 |
Reading room | Alexandre Dumas | Le Comte De Monte-Cristo | 📋 | 📖 | 🔀 | French ⇄ Russian
CXII Le départ.
| CXII ОТЪЕЗД |
Les événements qui venaient de se passer préoccupaient tout Paris.
| События последних недель взволновали весь Париж. |
Emmanuel et sa femme se les racontaient, avec une surprise bien naturelle, dans leur petit salon de la rue Meslay; ils rapprochaient ces trois catastrophes aussi soudaines qu'inattendues de Morcerf, de Danglars et de Villefort.
| Эмманюель и его жена, сидя в маленькой гостиной на улице Меле, обсуждали их с вполне понятным недоумением; они чувствовали какую-то связь между тремя внезапными и непредвиденными катастрофами, поразившими Морсера, Данглара и Вильфора. |
Maximilien, qui était venu leur faire une visite, les écoutait ou plutôt assistait à leur conversation, plongé dans son insensibilité habituelle.
| Максимилиан, который пришёл их навестить, слушал их или, вернее, присутствовал при их беседе, погруженный в ставшее для него привычным равнодушие. |
«En vérité, disait Julie, ne dirait-on pas, Emmanuel que tous ces gens riches, si heureux hier, avaient oublié, dans le calcul sur lequel ils avaient établi leur fortune, leur bonheur et leur considération, la part du mauvais génie, et que celui-ci, comme les méchantes fées des contes de Perrault qu'on a négligé d'inviter à quelque noce ou à quelque baptême, est apparu tout à coup pour se venger de ce fatal oubli?
| — Право, Эмманюель, — говорила Жюли, — кажется, будто эти люди, ещё вчера такие богатые, такие счастливые, строя своё богатство и своё счастье, забыли заплатить дань злому року. И вот, совсем как в сказке Перро, вдруг явилась злая фея, которую не пригласили на свадьбу или на крестины, чтобы отомстить за эту забывчивость. |
—Que de désastres!
| — Какой разгром! — |
disait Emmanuel pensant à Morcerf et à Danglars.
| говорил Эмманюель, думая о Морсере и Дангларе. |
—Que de souffrances!
| — Какое горе! — |
disait Julie, en se rappelant Valentine, que par instinct de femme elle ne voulait pas nommer devant son frère.
| говорила Жюли, думая о Валентине, которую женское чутье не позволяло ей назвать вслух в присутствии брата. |
—Si c'est Dieu qui les a frappés, disait Emmanuel, c'est que Dieu, qui est la suprême bonté, n'a rien trouvé dans le passé de ces gens-là qui méritât l'atténuation de la peine; c'est que ces gens-là étaient maudits.
| — Если их покарал Бог, — говорил Эмманюель, — значит, он — высшее милосердие — не нашёл в прошлом этих людей ничего, что заслуживало бы смягчения кары, значит, эти люди были прокляты. |
—N'es-tu pas bien téméraire dans ton jugement, Emmanuel?
| — Не слишком ли смело ты судишь, Эмманюель? — |
dit Julie.
| сказала Жюли. — |
Quand mon père, le pistolet à la main, était prêt à se brûler la cervelle, si quelqu'un eût dit comme tu le dis à cette heure:
| Если бы в ту минуту, когда мой отец уже держал в руке пистолет, кто-нибудь сказал, как ты сейчас: " |
«Cet homme a mérité sa peine», ce quelqu'un-là ne se serait-il point trompé?
| "Этот человек заслужил свою участь", — разве он не ошибся бы? |
—Oui, mais Dieu n'a pas permis que notre père succombât, comme il n'a pas permis qu'Abraham sacrifiât son fils. Au patriarche, comme à nous, il a envoyé un ange qui a coupé à moitié chemin les ailes de la Mort.»
| — Да, но Бог не допустил, чтобы наш отец погиб, как не допустил, чтобы Авраам принёс в жертву своего сына; как и патриарху, он послал нам ангела, который остановил смерть на полпути. |
Il achevait à peine de prononcer ces paroles que le bruit de la cloche retentit.
| Едва он успел произнести эти слова, как раздался звон колокольчика. |
C'était le signal donné par le concierge qu'une visite arrivait.
| Это привратник давал знать о посетителе. |
Presque au même instant la porte du salon s'ouvrit, et le comte de Monte-Cristo parut sur le seuil.
| Почти тотчас же отворилась дверь гостиной и на пороге появился граф Монте-Кристо. |
Ce fut un double cri de joie de la part des deux jeunes gens.
| Жюли и Эмманюель встретили его радостными возгласами. |
Maximilien releva la tête et la laissa retomber.
| Максимилиан поднял голову и снова опустил её. |
«Maximilien, dit le comte sans paraître remarquer les différentes impressions que sa présence produisait sur ses hôtes, je viens vous chercher.
| — Максимилиан, — сказал граф, словно не замечая его холодности, — я приехал за вами. |
—Me chercher?
| — За мной? — |
dit Morrel comme sortant d'un rêve.
| переспросил Моррель, как бы очнувшись от сна. |
—Oui, dit Monte-Cristo; n'est-il pas convenu que je vous emmène, et ne vous ai-je pas prévenu de vous tenir prêt?
| — Да, — сказал Монте-Кристо, — ведь решено, что вы едете со мной, и разве я не предупредил вас ещё вчера, чтобы вы были готовы? |
—Me voici, dit Maximilien, j'étais venu leur dire adieu.
| — Я готов, — сказал Максимилиан, — я зашёл проститься с ними. |
—Et où allez-vous, monsieur le comte?
| — А куда вы едете, граф? — |
demanda Julie.
| спросила Жюли. |
—À Marseille d'abord, madame.
| — Сначала в Марсель, сударыня. |
—À Marseille?
| — В Марсель? — |
répétèrent ensemble les deux jeunes gens.
| в один голос повторили Жюли и Эмманюель. |
—Oui, et je vous prends votre frère.
| — Да, и я похищаю вашего брата. |
—Hélas! monsieur le comte, dit Julie, rendez-nous-le guéri!»
| — Граф, верните его нам исцелённым, — попросила Жюли. |
Morrel se détourna pour cacher sa rougeur.
| Моррель отвернулся, чтобы скрыть краску, залившую его лицо. |
«Vous vous êtes donc aperçue qu'il était souffrant?
| — А вы заметили, что он болен? — |
dit le comte.
| спросил граф. |
—Oui, répondit la jeune femme, et j'ai peur qu'il ne s'ennuie avec nous.
| — Да, и я боюсь, не скучно ли ему с нами, — сказала Жюли. |
—Je le distrairai, reprit le comte.
| — Я постараюсь его развлечь, — сказал граф. |
—Je suis prêt, monsieur, dit Maximilien.
| — Як вашим услугам, сударь, — сказал Максимилиан. — |
Adieu, mes bons amis!
| Прощайте, дорогие мои, прощай, Эмманюель, прощай, Жюли! |
Adieu, Emmanuel! Adieu, Julie!
| — Как, ты уже прощаешься? — |
—Ce sont les délais qui doublent le chagrin des séparations, dit Monte-Cristo, et Maximilien, j'en suis sûr, a dû se précautionner de toutes choses: je le lui avais recommandé.
| — Всегда легче расстаться сразу, — сказал Монте-Кристо, — я уверен, что Максимилиан обо всем уже позаботился, как я его просил. |
—J'ai mon passeport, et mes malles sont faites, dit Morrel avec sa tranquillité monotone.
| — Паспорт у меня есть, и вещи мои уложены, — сказал Моррель спокойно, ровным голосом. |
—Fort bien, dit Monte-Cristo en souriant, on reconnaît là l'exactitude d'un bon soldat.
| — Отлично, — сказал, улыбаясь, Монте-Кристо, — вот что значит военная точность. |
—Et vous nous quittez comme cela, dit Julie, à l'instant?
| — И вы нас так и покинете? — сказала Жюли. — Уже сейчас? |
Vous ne nous donnez pas un jour, pas une heure?
| Вы не подарите нам ни дня, ни даже часа? |
—Ma voiture est à la porte, madame; il faut que je sois à Rome dans cinq jours.
| — Мой экипаж у ворот, сударыня; через пять дней я должен быть в Риме. |
—Mais Maximilien ne va pas à Rome?
| — Но разве Максимилиан едет в Рим? — |
dit Emmanuel.
| спросил Эмманюель. |
—Je vais où il plaira au comte de me mener, dit Morrel avec un triste sourire; je lui appartiens pour un mois encore.
| — Я еду туда, куда графу угодно будет меня везти, — сказал с грустной улыбкой Максимилиан. — Я принадлежу ему ещё на месяц. |
—Oh! mon Dieu! comme il dit cela, monsieur le comte!
| — Почему он так странно это говорит, граф? |
—Maximilien m'accompagne, dit le comte avec sa persuasive affabilité, tranquillisez-vous donc sur votre frère.
| — Ваш брат едет со мной, — мягко сказал граф, — поэтому не тревожьтесь за него. |
—Adieu, ma sœur!
| — Прощай, сестра! — |
répéta Morrel; adieu, Emmanuel!
| повторил Максимилиан. — Прощай, Эмманюель! |
—Il me navre le cœur avec sa nonchalance, dit Julie.
| — У меня сердце разрывается, когда я вижу, какой он стал безразличный ко всему, — сказала Жюли. — |
Oh! Maximilien, Maximilien, tu nous caches quelque chose. —Bah!
| Ты что-то от нас скрываешь, Максимилиан! |
dit Monte-Cristo, vous le verrez revenir gai, riant et joyeux.»
| — Вот увидите, — сказал Монте-Кристо, — он вернётся к вам весёлый, смеющийся и радостный. |
Maximilien lança à Monte-Cristo un regard presque dédaigneux, presque irrité.
| Максимилиан бросил на Монте-Кристо почти презрительный, почти гневный взгляд. |
«Partons!
| — Едем! — |
dit le comte.
| сказал граф. |
—Avant que vous partiez, monsieur le comte, dit Julie, me permettez-vous de vous dire tout ce que l'autre jour...
| — Но раньше чем вы уедете, граф, — сказала Жюли, — позвольте высказать вам все то, что прошлый раз… |
—Madame, répliqua le comte en lui prenant les deux mains, tout ce que vous me diriez ne vaudra jamais ce que je lis dans vos yeux, ce que votre cœur a pensé, ce que le mien a ressenti.
| — Сударыня, — возразил граф, беря её руки в свои, — все, что вы мне скажете, будет меньше того, что я могу прочесть в ваших глазах, меньше того, что вам говорит. ваше сердце и что моё сердце слышит. |
Comme les bienfaiteurs de roman, j'eusse dû partir sans vous revoir; mais cette vertu était au-dessus de mes forces, parce que je suis un homme faible et vaniteux, parce que le regard humide, joyeux et tendre de mes semblables me fait du bien.
| Мне бы следовало поступить как благодетелю из романа и уехать, не повидавшись с вами, но такая добродетель выше моих сил, потому что я человек слабый и тщеславный: я радуюсь, когда встречаю нежный, растроганный взор моих ближних. |
Maintenant je pars, et je pousse l'égoïsme jusqu'à vous dire:
| Теперь я уезжаю, и я даже настолько себялюбив, что говорю вам: |
Ne m'oubliez pas, mes amis, car probablement vous ne me reverrez jamais.
| не забывайте меня, друзья мои, ибо, вероятно, мы с вами больше никогда не увидимся. |
—Ne plus vous revoir!
| — Никогда больше не увидимся! — |
s'écria Emmanuel, tandis que deux grosses larmes roulaient sur les joues de Julie:
| воскликнул Эмманюель, между тем как крупные слезы покатились по щекам Жюли. — |
ne plus vous revoir!
| Никогда больше не увидим вас! |
mais ce n'est donc pas un homme, c'est donc un dieu qui nous quitte, et ce dieu va donc remonter au ciel après être apparu sur la terre pour y faire le bien!
| Так вы не человек, а божество, которое спустилось на землю, чтобы сотворить добро, а теперь возвращается на небо? |
—Ne dites pas cela, reprit vivement Monte-Cristo, ne dites jamais cela, mes amis; les dieux ne font jamais le mal, les dieux s'arrêtent où ils veulent s'arrêter; le hasard n'est pas plus fort qu'eux, et ce sont eux au contraire, qui maîtrisent le hasard.
| — Не говорите этого, — поспешно возразил Монте-Кристо, — никогда не говорите, друзья мои; боги не совершают зла, боги останавливаются там, где хотят остановиться; случай не властен над ними, напротив, они сами повелевают случаем. |
Non, je suis un homme, Emmanuel, et votre admiration est aussi injuste que vos paroles sont sacrilèges.»
| Нет, Эмманюель, я человек, и ваше восхищение столь же кощунственно, сколь не заслужено мною. |
Et serrant sur ses lèvres la main de Julie, qui se précipita dans ses bras, il tendit l'autre main à Emmanuel; puis, s'arrachant de cette maison, doux nid dont le bonheur était l'hôte, il attira derrière lui d'un signe Maximilien, passif, insensible et consterné comme il l'était depuis la mort de Valentine.
| И граф, с сожалением покидая этот мирный дом, где обитало счастье, прильнул губами к руке Жюли, бросившейся в его объятия, и протянул другую руку Эмманюелю; потом сделал знак Максимилиану, со дня смерти Валентины неизменно безучастному и удрученному, следовать за ним. |
«Rendez la joie à mon frère!»
| — Верните моему брату радость! — |
dit Julie à l'oreille de Monte-Cristo.
| шепнула Жюли на ухо графу. |
Monte-Cristo lui serra la main comme il la lui avait serrée onze ans auparavant sur l'escalier qui conduisait au cabinet de Morrel.
| Монте-Кристо пожал ей руку, как одиннадцать лет тому назад, на лестнице, ведущей в кабинет арматора Морреля. |
«Vous fiez-vous toujours à Simbad le marin?
| — Вы по-прежнему верите Синдбаду-Мореходу? — |
lui demanda-t-il en souriant.
| спросил он её, улыбаясь. |
—Oh! oui!
| — Да, да! |
—Eh bien, donc, endormez-vous dans la paix et dans la confiance du Seigneur.»
| — В таком случае ни о чем не печальтесь, уповайте на Бога. |
Comme nous l'avons dit, la chaise de poste attendait; quatre chevaux vigoureux hérissaient leurs crins et frappaient le pavé avec impatience.
| Как мы уже сказали, у ворот ждала почтовая карета: четверка резвых лошадей, встряхивая гривами, нетерпеливо била копытами о землю. |
Au bas du perron, Ali attendait le visage luisant de sueur; il paraissait arriver d'une longue course.
| У крыльца ждал Али, задыхающийся, весь в поту, словно после долгого бега. |
«Eh bien, lui demanda le comte en arabe, as-tu été chez le vieillard?»
| — Ну что, — спросил его по-арабски граф, — был ты у старика? |
Ali fit signe que oui.
| Али кивнул. |
«Et tu lui as déployé la lettre sous les yeux, ainsi que je te l'avais ordonné?
| — И ты развернул перед ним письмо, как я тебе велел? |
—Oui, fit encore respectueusement l'esclave.
| Невольник снова почтительно склонил голову. |
—Et qu'a-t-il dit, ou plutôt qu'a-t-il fait?»
| — И что же он сказал или, вернее, что же он сделал? |
Ali se plaça sous la lumière, de façon que son maître pût le voir, et, imitant avec son intelligence si dévouée la physionomie du vieillard, il ferma les yeux comme faisait Noirtier lorsqu'il voulait dire:
| Али повернулся к свету, чтобы его господин мог его лучше видеть, и, старательно и искусно подражая мимике старика, закрыл глаза, как это делал Нуартье, когда хотел сказать: |
Oui.
| да. |
«Bien, il accepte, dit Monte-Cristo; partons!»
| — Отлично, он согласен, — сказал Монте-Кристо, — едем! |
Il avait à peine laissé échapper ce mot, que déjà la voiture roulait et que les chevaux faisaient jaillir du pavé une poussière d'étincelles.
| Едва он произнёс это слово, лошади рванулись, и из-под копыт брызнул целый фонтан искр. |
Maximilien s'accommoda dans son coin sans dire un seul mot.
| Максимилиан молча забился в угол. |
Une demi-heure s'écoula; la calèche s'arrêta tout à coup; le comte venait de tirer le cordonnet de soie qui correspondait au doigt d'Ali.
| Прошло полчаса; вдруг карета остановилась: граф дёрнул за шёлковый шнурок, привязанный к пальцу Али. |
Le Nubien descendit et ouvrit la portière.
| Нубиец соскочил с козёл, отворил перед графом дверцу. |
La nuit étincelait d'étoiles.
| Ночь сверкала звёздами. |
On était au haut de la montée de Villejuif, sur le plateau d'où Paris, comme une sombre mer, agite ses millions de lumières qui paraissent des flots phosphorescents; flots en effet, flots plus bruyants, plus passionnés, plus mobiles, plus furieux, plus avides que ceux de l'Océan irrité, flots qui ne connaissent pas le calme comme ceux de la vaste mer, flots qui se heurtent toujours, écument toujours, engloutissent toujours!...
| Монте-Кристо стоял на вершине холма Вильжюиф, на плоской возвышенности, откуда виден весь Париж, похожий на тёмное море, в котором, как фосфоресцирующие волны, переливаются миллионы огней; да, волны, но более бурные, неистовые, изменчивые, более яростные и алчные, чем волны разгневанного океана, не ведающего покоя, вечно сталкивающиеся, вечно вспененные, вечно губительные!.. |
Le comte demeura seul, et sur un signe de sa main la voiture fit quelques pas en avant.
| По знаку графа экипаж отъехал на несколько шагов, и он остался один. |
Alors il considéra longtemps, les bras croisés, cette fournaise où viennent se fondre, se tordre et se modeler toutes ces idées qui s'élancent du gouffre bouillonnant pour aller agiter le monde.
| Скрестив руки, Монте-Кристо долго смотрел на это горнило, где накаляются, плавятся и отливаются все мысли, которые, устремляясь из этой клокочущей бездны, волнуют мир. |
Puis, lorsqu'il eut bien arrêté son regard puissant sur cette Babylone qui fait rêver les poètes religieux comme les railleurs matérialistes:
| Потом, насытив свой властный взор зрелищем этого Вавилона, который очаровывает и благочестивых мечтателей, и насмешливых материалистов, он склонил голову и молитвенно сложил руки. |
«Grande ville! murmura-t-il en inclinant la tête et en joignant les mains comme s'il eût prié, voilà moins de six mois que j'ai franchi tes portes.
| — Великий город, — прошептал он, — ещё и полгода не прошло, как я ступил на твою землю. |
Je crois que l'esprit de Dieu m'y avait conduit, il m'en ramène triomphant; le secret de ma présence dans tes murs, je l'ai confié à ce Dieu qui seul a pu lire que dans mon cœur; seul il connaît que je me retire sans haine et sans orgueil, mais non sans regrets; seul il sait que je n'ai fait usage ni pour moi, ni pour de vaines causes, de la puissance qu'il m'avait confiée.
| Я верю, что Божья воля привела меня сюда, и я покидаю тебя торжествующий; тайну моего пребывания в твоих стенах я доверил Богу, и он единый читал в моем сердце; он единый знает, что я ухожу без ненависти и без гордыни, но не без сожалений; он единственный знает, что я не ради себя и не ради суетных целей пользовался дарованным мне могуществом. |
Ô grande ville! c'est dans ton sein palpitant que j'ai trouvé ce que je cherchais; mineur patient, j'ai remué tes entrailles pour en faire sortir le mal; maintenant, mon œuvre est accomplie, ma mission est terminée; maintenant tu ne peux plus m'offrir ni joies, ni douleurs.
| Великий город, в твоём трепещущем лоне обрел я то, чего искал; как терпеливый рудокоп, я изрыл твои недра, чтобы извлечь из них зло; теперь мой труд завершён; назначение моё исполнено; теперь ты уже не можешь дать мне ни радости, ни горя. |
Adieu, Paris! adieu!»
| Прощай, Париж, прощай! |
Son regard se promena encore sur la vaste plaine comme celui d'un génie nocturne; puis, passant la main sur son front, il remonta dans sa voiture, qui se referma sur lui, et qui disparut bientôt de l'autre côté de la montée dans un tourbillon de poussière et de bruit.
| Он ещё раз, подобный гению ночи, окинул взором обширную равнину, затем, проведя рукой по лбу, сел в карету, дверца за ним захлопнулась, и карета исчезла по ту сторону холма в вихре пыли и стуке колёс. |
Ils firent deux lieues sans prononcer une seule parole.
| Они проехали два льё, не обменявшись ни единым словом. |
Morrel rêvait, Monte-Cristo le regardait rêver.
| Моррель был погружен в свои думы; Монте-Кристо долго смотрел на него. |
«Morrel, lui dit le comte, vous repentiriez-vous de m'avoir suivi?
| — Моррель, — спросил он наконец, — вы не раскаиваетесь, что поехали со мной? |
—Non, monsieur le comte; mais quitter Paris...
| — Нет, граф, но расстаться с Парижем… |
—Si j'avais cru que le bonheur vous attendît à Paris, Morrel, je vous y eusse laissé.
| — Если бы я думал, что счастье ждёт вас в Париже, я бы не увёз вас оттуда. |
—C'est à Paris que Valentine repose, et quitter Paris, c'est la perdre une seconde fois.
| — В Париже покоится Валентина, и расстаться с Парижем— значит вторично потерять её. |
—Maximilien, dit le comte, les amis que nous avons perdus ne reposent pas dans la terre, ils sont ensevelis dans notre cœur, et c'est Dieu qui l'a voulu ainsi pour que nous en fussions toujours accompagnés.
| — Максимилиан, — сказал граф, — друзья, которых мы лишились, покоятся не в земле, но в нашем сердце, так хочет Бог, дабы они всегда были с нами. |
Moi, j'ai deux amis qui m'accompagnent toujours ainsi: l'un est celui qui m'a donné la vie, l'autre est celui qui m'a donné l'intelligence.
| У меня есть два друга, которые всегда со мной; одному я обязан жизнью, другому — разумом. |
Leur esprit à tous deux vit en moi.
| Их дух живет в моем сердце. |
Je les consulte dans le doute, et si j'ai fait quelque bien, c'est à leurs conseils que je le dois.
| Когда меня одолевают сомнения, я советуюсь с этими друзьями, и если мне удалось сделать немного добра, то лишь благодаря их советам. |
Consultez la voix de votre cœur, Morrel, et demandez-lui si vous devez continuer de me faire ce méchant visage.
| Прислушайтесь к голосу вашего сердца, Моррель, и спросите его, хорошо ли, что вы так неприветливы со мной. |
—Mon ami, dit Maximilien, la voix de mon cœur est bien triste et ne me promet que des malheurs.
| — Друг мой, — сказал Максимилиан, — голос моего сердца полон скорби и сулит мне одни страдания. |
—C'est le propre des esprits affaiblis de voir toutes choses à travers un crêpe; c'est l'âme qui se fait à elle-même ses horizons; votre âme est sombre, c'est elle qui vous fait un ciel orageux.
| — Слабые духом всегда все видят через траурную вуаль; душа сама создаёт свои горизонты; ваша душа сумрачна, это она застилает ваше небо тучами. |
—Cela est peut-être vrai», dit Maximilien.
| — Быть может, вы и правы, — сказал Максимилиан. |
Et il retomba dans sa rêverie.
| И он снова впал в задумчивость. |
Le voyage se fit avec cette merveilleuse rapidité qui était une des puissances du comte; les villes passaient comme des ombres sur leur route; les arbres, secoués par les premiers vents de l'automne, semblaient venir au-devant d'eux comme des géants échevelés, et s'enfuyaient rapidement dès qu'ils les avaient rejoints.
| Путешествие совершалось с той чудесной быстротой, которая была во власти графа; города на их пути мелькали как тени; деревья, колеблемые первыми порывами осеннего ветра, казалось, мчались им навстречу, словно взлохмаченные гиганты, и мгновенно исчезали. |
Le lendemain, dans la matinée, ils arrivèrent à Châlons, où les attendait le bateau à vapeur du comte; sans perdre un instant, la voiture fut transportée à bord; les deux voyageurs étaient déjà embarqués.
| На следующее утро они прибыли в Шалон, где их ждал пароход графа; не теряя ни минуты, карету погрузили на пароход, и путешественники взошли на борт. |
Le bateau était taillé pour la course, on eût dit une pirogue indienne; ses deux roues semblaient deux ailes avec lesquelles il rasait l'eau comme un oiseau voyageur; Morrel lui-même éprouvait cette espèce d'enivrement de la vitesse; et parfois le vent qui faisait flotter ses cheveux semblait prêt pour un moment à écarter les nuages de son front.
| Корабль был создан для быстрого хода; он напоминал индейскую пирогу; его два колеса казались крыльями, и он скользил по воде, словно перелётная птица. Даже Морреля опьяняло это стремительное движение, и порою развевавший его волосы ветер едва не разгонял на миг тучи на его челе. |
Quant au comte, à mesure qu'il s'éloignait de Paris, une sérénité presque surhumaine semblait l'envelopper comme une auréole.
| По мере того как они отдалялись от Парижа, лицо графа светлело, от него исходила почти божественная ясность. |
On eût dit d'un exilé qui regagne sa patrie.
| Он казался изгнанником, возвращающимся на родину. |
Bientôt Marseille, blanche, tiède, vivante; Marseille, la sœur cadette de Tyr et de Carthage, et qui leur a succédé à l'empire de la Méditerranée; Marseille, toujours plus jeune à mesure qu'elle vieillit, apparut à leurs yeux.
| Скоро их взорам открылся Марсель, белый, тёплый, полный жизни Марсель, младший брат Тира и Карфагена, их наследник на Средиземном море; Марсель, который становясь старше, все молодеет. |
C'était pour tous deux des aspects féconds en souvenirs que cette tour ronde, ce fort Saint-Nicolas, cet hôtel de ville de Puget, ce port aux quais de briques où tous deux avaient joué enfants.
| Для обоих были полны воспоминаний и круглая башня, и форт святого Николая, и ратуша, и гавань с каменными набережными, где они оба играли детьми. |
Aussi, d'un commun accord, s'arrêtèrent-ils tous deux sur la Canebière.
| По обоюдному желанию они вышли на улицу Каннебьер. |
Un navire partait pour Alger; les colis, les passagers entassés sur le pont, la foule des parents, des amis qui disaient adieu, qui criaient et pleuraient, spectacle toujours émouvant, même pour ceux qui assistent tous les jours à ce spectacle, ce mouvement ne put distraire Maximilien d'une idée qui l'avait saisi du moment où il avait posé le pied sur les larges dalles du quai.
| Какой-то корабль уходил в Алжир; тюки, пассажиры, заполнявшие палубу, толпа родных и друзей, прощания, возгласы и слезы — зрелище, всегда волнующее, даже для тех, кто видит его ежедневно, — вся эта сутолока не могла отвлечь Максимилиана от мысли, завладевшей им с той минуты, как нога его ступила на широкие плиты набережной. |
«Tenez, dit-il, prenant le bras de Monte-Cristo, voici l'endroit où s'arrêta mon père quand Le Pharaon entra dans le port; ici le brave homme que vous sauviez de la mort et du déshonneur se jeta dans mes bras; je sens encore l'impression de ses larmes sur mon visage, et il ne pleurait pas seul, bien des gens aussi pleuraient en nous voyant.
| — Смотрите, — сказал он, взяв Монте-Кристо под руку, — вот на этом месте стоял мой отец, когда "Фараон" входил в порт; вот здесь этот честнейший человек, которого вы спасли от смерти и позора, бросился в мои объятья; я до сих пор чувствую на лице его слезы; и плакал не он один, многие плакали, глядя на нас. |
Monte-Cristo sourit.
| Монте-Кристо улыбнулся. |
«J'étais là», dit-il en montrant à Morrel l'angle d'une rue.
| — Я стоял там, — сказал он, указывая на угол одной из улиц. |
Comme il disait cela, et dans la direction qu'indiquait le comte, on entendit un gémissement douloureux, et l'on vit une femme qui faisait signe à un passager du navire en partance.
| Не успел граф договорить, как в той стороне, куда он указывал, раздался горестный стон, и они увидели женщину, которая махала рукой одному из пассажиров отплывающего корабля. |
Cette femme était voilée, Monte-Cristo la suivit des yeux avec une émotion que Morrel eût facilement remarquée, si, tout au contraire du comte, ses yeux à lui n'eussent été fixés sur le bâtiment.
| Лицо её скрыто было вуалью. Монте-Кристо следил за ней с таким волнением, что Моррель не мог бы не заметить этого, если бы его взгляд не был устремлён на палубу. |
«Oh! mon Dieu!
| — Господи! — |
s'écria Morrel, je ne me trompe pas!
| воскликнул Моррель. — Неужели зрение не обманывает меня? |
ce jeune homme qui salue avec son chapeau, ce jeune homme en uniforme, c'est Albert de Morcerf!
| Этот молодой человек в военной форме, который машет шляпой, это Альбер де Морсер! |
—Oui, dit Monte-Cristo, je l'avais reconnu.
| — Да, — сказал Монте-Кристо, — я тоже узнал его. |
—Comment cela?
| — Как? |
vous regardiez du côté opposé.»
| Вы ведь смотрели в другую сторону? |
Le comte sourit, comme il faisait quand il ne voulait pas répondre.
| Граф улыбнулся, как он всегда улыбался, когда не хотел отвечать. |
Et ses yeux se reportèrent sur la femme voilée, qui disparut au coin de la rue.
| И глаза его снова обратились на женщину под вуалью; она исчезла за углом. |
Alors il se retourna.
| Тогда он обернулся. |
«Cher ami, dit-il à Maximilien, n'avez-vous point quelque chose à faire dans ce pays?
| — Дорогой друг, — сказал он Максимилиану, — нет ли у вас здесь какого-нибудь дела? |
—J'ai à pleurer sur la tombe de mon père, répondit sourdement Morrel.
| — Я навещу могилу отца, — глухо ответил Моррель. |
—C'est bien, allez et attendez-moi là-bas; je vous y rejoindrai.
| — Хорошо, ступайте и ждите меня там; я приду туда. |
—Vous me quittez?
| — Вы меня покидаете? |
—Oui...
| — Да… |
moi aussi, j'ai une pieuse visite à faire.»
| мне тоже нужно посетить святое для меня место. |
Morrel laissa tomber sa main dans la main que lui tendait le comte; puis, avec un mouvement de tête dont il serait impossible d'exprimer la mélancolie, il quitta le comte et se dirigea vers l'est de la ville.
| Моррель слабо пожал протянутую руку графа, затем грустно кивнул и направился в восточную часть города. |
Monte-Cristo laissa s'éloigner Maximilien, demeurant au même endroit jusqu'à ce qu'il eût disparu, puis alors il s'achemina vers les Allées de Meilhan, afin de retrouver la petite maison que les commencements de cette histoire ont dû rendre familière à nos lecteurs.
| Монте-Кристо подождал, пока Максимилиан скрылся из глаз, и пошёл к Мельянским аллеям, где стоял тот скромный домик, с которым читатели познакомились в начале нашего повествования. |
Cette maison s'élevait encore à l'ombre de la grande allée de tilleuls qui sert de promenade aux Marseillais oisifs, tapissée de vastes rideaux de vigne qui croisaient, sur la pierre jaunie par l'ardent soleil du Midi, leurs bras noircis et déchiquetés par l'âge.
| Дом этот все так же осеняли ветвистые липы аллеи, служившей местом прогулок марсельцам. Он весь зарос диким виноградом, который оплетал своими чёрными корявыми стеблями его каменные стены, пожелтевшие под пламенными лучами южного солнца. |
Deux marches de pierre, usées par le frottement des pieds, conduisaient à la porte d'entrée, porte faite de trois planches qui jamais, malgré leurs réparations annuelles, n'avaient connu le mastic et la peinture, attendant patiemment que l'humidité revînt pour les approcher.
| Две стёртые каменные ступеньки вели к входной двери, сколоченной из трёх досок; они ежегодно расходились, но не знали ни глины, ни краски, и терпеливо ждали осеннюю сырость, чтобы снова сойтись. |
Cette maison, toute charmante malgré sa vétusté, toute joyeuse malgré son apparente misère, était bien la même qu'habitait autrefois le père Dantès.
| Этот дом, прелестный, несмотря на свою ветхость, весёлый, несмотря на свой невзрачный вид, был тот самый, в котором некогда жил старик Дантес. |
Seulement le vieillard habitait la mansarde, et le comte avait mis la maison tout entière à la disposition de Mercédès.
| Но старик занимал мансарду, а в распоряжение Мерседес граф предоставил весь дом. |
Ce fut là qu'entra cette femme au long voile que Monte-Cristo avait vue s'éloigner du navire en partance, elle en fermait la porte au moment même où il apparaissait à l'angle d'une rue, de sorte qu'il la vit disparaître presque aussitôt qu'il la retrouva.
| Сюда и вошла женщина в длинной вуали, которую Монте-Кристо видел при отплытии корабля; в ту минуту, когда он показался из-за угла, она закрывала за собой дверь, так что едва он её настиг, как она снова исчезла. |
Pour lui, les marches usées étaient d'anciennes connaissances; il savait mieux que personne ouvrir cette vieille porte, dont un clou à large tête soulevait le loquet intérieur.
| Он хорошо был знаком с этими стёртыми ступенями; он лучше всех знал, как открыть эту старую дверь: внутренняя щеколда поднималась при помощи гвоздя с широкой головкой. |
Aussi entra-t-il sans frapper, sans prévenir, comme un ami, comme un hôte.
| И он вошёл, не постучавшись, не предупредив никого о своём приходе, вошёл как друг, как хозяин. |
Au bout d'une allée pavée de briques s'ouvrait, riche de chaleur, de soleil et de lumière, un petit jardin, le même où, à la place indiquée, Mercédès avait trouvé la somme dont la délicatesse du comte avait fait remonter le dépôt à vingt-quatre ans; du seuil de la porte de la rue on apercevait les premiers arbres de ce jardin.
| За домом, в конце мощёной дорожки, находился залитый солнечным светом и теплом садик, тот самый, где в указанном месте Мерседес нашла деньги, которые граф положил туда якобы двадцать четыре года тому назад; с порога входной двери были видны первые деревья этого садика. |
Arrivé sur le seuil, Monte-Cristo entendit un soupir qui ressemblait à un sanglot: ce soupir guida son regard, et sous un berceau de jasmin de Virginie au feuillage épais et aux longues fleurs de pourpre, il aperçut Mercédès assise, inclinée et pleurant.
| Переступив этот порог, Монте-Кристо услышал вздох, похожий на рыдание; он взглянул в ту сторону и среди кустов виргинского жасмина с густой листвой и длинными пурпурными цветами увидал Мерседес: |
Elle avait relevé son voile, et seule à la face du ciel, le visage caché par ses deux mains, elle donnait librement l'essor à ses soupirs et à ses sanglots, si longtemps contenus par la présence de son fils.
| она сидела на скамье и плакала. Она откинула вуаль и одна под куполом небес, закрыв руками лицо, дала волю рыданиям и вздохам, которые она так долго сдерживала в присутствии сына. |
Monte-Cristo fit quelques pas en avant; le sable cria sous ses pieds.
| Монте-Кристо сделал несколько шагов; под его ногой захрустел песок. |
Mercédès releva la tête et poussa un cri d'effroi en voyant un homme devant elle.
| Мерседес подняла голову и при виде вошедшего испуганно вскрикнула. |
«Madame, dit le comte, il n'est plus en mon pouvoir de vous apporter le bonheur, mais je vous offre la consolation: daignerez-vous l'accepter comme vous venant d'un ami?
| — Сударыня, — сказал граф, — я уже не властен дать вам счастье, но я хотел бы принести вам утешение; примете ли вы его от меня как от друга? |
—Je suis, en effet, bien malheureuse, répondit Mercédès; seule au monde...
| — Да, я очень несчастна, — отвечала Мерседес, — одна на свете… |
Je n'avais que mon fils, et il m'a quittée.
| У меня оставался только сын, и он меня покинул. |
—Il a bien fait, madame, répliqua le comte, c'est un noble cœur.
| — Он хорошо сделал, сударыня, — возразил граф, — у него благородное сердце. |
Il a compris que tout homme doit un tribut à la patrie: les uns leurs talents, les autres leur industrie; ceux-ci leurs veilles, ceux-là leur sang.
| Он понял, что каждый человек должен принести дань отечеству; одни отдают ему свой талант, другие свой труд; одни отдают свои бессонные ночи, другие — свою кровь. |
En restant avec vous, il eût usé près de vous sa vie devenue inutile, il n'aurait pu s'accoutumer à vos douleurs. Il serait devenu haineux par impuissance:
| Оставаясь с вами, он растратил бы около вас свою ставшую бесполезной жизнь, и он не мог бы примириться с вашими страданиями. |
il deviendra grand et fort en luttant contre son adversité qu'il changera en fortune.
| Бессилие озлобило бы его; борясь со своими невзгодами, которые он сумеет обратить в удачу, он станет благородным и сильным. |
Laissez-le reconstituer votre avenir à tous deux, madame; j'ose vous promettre qu'il est en de sûres mains.
| Дайте ему воссоздать своё и ваше будущее, сударыня; смею вас уверить, что оно в верных руках. |
—Oh! dit la pauvre femme en secouant tristement la tête, cette fortune dont vous parlez, et que du fond de mon âme je prie Dieu de lui accorder, je n'en jouirai pas, moi.
| — Счастьем, которое вы ему пророчите и которое я от всей души молю Бога ему даровать, мне уж не придётся насладиться, — сказала бедная женщина, грустно качая головой. — |
Tant de choses se sont brisées en moi et autour de moi, que je me sens près de ma tombe.
| Сколько разбито во мне и вокруг меня, что я чувствую себя на краю могилы. |
Vous avez bien fait, monsieur le comte, de me rapprocher de l'endroit où j'ai été si heureuse: c'est là où l'on a été heureux que l'on doit mourir.
| Вы хорошо сделали, граф, что помогли мне возвратиться туда, где я была так счастлива; умирать надо там, где знал счастье. |
—Hélas! dit Monte-Cristo, toutes vos paroles, madame, tombent amères et brûlantes sur mon cœur, d'autant plus amères et plus brûlantes que vous avez raison de me haïr; c'est moi qui ai causé tous vos maux:
| — Увы, сударыня, — сказал Монте-Кристо, — ваши горькие слова жгут мне сердце, жгут тем сильнее, что вы справедливо ненавидите меня: |
que ne me plaignez-vous au lieu de m'accuser?
| я виновник всех ваших страданий. Но почему бы вместо того, чтобы обвинять, вам не пожалеть меня? |
vous me rendriez bien plus malheureux encore...
| Вы причинили бы мне ещё горшую боль, если бы.. |
—Vous haïr, vous accuser, vous, Edmond...
| — Ненавидеть вас, обвинять вас, Эдмон?. |
Haïr, accuser l'homme qui a sauvé la vie de mon fils, car c'était votre intention fatale et sanglante, n'est-ce pas, de tuer à M. de Morcerf ce fils dont il était fier?
| Ненавидеть, обвинять человека, который пощадил жизнь моего сына? Ведь правда, что у вас было жестокое намерение отнять у господина де Морсера сына, которым он так гордился? |
Oh! regardez-moi, et vous verrez s'il y a en moi l'apparence d'un reproche.»
| Взгляните на меня, и вы увидите, есть ли в моем лице хоть тень укора. |
Le comte souleva son regard et l'arrêta sur Mercédès qui, à moitié debout, étendait ses deux mains vers lui.
| Граф поднял свой взор и остановил его на Мерседес, которая протягивала ему обе руки. |
«Oh! regardez-moi, continua-t-elle avec un sentiment de profonde mélancolie; on peut supporter l'éclat de mes yeux aujourd'hui, ce n'est plus le temps où je venais sourire à Edmond Dantès, qui m'attendait là-haut, à la fenêtre de cette mansarde qu'habitait son vieux père...
| — Взгляните на меня, — продолжала она с бесконечной грустью, — красота моя померкла, и в моих глазах уже нет блеска, прошло то время, когда я приходила с улыбкой к Эдмону Дантесу, который ждал меня там, у окна мансарды, где жил его старый отец… |
Depuis ce temps, bien des jours douloureux se sont écoulés, qui ont creusé comme un abîme entre moi et ce temps.
| С тех пор протекло много тягостных дней, они вырыли пропасть между мной и прошлым. |
Vous accuser, Edmond, vous haïr, mon ami!
| Обвинять вас, Эдмон, вас ненавидеть, мой друг? Нет! |
non, c'est moi que j'accuse et que je hais!
| Я себя ненавижу и себя обвиняю! |
Oh! misérable que je suis! s'écria-t-elle en joignant les mains et en levant les yeux au ciel.
| Я во всем виновата, — воскликнула она, сжимая руки и возводя глаза к небу. — |
Ai-je été punie!...
| Как жестоко я наказана!.. |
J'avais la religion, l'innocence, l'amour, ces trois bonheurs qui font les anges, et, misérable que je suis, j'ai douté de Dieu!»
| У меня была вера, ненависть, любовь — эти три дара, которыми наделены ангелы, а я, несчастная, я усомнилась в Боге! |
Monte-Cristo fit un pas vers elle et silencieusement lui tendit la main.
| Монте-Кристо шагнул к ней и молча протянул ей руку. |
«Non, dit-elle en retirant doucement la sienne, non, mon ami, ne me touchez pas.
| — Нет, мой друг, — сказала она, мягко отнимая свою руку, — не дотрагивайтесь до меня. |
Vous m'avez épargnée, et cependant de tous ceux que vous avez frappés, j'étais la plus coupable.
| Вы меня пощадили, а между тем из всех, кого вы покарали, я одна не заслуживала пощады. |
Tous les autres ont agi par haine, par cupidité, par égoïsme; moi, j'ai agi par lâcheté.
| Все остальные действовали из ненависти, алчности, себялюбия, я же — из малодушия. |
Eux désiraient, moi, j'ai eu peur.
| У них была цель, а я — я испугалась. |
Non, ne me pressez pas ma main. Edmond, vous méditez quelque parole affectueuse, je le sens, ne la dites pas: gardez-la pour une autre, je n'en suis plus digne, moi. Voyez... (
| Нет, не пожимайте мою руку, Эдмон, я чувствую, вы хотите сказать мне доброе слово, — не нужно, поберегите его для другой, я его больше недостойна. |
(elle découvrit tout à fait son visage), voyez, le malheur a fait mes cheveux gris; mes yeux ont tant versé de larmes qu'ils sont cerclés de veines violettes; mon front se ride.
| Взгляните (она совсем откинула вуаль), мои волосы поседели от горя; мои глаза пролили столько слез, что они окружены лиловыми тенями; лоб мой избороздили морщины. |
Vous, au contraire, Edmond, vous êtes toujours jeune, toujours beau, toujours fier.
| А вы, Эдмон, все такой же молодой, красивый, гордый. |
C'est que vous avez eu la foi, vous; c'est que vous avez eu la force; c'est que vous vous êtes reposé en Dieu, et que Dieu vous a soutenu.
| Это оттого, что в вас была вера, в вас было мужество, вы уповали на Бога, и Бог поддержал вас. |
Moi, j'ai été lâche, moi, j'ai renié; Dieu m'a abandonnée, et me voilà.»
| А я была малодушна, я отреклась, и Господь меня покинул — и вот что со мной стало. |
Mercédès fondit en larmes, le cœur de la femme se brisait au choc des souvenirs.
| Мерседес зарыдала; сердце её разрывалось от боли воспоминаний. |
Monte-Cristo prit sa main et la baisa respectueusement, mais elle sentit elle-même que ce baiser était sans ardeur, comme celui que le comte eût déposé sur la main de marbre de la statue d'une sainte.
| Монте-Кристо взял её руку и почтительно поцеловал, но она сама почувствовала, что в этом поцелуе не было огня, словно он был запечатлён на руке святой, изваянной из мрамора. |
«Il y a, continua-t-elle, des existences prédestinées dont une première faute brise tout l'avenir.
| — Есть такие обреченные жизни, — продолжала она, — первая же ошибка разбивает все их будущее. |
Je vous croyais mort, j'eusse dû mourir; car à quoi a-t-il servi que j'aie porté éternellement votre deuil dans mon cœur?
| Я вас считала умершим, и я должна была тоже умереть. Что пользы, что я в сердце своём неустанно оплакивала вас? |
à faire d'une femme de trente-neuf ans une femme de cinquante, voilà tout.
| В тридцать девять лет я стала старухой — и только. |
À quoi a-t-il servi que, seule entre tous, vous ayant reconnu, j'aie seulement sauvé mon fils?
| Что пользы, что, единственная из всех узнав вас, я спасла жизнь моему сыну? |
Ne devais-je pas aussi sauver l'homme, si coupable qu'il fût, que j'avais accepté pour époux?
| Разве не должна я была спасти также человека, которого я выбрала себе в мужья, как бы ни велика была его вина? |
cependant je l'ai laissé mourir; que dis-je mon Dieu!
| А я дала ему умереть. Больше того! |
j'ai contribué à sa mort par ma lâche insensibilité, par mon mépris, ne me rappelant pas, ne voulant pas me rappeler que c'était pour moi qu'il s'était fait parjure et traître!
| Я сама приблизила его смерть своим бездушием, своим презрением, не думая, не желая думать о том, что он из-за меня стал клятвопреступником и предателем! |
À quoi sert enfin que j'aie accompagné mon fils jusqu'ici, puisque ici je l'abandonne, puisque je le laisse partir seul, puisque je le livre à cette terre dévorante d'Afrique?
| Что пользы, наконец, что я приехала с моим сыном сюда, раз я его покинула, отпустила его одного, отдала его смертоносной Африке? |
Oh!
| Да, говорю вам, я была малодушна! |
j'ai été lâche, vous dis-je; j'ai renié mon amour, et, comme les renégats, je porte malheur à tout ce qui m'environne!
| Я отреклась от своей любви, и, как все отступники, я приношу несчастье тем, кто окружает меня. |
—Non, Mercédès, dit Monte-Cristo, non; reprenez meilleure opinion de vous-même.
| — Нет, Мерседес, — сказал Монте-Кристо, — вы не должны судить себя так строго. |
Non; vous êtes une noble et sainte femme, et vous m'aviez désarmé par votre douleur; mais, derrière moi, invisible, inconnu, irrité, il y avait Dieu, dont je n'étais que le mandataire et qui n'a pas voulu retenir la foudre que j'avais lancée. Oh!
| Вы благородная, святая женщина, вы обезоружили меня силой своего горя, но за мной, незримый, неведомый, гневный, стоял Господь, чьим посланным я был, и он не захотел остановить брошенную мною молнию. |
j'adjure ce Dieu, aux pieds duquel depuis dix ans je me prosterne chaque jour, j'atteste ce Dieu que je vous avais fait le sacrifice de ma vie, et avec ma vie celui des projets qui y étaient enchaînés.
| Клянусь Богом, пред которым я уже десять лет каждый день повергаюсь ниц, призываю его в свидетели, что я пожертвовал вам своей жизнью и, вместе с жизнью, всеми своими замыслами! |
Mais, je le dis avec orgueil, Mercédès, Dieu avait besoin de moi, et j'ai vécu.
| Но, Мерседес, и я говорю это с гордостью, я был нужен Богу, и он вернул меня к жизни. |
Examinez le passé, examinez le présent, tâchez de deviner l'avenir, et voyez si je ne suis pas l'instrument du Seigneur; les plus affreux malheurs, les plus cruelles souffrances, l'abandon de tous ceux qui m'aimaient, la persécution de ceux qui ne me connaissaient pas, voilà la première partie de ma vie; puis, tout à coup, après la captivité, la solitude, là misère, l'air, la liberté, une fortune si éclatante, si prestigieuse, si démesurée, que, à moins d'être aveugle, j'ai dû penser que Dieu me l'envoyait dans de grands desseins.
| Вдумайтесь в прошлое, вдумайтесь в настоящее, постарайтесь предугадать будущее и скажите: разве я не орудие Всевышнего? В самых ужасных несчастьях, в самых жестоких страданиях, забытый всеми, кто меня любил, гонимый теми, кто меня не знал, я прожил половину жизни; и вдруг, после заточения, одиночества, лишений — воздух, свобода, богатство; богатство столь ослепительное, волшебное, столь неимоверное, что я должен был поверить: Бог посылает мне его для великих деяний. |
Dès lors, cette fortune m'a semblé être un sacerdoce; dès lors, plus une pensée en moi pour cette vie dont vous, pauvre femme, vous avez parfois savouré la douceur; pas une heure de calme, pas une:
| С тех пор я нес это богатство как служение; с тех пор меня уже ничто не прельщало в этой жизни, в которой вы, Мерседес, порой находили сладость. |
je me sentais poussé comme le nuage de feu passant dans le ciel pour aller brûler les villes maudites.
| Я не знал ни часа покоя; какая-то сила влекла меня вперёд, словно я был огненным облаком, проносящимся по небу, чтобы испепелить проклятые Богом города. |
Comme ces aventureux capitaines qui s'embarquent pour un dangereux voyage, qui méditent une périlleuse expédition, je préparais les vivres, je chargeais les armes, j'amassais les moyens d'attaque et de défense, habituant mon corps aux exercices les plus violents, mon âme aux chocs les plus rudes, instruisant mon bras à tuer, mes yeux à voir souffrir, ma bouche à sourire aux aspects les plus terribles; de bon, de confiant, d'oublieux que j'étais, je me suis fait vindicatif, dissimulé, méchant, ou plutôt impassible comme la sourde et aveugle fatalité.
| Подобно тем отважным капитанам, которые снаряжают свой корабль в тяжёлый путь, предвидя опасный поход, я собирал припасы, готовил оружие, приучал своё тело к самым тяжким испытаниям, приучал душу к самым сильным потрясениям, чтобы моя рука умела убивать, мои глаза — созерцать страдания, мои губы — улыбаться при самых ужасных зрелищах. Из доброго, доверчивого, не помнящего зла я сделался мстительным, скрытным, злым или, вернее, бесстрастным, как глухой и слепой рок. |
Alors, je me suis lancé dans la voie qui m'était ouverte, j'ai franchi l'espace, j'ai touché au but: malheur à ceux que j'ai rencontrés sur mon chemin!
| Тогда я вступил на уготованный мне путь, я пересёк пространства, я достиг цели; горе тем, кого я встретил на своём пути. |
—Assez! dit Mercédès, assez, Edmond!
| — Довольно, — сказала Мерседес, — довольно, Эдмон! |
croyez que celle qui a pu seule vous reconnaître a pu seule aussi vous comprendre.
| Поверьте, что если я, единственная из всех, вас узнала, то я одна могла и понять вас. |
Or, Edmond, celle qui a su vous reconnaître, celle qui a pu vous comprendre, celle-là, l'eussiez-vous rencontrée sur votre route et l'eussiez-vous brisée comme verre, celle-là a dû vous admirer, Edmond!
| И если бы вы встретили меня на своём пути и разбили, как стеклянный сосуд, я, единственная, которая вас узнала и могла понять, и тогда не могла бы не восхищаться вами, Эдмон! |
Comme il y a un abîme entre moi et le passé, il y a un abîme entre vous et les autres hommes, et ma plus douloureuse torture, je vous le dis, c'est de comparer; car il n'y a rien au monde qui vous vaille, rien qui vous ressemble.
| Как между мной и прошлым лежит пропасть, так лежит пропасть между вами и остальными людьми, и, говорю вам, всего мучительнее для меня сравнивать вас с другими, ибо нет никого на свете равного вам, никого, кто был бы подобен вам. |
Maintenant, dites-moi adieu, Edmond, et séparons-nous.
| Теперь проститесь со мной, Эдмон, и расстанемся. |
—Avant que je vous quitte, que désirez-vous, Mercédès?
| — Раньше, чем мы расстанемся, скажите мне, чего бы вы желали, Мерседес? — |
demanda Monte-Cristo.
| спросил Монте-Кристо. |
—Je ne désire qu'une chose, Edmond:
| — Единственное моё желание, Эдмон: |
que mon fils soit heureux.
| чтобы мой сын был счастлив. |
—Priez le Seigneur, qui seul tient l'existence des hommes entre ses mains, d'écarter la mort de lui, moi, je me charge du reste.
| — Молите Бога, который один держит в своей руке жизнь людей, чтобы он отвёл от него смерть; об остальном я позабочусь. |
—Merci, Edmond.
| — Благодарю вас, Эдмон. |
—Mais vous, Mercédès?
| — А вы, Мерседес? |
—Moi je n'ai besoin de rien, je vis entre deux tombes: l'une est celle d'Edmond Dantès, mort il y a si longtemps; je l'aimais!
| — Мне ничего не нужно, я живу меж двух могил; одна— это могила Эдмона Дантеса, уже давно умершего; я его любила! |
Ce mot ne sied plus à ma lèvre flétrie, mais mon cœur se souvient encore, et pour rien au monde je ne voudrais perdre cette mémoire du cœur.
| Моим поблёкшим губам не пристало произносить это слово, но моё сердце ничего не забыло, и ни за какие блага мира я бы не отдала эту память сердца. |
L'autre est celle d'un homme qu'Edmond Dantès a tué; j'approuve le meurtre, mais je dois prier pour le mort.
| В другой могиле лежит человек, которого Эдмон Дантес убил; я оправдываю это убийство, но мой долг молиться за убитого. |
—Votre fils sera heureux, madame, répéta le comte.
| — Ваш сын будет счастлив, — повторил граф. |
—Alors je serai aussi heureuse que je puis l'être.
| — Тогда и я буду счастлива, насколько это для меня возможно. |
Mercédès sourit tristement.
| Мерседес печально улыбнулась. |
«Vous dire que je vivrai dans ce pays comme la Mercédès d'autrefois, c'est-à-dire en travaillant, vous ne le croiriez pas; je ne sais plus que prier, mais je n'ai point besoin de travailler; le petit trésor enfoui par vous s'est retrouvé à la place que vous avez indiquée; on cherchera qui je suis, on demandera ce que je fais, on ignorera comment je vis, qu'importe!
| — Если я скажу, что буду жить здесь так, как прежняя Мерседес, трудом, вы этому не поверите; теперь я умею только молиться, но мне и нет необходимости работать; зарытый вами клад нашёлся в том самом месте, которое вы указали. Люди будут любопытствовать, кто я, что я здесь делаю, на какие средства я живу, но не все ли мне равно! |
c'est une affaire entre Dieu, vous et moi.
| Это касается только Бога, вас и меня. |
—Mercédès, dit le comte, je ne vous en fais pas un reproche, mais vous avez exagéré le sacrifice en abandonnant toute cette fortune amassée par M. de Morcerf, et dont la moitié revenait de droit à votre économie et à votre vigilance.
| — Мерседес, — сказал граф, — я говорю это вам не в укор, но вы принесли слишком большую жертву, отказавшись от всего того состояния, которое приобрёл граф де Морсер и половина которого принадлежала вам по праву. |
—Je vois ce que vous m'allez proposer; mais je ne puis accepter, Edmond, mon fils me le défendrait.
| — Я догадываюсь о том, что вы хотите мне предложить, но я не могу этого принять. Эдмон, мой сын мне не позволил бы. |
—Aussi me garderai-je de rien faire pour vous qui n'ait l'approbation de M. Albert de Morcerf.
| — Поэтому я и не осмелюсь ничего сделать для вас, не заручившись одобрением Альбера. |
Je saurai ses intentions et m'y soumettrai.
| Я узнаю его желания и подчинюсь им. |
Mais, s'il accepte ce que je veux faire, l'imiterez-vous sans répugnance?
| Но если он согласится на то, что я предлагаю сделать, вы не воспротивитесь? |
—Vous savez, Edmond, que je ne suis plus une créature pensante; de détermination, je n'en ai pas sinon celle de n'en prendre jamais.
| — Вы должны знать, Эдмон, что я уже не в силах рассуждать, я не способна принимать решений, кроме единственного— никогда ничего не решать. |
Dieu m'a tellement secouée dans ses orages que j'en ai perdu la volonté.
| Господь наслал на меня бури, которые сломили мою волю. |
Je suis entre ses mains comme un passereau aux serres de l'aigle.
| Я бессильна в его руках, как воробей в когтях орла. |
Il ne veut pas que je meure puisque je vis.
| Раз я ещё живу— значит, такова его воля. |
S'il m'envoie des secours, c'est qu'il le voudra et je les prendrai.
| Если он своей волей пошлет мне помощь, я её приму. |
—Prenez garde, madame, dit Monte-Cristo, ce n'est pas ainsi qu'on adore Dieu!
| — Берегитесь, сударыня, — сказал Монте-Кристо, — не так поклоняются Богу! |
Dieu veut qu'on le comprenne et qu'on discute sa puissance: c'est pour cela qu'il nous a donné le libre arbitre.
| Бог требует, чтобы его понимали и разумно принимали его могущество, вот почему он и дал нам свободную волю. |
—Malheureux!
| — Нет! — |
s'écria Mercédès, ne me parlez pas ainsi; si je croyais que Dieu m'eût donné le libre arbitre, que me resterait-il donc pour me sauver du désespoir!»
| воскликнула Мерседес. — Не говорите так! Если бы я думала, что Бог дал мне свободную волю, что спасло бы меня от отчаяния? |
Monte-Cristo pâlit légèrement et baissa la tête, écrasé par cette véhémence de la douleur.
| Монте-Кристо слегка побледнел и опустил голову, подавленный страстной силой этого горя. |
«Ne voulez-vous pas me dire au revoir?
| — Вы не хотите сказать мне: "До свидания"? — |
fit-il en lui tendant la main.
| спросил он, протягивая ей руку. |
—Au contraire, je vous dis au revoir, répliqua Mercédès en lui montrant le ciel avec solennité; c'est vous prouver que j'espère encore.»
| — Напротив, я говорю вам: "До свидания",— возразила Мерседес, торжественно указывая ему на небо, — вы видите, во мне ещё живет надежда. |
Et après avoir touché la main du comte de sa main frissonnante, Mercédès s'élança dans l'escalier et disparut aux yeux du comte.
| И, пожав дрожащей рукой руку графа, Мерседес бросилась на лестницу и скрылась. |
Monte-Cristo alors sortit lentement de la maison et reprit le chemin du port.
| Тогда Монте-Кристо медленно вышел из дома и снова направился к гавани. |
Mais Mercédès ne le vit point s'éloigner, quoiqu'elle fût à la fenêtre de la petite chambre du père de Dantès.
| Но Мерседес не видела, как он удалялся, хоть и стояла у окна мансарды, где жил когда-то старик Дантес. |
Ses yeux cherchaient au loin le bâtiment qui emportait son fils vers la vaste mer.
| Глаза её искали вдали корабль, уносивший её сына в открытое море. |
Il est vrai que sa voix, comme malgré elle, murmurait tout bas:
| Правда, губы её невольно чуть слышно шептали: |
«Edmond, Edmond, Edmond!»
| — Эдмон! Эдмон! |
|
