Reading room | Jane Austen | Pride and prejudice | 📋 | 📖 | 🔀 | English ⇄ Russian

ГЛАВА VI

The ladies of Longbourn soon waited on those of Netherfield.

Лонгборнские леди вскоре навестили незерфилдских дам.

Визит был должным образом возвращен.

Miss Bennet’s pleasing manners grew on the good-will of Mrs. Hurst and Miss Bingley; and though the mother was found to be intolerable, and the younger sisters not worth speaking to, a wish of being better acquainted with them was expressed towards the two eldest.

Приятные манеры старшей мисс Беннет расположили в ее пользу миссис Хёрст и мисс Бингли. И хотя мамаша была признана невыносимой, а о младших дочках не стоило и говорить, двум старшим дали понять, что с ними желали бы поддерживать более близкое знакомство.

By Jane this attention was received with the greatest pleasure; but Elizabeth still saw superciliousness in their treatment of everybody, hardly excepting even her sister, and could not like them; though their kindness to Jane, such as it was, had a value, as arising, in all probability, from the influence of their brother’s admiration.

Такое внимание очень обрадовало Джейн. Но Элизабет, все еще чувствовавшая их высокомерное отношение ко всему местному обществу, в том числе, пожалуй, даже к ее сестре, приняла его довольно холодно, считая, что некоторая доброжелательность миссис Хёрст и мисс Бингли к Джейн, по всей вероятности, проистекает из склонности к ней мистера Бингли.

It was generally evident, whenever they met, that he did admire her; and to her it was equally evident that Jane was yielding to the preference which she had begun to entertain for him from the first, and was in a way to be very much in love; but she considered with pleasure that it was not likely to be discovered by the world in general, since Jane united with great strength of feeling, a composure of temper and an uniform cheerfulness of manner, which would guard her from the suspicions of the impertinent.

В самом деле, эта склонность бросалась в глаза всякому, кто видел их вместе. Для Элизабет было также очевидно, что увлечение Джейн мистером Бингли, возникшее с самого начала их знакомства, становится все более сильным и что в скором времени она будет по уши в него влюблена. Элизабет, однако, с удовлетворением замечала, что эта влюбленность станет не скоро известна посторонним, так как большую силу чувства Джейн сочетала с таким самообладанием и приветливостью, которые должны были защитить ее от подозрений излишне любопытных знакомых.

She mentioned this to her friend, Miss Lucas.

Она поделилась этим наблюдением со своей подругой мисс Лукас.

“It may, perhaps, be pleasant,” replied Charlotte, “to be able to impose on the public in such a case; but it is sometimes a disadvantage to be so very guarded.

—Быть может, это неплохо, — сказала Шарлотта, — настолько владеть собой, чтобы в подобных обстоятельствах не выдавать своих чувств. Однако в этой способности может таиться и некоторая опасность.

If a woman conceals her affection with the same skill from the object of it, she may lose the opportunity of fixing him; and it will then be but poor consolation to believe the world equally in the dark.

Если женщина скрывает увлечение от своего избранника, она рискует не сохранить его за собой. И тогда слабым утешением для нее будет сознавать, что мир остался в таком же неведении.

There is so much of gratitude or vanity in almost every attachment, that it is not safe to leave any to itself.

Почти всякая привязанность в какой-то степени держится на благодарности или тщеславии, и пренебрегать ими вовсе не безопасно.

We can all begin freely — a slight preference is natural enough; but there are very few of us who have heart enough to be really in love without encouragement.

Слегка увлечься все мы готовы совершенно бескорыстно — небольшая склонность вполне естественна. Но мало найдется людей настолько великодушных, чтобы любить без всякого поощрения.

In nine cases out of ten, a woman had better show more affection than she feels.

В девяти случаях из десяти женщине лучше казаться влюбленной сильнее, чем это есть на самом деле.

Bingley likes your sister undoubtedly; but he may never do more than like her, if she does not help him on.”

Бингли несомненно нравится твоя сестра. И тем не менее все может кончиться ничем, если она не поможет ему продвинуться дальше.

“But she does help him on, as much as her nature will allow.

—Но она помогает ему настолько, насколько допускает ее характер.

If I can perceive her regard for him, he must be a simpleton indeed not to discover it too.”

Неужели он так ненаблюдателен, что не замечает склонности, которая мне кажется очевидной.

“Remember, Eliza, that he does not know Jane’s disposition as you do.”

—Не забывай, Элиза, что характер Джейн известен ему не так хорошо, как тебе.

“But if a woman is partial to a man, and does not endeavor to conceal it, he must find it out.”

—Но если женщина неравнодушна к мужчине и не пытается подавить в себе это чувство, должен же он это заметить?

“Perhaps he must, if he sees enough of her.

—Возможно, — если только он проводит с ней достаточно много времени.

But though Bingley and Jane meet tolerably often, it is never for many hours together; and as they always see each other in large mixed parties, it is impossible that every moment should be employed in conversing together.

Но хоть Бингли и Джейн видятся довольно часто, они никогда не остаются подолгу наедине. А встречаясь в обществе, они, конечно, не могут все время разговаривать только друг с другом.

Jane should therefore make the most of every half hour in which she can command his attention.

Поэтому Джейн должна использовать как можно лучше каждый час, в течение которого она располагает его вниманием.

When she is secure of him, there will be leisure for falling in love as much as she chooses.”

Когда сердце его будет завоевано, у нее останется сколько угодно времени для того, чтобы влюбиться в него самой.

“Your plan is a good one,” replied Elizabeth, “where nothing is in question but the desire of being well married; and if I were determined to get a rich husband, or any husband, I dare say I should adopt it.

—Неплохой план, — ответила Элизабет, — для тех, кто ищет только, как бы побыстрей выйти замуж. И если бы я задумала приобрести богатого мужа или вообще какого-нибудь мужа, я бы, наверно, им воспользовалась.

But these are not Jane’s feelings; she is not acting by design.

Но чувства Джейн совершенно иного рода. Она не строит расчетов.

As yet she cannot even be certain of the degree of her own regard, nor of its reasonableness.

До сих пор она еще не уверена ни в силе своей привязанности, ни в том, насколько она разумна.

She has known him only a fortnight.

С тех пор, как они познакомились, прошло всего две недели.

She danced four dances with him at Meryton; she saw him one morning at his own house, and has since dined in company with him four times.

Она протанцевала с ним два танца в Меритоне, затем видела его в течение одного утра в Незерфилде. После того они еще четыре раза вместе обедали в большой компании.

This is not quite enough to make her understand his character.”

Этого недостаточно, чтобы она смогла изучить его характер.

“Not as you represent it.

—Конечно, нет, если смотреть на все, как ты смотришь.

Had she merely dined with him, she might only have discovered whether he had a good appetite; but you must remember that four evenings have been also spent together — and four evenings may do a great deal.”

Если она только обедала с ним, она может судить лишь о его аппетите. Но ты забываешь, что они при этом провели вместе четыре вечера. А четыре вечера могут значить очень многое.

“Yes: these four evenings have enabled them to ascertain that they both like Vingt-un better than Commerce, but with respect to any other leading characteristic, I do not imagine that much has been unfolded.”

—Да, эти четыре вечера позволили им установить, что оба они игру в «двадцать одно» предпочитают игре в покер. Боюсь, однако, что другие не менее важные черты характера успели им раскрыться гораздо меньше.

“Well,” said Charlotte, “I wish Jane success with all my heart; and if she were married to him to-morrow, I should think she had as good a chance of happiness as if she were to be studying his character for a twelvemonth.

—Что ж, — сказала Шарлотта, — желаю Джейн успеха от всего сердца. И выйди она за него замуж хоть завтра, я бы считала, что она располагает теми же шансами на счастливую жизнь, как если бы изучала характер своего будущего мужа целый год.

Happiness in marriage is entirely a matter of chance.

Удача в браке полностью зависит от игры случая.

If the dispositions of the parties are ever so well known to each other, or ever so similar beforehand, it does not advance their felicity in the least.

Как бы хорошо ни были известны сторонам обоюдные склонности и как бы хорошо они на первый взгляд между собой ни сочетались, — это никак не сказывается на счастье супругов.

They always continue to grow sufficiently unlike afterwards to have their share of vexation; and it is better to know as little as possible of the defects of the person with whom you are to pass your life.”

Со временем между ними возникнет неминуемый разлад, и им выпадут все положенные на их долю огорчения. И не лучше ли в таком случае как можно меньше знать недостатки человека, с которым придется провести жизнь?

“You make me laugh, Charlotte; but it is not sound.

—Тебе хочется вызвать меня на спор, Шарлотта. Но твои рассуждения — чистейший вздор.

You know it is not sound, and that you would never act in this way yourself.”

Ты понимаешь это сама. Едва ли ты руководствовалась бы ими в собственной жизни.

Occupied in observing Mr. Bingley’s attention to her sister, Elizabeth was far from suspecting that she was herself becoming an object of some interest in the eyes of his friend.

Приглядываясь к отношениям между мистером Бингли и Джейн, Элизабет была далека от мысли, что с некоторых пор стала сама предметом пристального наблюдения со стороны его приятеля.

Mr. Darcy had at first scarcely allowed her to be pretty: he had looked at her without admiration at the ball; and when they next met, he looked at her only to criticise.

Мистер Дарси вначале едва допускал, что она недурна собой. Он совершенно равнодушно смотрел на нее на балу. И когда они встретились в следующий раз, он видел в ней одни недостатки.

But no sooner had he made it clear to himself and his friends that she had hardly a good feature in her face, than he began to find it was rendered uncommonly intelligent by the beautiful expression of her dark eyes.

Но лишь только он вполне доказал себе и своим друзьям, что в ее лице нет ни одной правильной черты, как вдруг стал замечать, что оно кажется необыкновенно одухотворенным благодаря прекрасному выражению темных глаз.

To this discovery succeeded some others equally mortifying.

За этим открытием последовали и другие, не менее рискованные.

Though he had detected with a critical eye more than one failure of perfect symmetry in her form, he was forced to acknowledge her figure to be light and pleasing; and in spite of his asserting that her manners were not those of the fashionable world, he was caught by their easy playfulness.

Несмотря на то, что своим придирчивым оком он обнаружил не одно отклонение от идеала в ее наружности, он все же был вынужден признать ее необыкновенно привлекательной. И хотя он утверждал, что поведение Элизабет отличается от принятого в светском обществе, оно подкупало его своей живой непосредственностью. Элизабет ничего об этом не знала.

Of this she was perfectly unaware: to her he was only the man who made himself agreeable nowhere, and who had not thought her handsome enough to dance with.

Для нее мистер Дарси по-прежнему оставался лишь человеком, который всем был не по душе и который считал ее не настолько красивой, чтобы он мог с ней танцевать.

He began to wish to know more of her; and, as a step towards conversing with her himself, attended to her conversation with others.

У Дарси появилось желание познакомиться с ней поближе, и для того, чтобы найти повод для разговора с Элизабет, он стал прислушиваться к ее разговорам с другими людьми.

His doing so drew her notice.

Эти маневры обратили на себя ее внимание.

It was at Sir William Lucas’s, where a large party were assembled.

Произошло это в гостях у сэра Уильяма Лукаса, у которого собралось в тот день большое общество.

“What does Mr. Darcy mean,” said she to Charlotte, “by listening to my conversation with Colonel Forster?”

—Зачем мистеру Дарси понадобилось подслушивать мой разговор с полковником Форстером? — спросила она у Шарлотты.

“That is a question which Mr. Darcy only can answer.”

—На этот вопрос может ответить только сам мистер Дарси.

“But if he does it any more, I shall certainly let him know that I see what he is about.

—Если он себе позволит это еще раз, я непременно дам ему понять, что замечаю его уловки.

He has a very satirical eye, and if I do not begin by being impertinent myself, I shall soon grow afraid of him.”

У него очень насмешливые глаза, и, если я сама не буду с ним достаточно дерзкой, я стану его побаиваться.

On his approaching them soon afterwards, though without seeming to have any intention of speaking, Miss Lucas defied her friend to mention such a subject to him, which immediately provoking Elizabeth to do it, she turned to him and said,—

Как раз в этот момент мистер Дарси приблизился к ним, не обнаруживая, впрочем, желания вступить в разговор, и мисс Лукас принялась подзадоривать подругу, чтобы она осуществила свое намерение. Вызов подействовал, и Элизабет, обернувшись к нему, спросила:

“Did not you think, Mr. Darcy, that I expressed myself uncommonly well just now, when I was teasing Colonel Forster to give us a ball at Meryton?”

—Не показалось ли вам, мистер Дарси, что, убеждая сейчас полковника Форстера дать бал в Меритоне, я привела достаточно веские доводы.

“With great energy; but it is a subject which always makes a lady energetic.”

—Вы говорили с большим жаром. Впрочем, какая леди не воспламенится от подобной темы!

“You are severe on us.”

—О, вы к нам слишком суровы.

“It will be her turn soon to be teased,” said Miss Lucas. “

—Ну, а теперь не попробовать ли нам убедить и тебя, — сказала мисс Лукас.

“I am going to open the instrument, Eliza, and you know what follows.”

—Я открываю инструмент, Элиза, и ты знаешь, что за этим должно последовать.

“You are a very strange creature by way of a friend!—always wanting me to play and sing before anybody and everybody!

—Странная ты подруга, Шарлотта, всегда заставляешь меня играть и петь перед любым и каждым.

If my vanity had taken a musical turn, you would have been invaluable; but as it is, I would really rather not sit down before those who must be in the habit of hearing the very best performers.”

Если бы мне вздумалось прослыть выдающейся артисткой, ты была бы просто незаменима. Но ведь я к этому не стремлюсь. Право же, я лучше не стану утруждать слух тех, кому знакомы в самом деле хорошие исполнители.

On Miss Lucas’s persevering, however, she added, “Very well; if it must be so, it must.”

Однако когда мисс Лукас начала настаивать, она сказала: — Ну что ж, чему быть — того не миновать!

And gravely glancing at Mr. Darcy, “There is a very fine old saying, which everybody here is of course familiar with — ‘Keep your breath to cool your porridge,’—and I shall keep mine to swell my song.”

—И, хмуро глядя на мистера Дарси, добавила: — В наших краях помнят еще старое правило: чем сказать, лучше смолчать. Видно, уж надо мне смириться, да тем и кончить дело.

Her performance was pleasing, though by no means capital.

Пела она приятно, хоть и не особенно мастерски.

After a song or two, and before she could reply to the entreaties of several that she would sing again, she was eagerly succeeded at the instrument by her sister Mary, who having, in consequence of being the only plain one in the family, worked hard for knowledge and accomplishments, was always impatient for display.

После одной или двух песенок, еще до того, как она смогла что-то ответить слушателям, просившим о повторении, ее оттеснила от фортепьяно сестра Мэри — единственная в семье дурнушка, которая усиленно занималась самоусовершенствованием и всегда была рада себя показать.

Mary had neither genius nor taste; and though vanity had given her application, it had given her likewise a pedantic air and conceited manner, which would have injured a higher degree of excellence than she had reached.

У Мэри не было ни таланта, ни вкуса. И хотя тщеславие сделало ее усидчивой, оно в то же время внушило ей такие педантично-самодовольные манеры, которые повредили бы и более мастерскому исполнению.

Elizabeth, easy and unaffected, had been listened to with much more pleasure, though not playing half so well; and Mary, at the end of a long concerto, was glad to purchase praise and gratitude by Scotch and Irish airs, at the request of her younger sisters, who with some of the Lucases, and two or three officers, joined eagerly in dancing at one end of the room.

Простое и безыскусное пение Элизабет, хотя и менее совершенное, понравилось публике гораздо больше. Поэтому после затянувшегося концерта Мэри была рада заслужить аплодисменты, играя шотландские и ирландские песенки по просьбе младших сестер, которые вместе с сестрами Лукас и двумя или тремя офицерами затеяли в другом конце комнаты танцы.

Mr. Darcy stood near them in silent indignation at such a mode of passing the evening, to the exclusion of all conversation, and was too much engrossed by his own thoughts to perceive that Sir William Lucas was his neighbour, till Sir William thus began:—

Мистер Дарси находился от них неподалеку, негодуя по поводу такого препровождения времени, которое исключало возможность разумной беседы. Он был слишком поглощен своими мыслями, чтобы заметить подошедшего сэра Уильяма Лукаса, пока последний не обратился к нему со словами:

“What a charming amusement for young people this is, Mr. Darcy!

—Не правда ли, какое это прекрасное развлечение для молодежи, мистер Дарси!

There is nothing like dancing, after all.

В самом деле, может ли быть что-нибудь приятнее танцев?

I consider it as one of the first refinements of polished societies.”

Я нахожу, что танцы — одно из высших достижений цивилизованного общества.

“Certainly, sir; and it has the advantage also of being in vogue amongst the less polished societies of the world: every savage can dance.”

—Совершенно верно, сэр. И в то же время они весьма распространены в обществе, не тронутом цивилизацией. Плясать умеет всякий дикарь.

Sir William only smiled. “

Сэр Уильям улыбнулся.

“Your friend performs delightfully,” he continued, after a pause, on seeing Bingley join the group; “and I doubt not that you are an adept in the science yourself, Mr. Darcy.”

—Ваш друг танцует просто превосходно, — продолжал он после некоторой паузы, увидев, что к танцующим присоединился мистер Бингли. — Не сомневаюсь, что и вы, мистер Дарси, могли бы поразить нас своим искусством.

“You saw me dance at Meryton, I believe, sir.”

—Вы, вероятно, видели, сэр, как я танцевал в Меритоне.

“Yes, indeed, and received no inconsiderable pleasure from the sight.

—Вы угадали, — и получил при этом немалое удовольствие!

Do you often dance at St. James’s?”

Вам часто приходится танцевать в Сент-Джеймсе?

“Never, sir.”

—Никогда, сэр.

“Do you not think it would be a proper compliment to the place?”

—Разве вы не находите это подходящим способом выразить свое уважение королевской фамилии?

“It is a compliment which I never pay to any place if I can avoid it.”

—Я ни одной фамилии не выражаю своего уважения подобным способом, если могу этого избежать.

“You have a house in town, I conclude?”

—У вас, должно быть, есть в столице собственный дом?

Mr. Darcy bowed.

Мистер Дарси кивнул.

“I had once some thoughts of fixing in town myself, for I am fond of superior society; but I did not feel quite certain that the air of London would agree with Lady Lucas.”

—Одно время я тоже подумывал о том, чтобы переселиться в Лондон, — я так люблю хорошее общество! Но, признаться, я побаиваюсь, как бы лондонский воздух не оказался вреден для леди Лукас.

He paused in hopes of an answer: but his companion was not disposed to make any; and Elizabeth at that instant moving towards them, he was struck with the notion of doing a very gallant thing, and called out to her,—

Он замолчал, дожидаясь ответа. Его собеседник, однако, не был расположен продолжать разговор. В эту минуту к ним приблизилась Элизабет, и сэру Уильяму пришла в голову мысль проявить галантность.

“My dear Miss Eliza, why are not you dancing?

—Как, дорогая мисс Элиза, вы не танцуете?

Mr. Darcy, you must allow me to present this young lady to you as a very desirable partner.

Мистер Дарси, я буду крайне польщен, если по моему совету вы пригласите эту очаровательную юную леди.

You cannot refuse to dance, I am sure, when so much beauty is before you.”

Не правда ли, вы не сможете отказаться танцевать, когда перед вами находится олицетворение красоты.

And, taking her hand, he would have given it to Mr. Darcy, who, though extremely surprised, was not unwilling to receive it, when she instantly drew back, and said with some discomposure to Sir William,—

—И, схватив руку Элизабет, он хотел было уже соединить ее с рукой мистера Дарси, который, несколько растерявшись от неожиданности, был, однако, не прочь этим воспользоваться. Внезапно Элизабет отпрянула назад и, обратившись к сэру Уильяму, с неудовольствием воскликнула:

“Indeed, sir, I have not the least intention of dancing.

—Уверяю вас, сэр, я совершенно не предполагала принять участие в танцах.

I entreat you not to suppose that I moved this way in order to beg for a partner.”

Право, я была бы очень огорчена, если бы вы подумали, что я подошла к вам, желая найти себе кавалера.

Mr. Darcy, with grave propriety, requested to be allowed the honour of her hand, but in vain. Elizabeth was determined; nor did Sir William at all shake her purpose by his attempt at persuasion.

Мистер Дарси серьезно и учтиво стал просить Элизабет оказать ему честь, приняв его приглашение; но тщетно — она твердо стояла на своем, и делу также не помогла попытка уговорить ее, предпринятая сэром Уильямом.

“You excel so much in the dance, Miss Eliza, that it is cruel to deny me the happiness of seeing you; and though this gentleman dislikes the amusement in general, he can have no objection, I am sure, to oblige us for one half hour.”

—Вы превосходно танцуете, мисс Элиза, и с вашей стороны просто жестоко лишить меня такого приятнейшего зрелища. И хотя этот джентльмен — небольшой любитель танцев, у него, конечно, не может быть возражений против того, чтобы так легко оказать нам столь большую услугу.

“Mr. Darcy is all politeness,” said Elizabeth, smiling.

—Мистер Дарси — сама любезность! — улыбаясь, сказала Элизабет.

“He is, indeed: but considering the inducement, my dear Miss Eliza, we cannot wonder at his complaisance; for who would object to such a partner?”

—Разумеется, это так. Но, принимая во внимание его побуждения, дорогая мисс Элиза, этому нельзя удивляться. Кто не был бы счастлив танцевать в паре с такой очаровательной дамой?

Elizabeth looked archly, and turned away.

Элизабет отошла от них с лукавой усмешкой.

Her resistance had not injured her with the gentleman, and he was thinking of her with some complacency, when thus accosted by Miss Bingley,—

Ее отказ не повредил ей в глазах мистера Дарси, и он размышлял о ней вполне благожелательно, когда к нему обратилась мисс Бингли:

“I can guess the subject of your reverie.”

—Хотите, я угадаю, о чем вы задумались?

“I should imagine not.”

—Надеюсь, вам это не удастся.

“You are considering how insupportable it would be to pass many evenings in this manner,—in such society; and, indeed, I am quite of your opinion.

—Вы думаете, как невыносимо будет проводить таким образом много вечеров, один за другим, — в подобном обществе.

I was never more annoyed!

И я совершенно с вами согласна.

The insipidity, and yet the noise — the nothingness, and yet the self-importance, of all these people!

В жизни еще не испытывала такой скуки! Лезут из кожи вон, чтобы себя показать! Сколько в этих людях ничтожества и в то же время самодовольства.

What would I give to hear your strictures on them!”

Чего бы я ни дала, чтобы услышать, как вы о них будете потом рассказывать.

“Your conjecture is totally wrong, I assure you.

—На этот раз, поверьте, вы не угадали.

My mind was more agreeably engaged. I have been meditating on the very great pleasure which a pair of fine eyes in the face of a pretty woman can bestow.”

Я размышлял о гораздо более приятных вещах: скажем, о том, сколько очарования заключается в красивых глазах на лице хорошенькой женщины.

Miss Bingley immediately fixed her eyes on his face, and desired he would tell her what lady had the credit of inspiring such reflections.

Мисс Бингли уставилась на него, требуя, чтобы он открыл ей, что за леди удостоилась чести навести его на подобные мысли.

Mr. Darcy replied, with great intrepidity,—

Ничуть не смутившись, мистер Дарси ответил:

“Miss Elizabeth Bennet.”

—Мисс Элизабет Беннет.

“Miss Elizabeth Bennet!”

—Мисс Элизабет Беннет? —

repeated Miss Bingley. “

повторила мисс Бингли.

“I am all astonishment.

—Признаюсь, я поражена до глубины души!

How long has she been such a favourite?

Давно ли она пользуется такой благосклонностью?

and pray when am I to wish you joy?”

И скоро ли разрешите пожелать вам счастья?

“That is exactly the question which I expected you to ask.

—Именно тот вопрос, которого я от вас ожидал. Какой стремительностью обладает женское воображение!

A lady’s imagination is very rapid; it jumps from admiration to love, from love to matrimony, in a moment.

Оно перескакивает от простого одобрения к любви и от любви к браку в одну минуту.

I knew you would be wishing me joy.”

Я так и знал, что вы мне пожелаете счастья.

“Nay, if you are so serious about it, I shall consider the matter as absolutely settled.

—Что ж, если вы говорите серьезно, я буду считать дело решенным.

You will have a charming mother-in-law, indeed, and of course she will be always at Pemberley with you.”

У вас будет очаровательная теща, которая, конечно, поселится с вами в Пемберли.

He listened to her with perfect indifference, while she chose to entertain herself in this manner; and as his composure convinced her that all was safe, her wit flowed along.

Мистер Дарси слушал с совершенным безразличием, как она развлекалась подобным образом. И поскольку его спокойствие убедило ее, что на самом деле тревожиться не из-за чего, она продолжала изощряться в такого рода остроумии еще достаточно долго.

“That is exactly the question which I expected you to ask.

— Именно тот вопрос, которого я от вас ожидал. Какой стремительностью обладает женское воображение!