![]() |
Глава 28 |
В течение следующих трёх-четырёх дней не случилось ничего, что заставило бы Элинор пожалеть о письме, которое она отправила матери: Уиллоби не появлялся и не писал. |
Затем подошло время званого вечера, куда им предстояло поехать с леди Мидлтон, так как миссис Дженнингс не могла оставить младшую дочь, которой нездоровилось. Марианна одевалась к этому вечеру в глубоком унынии, без единого вздоха надежды или радостного слова, и с таким пренебрежением к тому, как она выглядит, словно ей было безразлично, ехать или остаться дома. |
После чая она в ожидании леди Мидлтон села у камина в гостиной и ни разу не встала со стула, не изменила позы, уйдя в свои мысли и не замечая присутствия сестры. Когда же лакей доложил, что леди Мидлтон ждёт их у дверей, она вздрогнула, как будто совсем забыв, зачем она тут сидит- |
Они прибыли к назначенному часу, вышли из кареты в свой черед, когда опередившие их экипажи отъехали от крыльца, поднялись по ступенькам, услышали, как звучные голоса повторяют их имена от одной площадки лестницы к другой, и вошли в великолепно освещённый зал, где толпилось множество гостей и было невыносимо жарко. |
Когда они исполнили долг вежливости, сделав реверанс хозяйке дома, им было дозволено присоединиться к остальным гостям и вкусить свою долю жары и тесноты, которые с их появлением, естественно, несколько увеличились. |
После того как они некоторое время постояли, почти ничего не говоря и вовсе не двигаясь, леди Мидлтон села играть в казино, а Элинор с Марианной, которая не выразила ни малейшего желания прогуливаться по зале, посчастливилось найти свободные стулья неподалёку от карточного стола. |
Не прошло и нескольких минут, как Элинор увидела, что всего в нескольких шагах от них стоит Уиллоби, оживленно разговаривая с чрезвычайно модно одетой молодой дамой. |
Она перехватила его взгляд, и он тотчас ей поклонился, но ничего не сказал и не подошёл к ним, хотя не мог не увидеть Марианны, а продолжал болтать со своей собеседницей. |
Элинор с невольной тревогой повернулась к Марианне. |
Однако Марианна заметила его лишь в этот миг и, просияв от восторга, тут же побежала бы к нему, если бы сестра не успела её удержать. |
— Боже мой! — |
воскликнула она. — Он здесь! Он здесь! |
Ах, почему он не смотрит на меня? |
Почему я не могу к нему подойти? |
— Прошу тебя, успокойся, — сказала Элинор, — И не показывай всем вокруг, что ты чувствуешь. |
Быть может, он просто тебя ещё не увидел. |
Однако этому она и сама поверить не могла, а у Марианны в такую минуту не только не хватило бы сил успокоиться, но она нисколько не хотела успокаиваться. |
Она продолжала сидеть, снедаемая нетерпением, которое отражалось в каждой черте её лица. |
Наконец он обернулся и поглядел на них. Она встала, с нежностью назвала его по имени и протянула ему руку. |
Он подошёл к ним и, обращаясь более к Элинор, чем к Марианне, словно избегая её взгляда и не замечая протянутой руки, торопливо осведомился о здоровье миссис Дэшвуд и спросил, давно ли они в городе. |
Элинор так растерялась, что не нашлась что сказать. |
Но её сестра не стала сдерживать своих чувств. |
Лицо её залилось пунцовой краской, и она воскликнула взволнованным голосом: — Боже великий! |
Уиллоби, что все это означает? |
Разве вы не получили моих писем? |
Вы не хотите пожать мне руку? |
Ему оставалось только подчиниться, но её прикосновение словно причинило ему боль, и он ни на миг не задержал её руки в своей. |
Казалось, он старался овладеть собой. |
Элинор, не спускавшая глаз с его лица, заметила, что оно обретает невозмутимость. |
После мгновенной паузы он сказал спокойно: |
— Я имел удовольствие заехать на Беркли-стрит в прошлый вторник и весьма сожалею, что не застал дома ни вас, ни миссис Дженнингс. |
Надеюсь, моя карточка не пропала? |
— Но разве вы не получили моих записок? — |
вскричала Марианна в величайшем расстройстве. — |
Наверное, произошла ошибка, какая-то ужасная ошибка! |
Что все это означает? |
Скажите же мне, Уиллоби, что все это означает? |
Он не ответил, ко переменился в лице, и к нему вернулась недавняя неловкость. Однако, как будто перехватив взгляд девицы, которая с ним только что беседовала, и почувствовав, что должен незамедлительно справиться с собой, он вновь взял себя в руки и ответил: — Да, я имел счастье получить уведомление о вашем приезде в столицу, которое вы столь любезно послали мне. Затем он с лёгким поклоном поспешно отошёл к своей знакомой. |
Марианна, смертельно побледнев, опустилась на стул, ноги её не держали, и Элинор, боясь, что она вот-вот лишится чувств, постаралась заслонить её от любопытных глаз и смочила ей виски лавандовой водой. |
— Пойди к нему, Элинор! — воскликнула её сестра, едва к ней вернулся дар речи. — И заставь его подойти ко мне. |
Скажи, что я должна его ещё раз увидеть, должна немедля поговорить с ним... |
У меня нет сил... У меня не будет спокойной минуты пока все не разъяснится... Какое-то страшное недоразумение... |
Ах, ну иди же за ним! |
— Но как можно? |
Нет, милая, милая Марианна, ты должна потерпеть. |
Здесь не место для объяснений. |
Подожди всего лишь до завтра. |
Тем не менее ей лишь с большим трудом удалось удержать сестру, которая хотела сама броситься к нему. Однако убедить её сдержать волнение, выждать, сохраняя хотя бы внешнее спокойствие, пока ей не представится случай поговорить с ним в большем уединении и более разумно, оказалось невозможным: Марианна продолжала изливать свою горесть тихими восклицаниями и тяжёлыми вздохами. |
Вскоре Элинор увидела, что Уиллоби вышел в двери, ведущие на лестницу, и, сказав Марианне, что он уехал, вновь умоляла её успокоиться: ведь все равно сегодня она уже не сможет с ним объясниться! |
Марианна тотчас послала её просить леди Мидлтон увезти их сию же минуту домой, — в своём отчаянии она была не в силах остаться здесь ни на лишний миг. |
Леди Мидлтон, хотя роббер только начался, была слишком благовоспитанна, чтобы, услышав о недомогании Марианны, возразить против её желания немедленно уехать, тотчас отдала свои карты приятельнице, и они уехали, едва была подана их карета. |
На Беркли-стрит они возвращались в полном молчании. |
Муки Марианны были столь велики, что глаза у неё оставались сухи, но, к счастью, миссис Дженнингс ещё не вернулась и они смогли сразу же подняться в свою комнату, где Элинор с помощью нюхательной соли удалось несколько привести её в чувство. |
Она вскоре разделась и легла, но, видимо, ей хотелось остаться одной, а потому Элинор спустилась в гостиную, где в ожидании миссис Дженнингс у неё было достаточно времени обдумать события вечера. |
Сомневаться в том, что Марианна и Уиллоби дали друг другу слово, она не могла. Столь же очевидным было, что его это тяготит: как бы Марианна ни истолковывала все в лад своим желаниям, сама она не видела, каким образом возможно счесть подобные поступки следствием ошибки или недоразумения. |
Только в полной перемене чувств нашлось бы им объяснение. |
Её гнев был бы ещё сильнее, если бы она не заметила в Уиллоби смущения, которое, казалось, говорило о том, что он понимает низость своего поведения, а потому все же не настолько лишен всяких правил, чтобы с самого начала без всяких честных намерений только играть с сердцем Марианны. |
Разлука могла угасить его чувство, или обстоятельства потребовали, чтобы он его подавил, но ей никак не верилось, что этого чувства вообще не существовало. |
Тем не менее она с глубокой тревогой думала о страданиях, которые причинила Марианне эта злополучная встреча, — и о тех, ещё более мучительных, которые сулила она в будущем. |
Собственное её положение представилось ей несравненно более лёгким. Ведь пока она сохраняет уважение к Эдварду, у неё всегда остаётся опора, пусть они и будут разлучены навеки. |
Горе же Марианны усугублялось всем тем, что могло сделать ещё более тяжким подобный невыносимый удар — потерю Уиллоби, неизбежный и скорый разрыв с ним. |
|