогой Бертуччо, — сказал граф, — я нахожу, что с тех пор, как мы в Париже, вы не в своей тарелке, вы полны сомнений; разве вы разучились понимать меня? |
— Но, может быть, ваше сиятельство, хотя бы сообщите мне, кого вы приглашаете? |
— Я ещё и сам не знаю, и вам тоже незачем знать. |
Лукулл обедает у Лукулла, вот и все. |
Бертуччо поклонился и вышел. |
|