Reading room | Jane Austen | Pride and prejudice | 📋 | 📖 | 🔀 | English ⇄ Russian

CHAPTER XLVII. “I have been thinking it over again, Elizabeth,” said her uncle, as they drove from the town; “and really, upon serious consideration, I am much more inclined than I was to judge as your eldest sister does of the matter. It appears to me so very unlikely that any young man should form such a design against a girl who is by no means unprotected or friendless, and who was actually staying in his Colonel’s family, that I am strongly inclined to hope the best. Could he expect that her friends would not step forward? Could he expect to be noticed again by the regiment, after such an affront to Colonel Forster? His temptation is not adequate to the risk.”	Ваша домоправительница, — прибавила она, — утверждала с уверенностью, что вы не приедете раньше завтрашнего утра, и то же самое нам сказали перед выездом из Бейкуэлла. Сегодня вас здесь не ждали. Дарси подтвердил, что приехал в самом деле неожиданно, и объяснил это необходимостью встретиться с управляющим до прибытия своих друзей. — Они приедут завтра утром, — продолжал он. — И вы найдете среди них старых знакомых — мистера Бингли и его сестер. Элизабет ответила легким кивком.
“Do you really think so?” cried Elizabeth, brightening up for a moment.	Мысли ее мгновенно перенеслись к тому времени, когда имя Бингли было произнесено между ними в последний раз.
“Upon my word,” said Mrs. Gardiner, “I begin to be of your uncle’s opinion. It is really too great a violation of decency, honour, and interest, for him to be guilty of it. I cannot think so very ill of Wickham. Can you, yourself, Lizzie, so wholly give him up, as to believe him capable of it?”	И, насколько она могла судить по выражению лица мистера Дарси, он думал о том же. — Среди них будет еще одна особа, — продолжал он после некоторой паузы, — которая самым искренним образом хотела бы с вами познакомиться. Позволите ли вы мне, — или я прошу слишком многого, — представить вам, пользуясь вашим визитом в Лэмтон, мою сестру? Такая просьба не могла не вызвать ее удивления. Было трудно понять, чем она ее заслужила. Однако было ясно, что мисс Дарси могла захотеть с ней познакомиться только под влиянием брата. Так или иначе Элизабет не видела в этом ничего дурного.
“Not perhaps of neglecting his own interest. But of every other neglect I can believe him capable. If, indeed, it should be so! But I dare not hope it. Why should they not go on to Scotland, if that had been the case?”	И ей было радостно сознавать, что он не думает о ней плохо, несмотря на нанесенную ему обиду. Теперь они шли молча, каждый глубоко погруженный в свои мысли.
“In the first place,” replied Mr. Gardiner, “there is no absolute proof that they are not gone to Scotland.”	Состояние Элизабет нельзя было назвать приятным — об этом не могло быть и речи.
“Oh, but their removing from the chaise into a hackney coach is such a presumption! And, besides, no traces of them were to be found on the Barnet road.”	Но она была польщена и тронута. Желание познакомить ее с мисс Дарси казалось особенно тонким комплиментом. Вскоре они намного опередили своих спутников. Когда они подошли к экипажу, мистер и миссис Гардинер отстали от них почти на четверть мили. Дарси пригласил ее войти в дом, но она ответила, что не чувствует усталости, и оба остались стоять на лужайке.
“Well, then,—supposing them to be in London — they may be there, though for the purpose of concealment, for no more exceptionable purpose. It is not likely that money should be very abundant on either side; and it might strike them that they could be more economically, though less expeditiously, married in London, than in Scotland.”	В подобных, располагающих к беседе обстоятельствах молчать было особенно неловко. Ей хотелось начать разговор, но любая возможная тема казалась запретной. Наконец, вспомнив, что в данный момент она является путешественницей, Элизабет упомянула о Мэтлоке и Давдейле, и они с большим увлечением начали обсуждать красоты Дербишира. Однако время и ее тетушка подвигались настолько медленно, что к концу этого tete-a-tete ей уже почти ничего не могло прийти в голову для поддержания разговора. Когда Гардинеры наконец приблизились, он пригласил всех зайти в дом, чтобы немного закусить. Приглашение, однако, было отклонено, и они расстались самым любезным образом.
“But why all this secrecy? Why any fear of detection? Why must their marriage be private? Oh, no, no — this is not likely. His most particular friend, you see by Jane’s account, was persuaded of his never intending to marry her. Wickham will never marry a woman without some money. He cannot afford it. And what claims has Lydia, what attractions has she beyond youth, health, and good humour, that could make him for her sake forego every chance of benefiting himself by marrying well? As to what restraint the apprehensions of disgrace in the corps might throw on a dishonourable elopement with her, I am not able to judge; for I know nothing of the effects that such a step might produce. But as to your other objection, I am afraid it will hardly hold good. Lydia has no brothers to step forward; and he might imagine, from my father’s behaviour, from his indolence and the little attention he has ever seemed to give to what was going forward in his family, that he would do as little and think as little about it, as any father could do, in such a matter.”	Мистер Дарси помог обеим дамам сесть в экипаж, и, когда лошади тронулись, Элизабет увидела, как он медленно пошел по направлению к дому. Мистер и миссис Гардинер не преминули высказать свои впечатления. Оба заявили, что мистер Дарси намного превзошел их ожидания. — Он превосходно себя держит: по-настоящему учтиво и скромно, — сказал мистер Гардинер. — Конечно, в нем есть некоторая величавость, но она скорее относится к его внешности и нисколько его не портит, — заметила миссис Гардинер. — И я готова согласиться с его домоправительницей, что, хотя некоторые люди и считают его гордецом, сама я этого совсем не почувствовала. — Особенно меня удивило его гостеприимство. По отношению к нам он был не просто вежливым, но, я бы сказал, подчеркнуто внимательным. А ведь для подобного внимания у него не было никакого повода: его знакомство с Элизабет было самым поверхностным. — Разумеется, Лиззи, он уступает Уикхему, — добавила тетушка. —
“But can you think that Lydia is so lost to everything but love of him, as to consent to live with him on any other terms than marriage?”	Вернее, у него не такая привлекательная внешность, хотя он совсем недурен.
“It does seem, and it is most shocking, indeed,” replied Elizabeth, with tears in her eyes, “that a sister’s sense of decency and virtue in such a point should admit of doubt. But, really, I know not what to say. Perhaps I am not doing her justice. But she is very young: she has never been taught to think on serious subjects; and for the last half year, nay, for a twelvemonth, she has been given up to nothing but amusement and vanity. She has been allowed to dispose of her time in the most idle and frivolous manner, and to adopt any opinions that came in her way. Since the ——shire were first quartered in Meryton, nothing but love, flirtation, and officers, have been in her head. She has been doing everything in her power, by thinking and talking on the subject, to give greater — what shall I call it?— ?—susceptibility to her feelings; which are naturally lively enough. And we all know that Wickham has every charm of person and address that can captivate a woman.”	Но почему ты нам описала его таким чудовищем? Элизабет оправдывалась как могла: она говорила, что он понравился ей гораздо больше, когда они встретились в Кенте, и что еще никогда он не казался ей столь приятным человеком, каким предстал перед ними в это утро. — Возможно, он несколько взбалмошен, — заметил мистер Гардинер. — Этим вашим великим людям свойственна такая особенность. А потому я не собираюсь воспользоваться приглашением насчет рыбной ловли. Не то вдруг у него переменится настроение и мне придется убираться восвояси. Элизабет видела, что они совершенно не разобрались в его характере, но не сказала ни слова. — Посмотрев на него, — продолжала миссис Гардинер, — я бы никогда не подумала, что он способен обойтись с кем-нибудь так жестоко, как обошелся с бедным Уикхемом. Он вовсе не кажется злодеем, напротив, когда он разговаривает, у него около рта видны такие добрые складки. В его внешности чувствуется какое-то достоинство, с которым никак не вяжется представление о жестокости.
“But you see that Jane,” said her aunt, “does not think so ill of Wickham, as to believe him capable of the attempt.”	А как горячо расхваливала его характер почтенная женщина, показывавшая нам дом!
“Of whom does Jane ever think ill? And who is there, whatever might be their former conduct, that she would believe capable of such an attempt, till it were proved against them? But Jane knows, as well as I do, what Wickham really is. We both know that he has been profligate in every sense of the word; that he has neither integrity nor honour; that he is as false and deceitful as he is insinuating.”	Я иногда еле удерживала улыбку. Должно быть, он щедрый хозяин и в глазах прислуги благодаря этому выглядит добродетельным во всех отношениях. Элизабет почувствовала необходимость как-то оправдать его обращение с Уикхемом. И, соблюдая предельную осторожность, она объяснила им, что, по полученным от его родных сведениям, отношения Дарси с этим молодым человеком могли быть истолкованы совсем по-другому. Характер первого оказывался при этом не столь испорченным, а второго — не столь безупречным, как им представлялось в Хартфордшире.
“And do you really know all this?” cried Mrs. Gardiner, whose curiosity as to the mode of her intelligence was all alive.	В подтверждение она изложила подробности связывавшей их злосчастной истории, не сказав, от кого она о ней узнала, но заверив, что на достоверность полученных ею сведений можно положиться.
“I do, indeed,” replied Elizabeth, colouring. “I told you the other day of his infamous behaviour to Mr. Darcy; and you, yourself, when last at Longbourn, heard in what manner he spoke of the man who had behaved with such forbearance and liberality towards him. And there are other circumstances which I am not at liberty — which it is not worth while to relate; but his lies about the whole Pemberley family are endless. From what he said of Miss Darcy, I was thoroughly prepared to see a proud, reserved, disagreeable girl. Yet he knew to the contrary himself. He must know that she was as amiable and unpretending as we have found her.”	Миссис Гардинер была поражена и опечалена. Но так как в это время они уже въехали в городок, в котором она провела свою юность, ее слишком часто стали отвлекать от разговора приятные воспоминания. То и дело показывая мужу памятные для нее места, она уже была не в состоянии думать о чем-то другом. И, несмотря на усталость от утренней прогулки, они сразу после обеда снова покинули гостиницу, чтобы навестить старых друзей, с которыми так приятно было провести вечер после многолетней разлуки. События дня слишком взволновали Элизабет, чтобы она могла уделить много внимания новым знакомствам. И на протяжении вечера она была поглощена своими мыслями, удивляясь дружескому тону мистера Дарси, а еще больше — его намерению познакомить с ней свою сестру.
“But does Lydia know nothing of this? can she be ignorant of what you and Jane seem so well to understand?”	ГЛАВА II Элизабет полагала, что мистер Дарси и его сестра навестят их на следующий день после приезда мисс Дарси. И она решила в первую половину этого дня не отлучаться надолго из гостиницы.
“Oh, yes!—that, that is the worst of all. Till I was in Kent, and saw so much both of Mr. Darcy and his relation Colonel Fitzwilliam, I was ignorant of the truth myself. And when I returned home the ——shire was to leave Meryton in a week or fortnight’s time. As that was the case, neither Jane, to whom I related the whole, nor I, thought it necessary to make our knowledge public; for of what use could it apparently be to anyone, that the good opinion, which all the neighbourhood had of him, should then be overthrown? And even when it was settled that Lydia should go with Mrs. Forster, the necessity of opening her eyes to his character never occurred to me. That she could be in any danger from the deception never entered my head. That such a consequence as this should ensue, you may easily believe was far enough from my thoughts.”	Но ее расчет оказался неверным — визит состоялся в то же утро, когда мисс Дарси прибыла в Пемберли. Совершив прогулку по окрестностям вместе со своими новыми друзьями, Гардинеры и Элизабет вернулись в гостиницу, чтобы переодеться и затем пообедать в той же компании, когда их внимание привлек шум экипажа, и они увидели в окно мужчину и молодую девушку, приближавшихся в открытой коляске. Элизабет сразу узнала ливреи, сообразила, кто находится в экипаже, и повергла дядюшку и тетушку в немалое изумление известием об ожидающей их чести. Гардинеры были в самом деле ошеломлены. А смущенный вид племянницы, так же, как и сообщенная ею новость, вместе со всеми событиями предыдущего дня, заставили их по-новому взглянуть на все обстоятельства. И хотя прежде подобное предположение не могло бы у них даже возникнуть, в этот момент им стало ясно, что столь большое внимание со стороны таких особ не может объясняться иначе, как склонностью мистера Дарси к Элизабет.
“When they all removed to Brighton, therefore, you had no reason, I suppose, to believe them fond of each other?”	Пока эта только что зародившаяся догадка укрепилась в их сознании, смятение племянницы возросло еще больше.
“Not the slightest. I can remember no symptom of affection on either side; and had anything of the kind been perceptible, you must be aware that ours is not a family on which it could be thrown away. When first he entered the corps, she was ready enough to admire him; but so we all were. Every girl in or near Meryton was out of her senses about him for the first two months: but he never distinguished her by any particular attention; and, consequently, after a moderate period of extravagant and wild admiration, her fancy for him gave way, and others of the regiment, who treated her with more distinction, again became her favourites.”	Она сама поражалась своей нервозности. Кроме других поводов для беспокойства, ее особенно тревожило, как бы мистер Дарси под действием своего увлечения не слишком перехвалил ее своей сестре. И, больше обычного горя желанием встретить гостей возможно приветливее, она справедливо опасалась, что всякая способность казаться приветливой может на этот раз ей изменить. Не желая быть замеченной с улицы, она отошла от окна и постаралась успокоиться, прохаживаясь по комнате. Однако несколько брошенных на нее недоумевающих взглядов тетушки и дядюшки привели ее чувства в еще большее расстройство. Мисс Дарси и ее брат вошли в комнату, и вызывавшее столько страхов знакомство наконец состоялось.
It may be easily believed, that however little of novelty could be added to their fears, hopes, and conjectures, on this interesting subject by its repeated discussion, no other could detain them from it long, during the whole of the journey. From Elizabeth’s thoughts it was never absent. Fixed there by the keenest of all anguish, self-reproach, she could find no interval of ease or forgetfulness.	Элизабет с изумлением обнаружила, что ее новая подруга смущена нисколько не меньше ее самой. За время своего пребывания в Лэмтоне она уже не раз слышала о чрезмерной гордости мисс Дарси. Однако несколько минут наблюдений убедили Элизабет в том, что эта молодая особа была просто чрезмерно застенчивой.
They travelled as expeditiously as possible; and sleeping one night on the road, reached Longbourn by dinnertime the next day. It was a comfort to Elizabeth to consider that Jane could not have been wearied by long expectations.	Элизабет с трудом удавалось заставить ее произнести какое-нибудь слово, кроме едва слышных односложных ответов.
The little Gardiners, attracted by the sight of a chaise, were standing on the steps of the house, as they entered the paddock; and when the carriage drove up to the door, the joyful surprise that lighted up their faces and displayed itself over their whole bodies, in a variety of capers and frisks, was the first pleasing earnest of their welcome.	Мисс Дарси была высокого роста, намного выше Элизабет. Несмотря на свои шестнадцать лет, она уже вполне сформировалась и казалась женственной и мягкой. У нее были не такие правильные, как у ее брата, черты лица, но ее внешность и манеры свидетельствовали об уме, доброте и деликатности.
Elizabeth jumped out; and after giving each of them a hasty kiss, hurried into the vestibule, where Jane, who came running downstairs from her mother’s apartment, immediately met her.	Ожидавшая найти в ней такого же проницательного и неуязвимого наблюдателя человеческих нравов, как мистер Дарси, Элизабет с удовольствием отметила про себя, насколько брат и сестра были непохожи друг на друга. Прошло короткое время после их появления, когда мистер Дарси сказал, что ее также собирается навестить мистер Бингли.
Elizabeth, as she affectionately embraced her, whilst tears filled the eyes of both, lost not a moment in asking whether anything had been heard of the fugitives.	И едва она успела выразить по этому поводу свое удовольствие и приготовиться к встрече нового гостя, как на лестнице послышались быстрые шаги и через минуту он вошел в комнату. Гнев Элизабет против молодого человека давно прошел.
“Not yet,” replied Jane. “But now that my dear uncle is come, I hope everything will be well.”	Но если бы в ней и сохранилась малейшая доля этого гнева, она сразу бы исчезла при виде его непритворной радости от их встречи.
“Is my father in town?”	Бингли горячо расспрашивал о здоровье ее родных, никого, правда, не называя по имени.
“Yes, he went on Tuesday, as I wrote you word.”	При этом он держался и разговаривал с добродушием и сердечностью, которые отличали его при встречах в Хартфордшире.
“And have you heard from him often?”	У Гардинеров Бингли вызвал не меньший интерес, чем у Элизабет, — им давно хотелось его увидеть.
“We have heard only once. He wrote me a few lines on Wednesday, to say that he had arrived in safety, and to give me his directions, which I particularly begged him to do. He merely added, that he should not write again, till he had something of importance to mention.”	И они смотрели на пришедших во все глаза. Недавно возникшее подозрение относительно склонности мистера Дарси к их племяннице побуждало их к внимательному, хотя и осторожному наблюдению за ними обоими. И это наблюдение вскоре убедило их, что, по крайней мере, у молодого человека сердце задето вполне серьезно. Чувства девицы еще оставляли некоторое сомнение, но восторженное преклонение перед ней ее кавалера казалось бесспорным.
“And my mother — how is she? How are you all?”	Элизабет, в свою очередь, была чрезвычайно занята.
“My mother is tolerably well, I trust; though her spirits are greatly shaken. She is upstairs, and will have great satisfaction in seeing you all. She does not yet leave her dressing-room. Mary and Kitty, thank Heaven! are quite well.”	Ей нужно было разобраться в мыслях гостей, привести в порядок свои собственные и постараться быть приятной присутствующим. И хотя больше всего она тревожилась о последнем, здесь успех ей был обеспечен особенно надежно благодаря расположению всех, кому она старалась понравиться. Бингли проявил полную готовность, Джорджиана — искреннее желание, а Дарси — самое твердое намерение вынести о ней благоприятное суждение.
“But you — how are you?” cried Elizabeth. “You look pale. How much you must have gone through!”	При виде Бингли мысли Элизабет, естественно, обратились к Джейн. И она жаждала узнать, думает ли он о том же.
Her sister, however, assured her of her being perfectly well; and their conversation, which had been passing while Mr. and Mrs. Gardiner were engaged with their children, was now put an end to by the approach of the whole party. Jane ran to her uncle and aunt, and welcomed and thanked them both, with alternate smiles and tears.	Иногда ей казалось, что, по сравнению с прежними временами, он стал менее разговорчивым, и раз или два ей почудилось, будто он искал некое сходство в ее чертах. Но если все это и могло оставаться лишь плодом ее фантазии, она не могла ошибиться в оценке его отношения к мисс Дарси, которую ей когда-то описали как соперницу Джейн. С обеих сторон она не подметила ни одного взгляда, который бы говорил об их особом взаимном расположении.
When they were all in the drawing-room, the questions which Elizabeth had already asked were of course repeated by the others, and they soon found that Jane had no intelligence to give. The sanguine hope of good, however, which the benevolence of her heart suggested, had not yet deserted her; she still expected that it would all end well, and that every morning would bring some letter, either from Lydia or her father, to explain their proceedings, and, perhaps, announce the marriage. Mrs. Bennet, to whose apartment they all repaired, after a few minutes’ conversation together, received them exactly as might be expected; with tears and lamentations of regret, invectives against the villainous conduct of Wickham, and complaints of her own sufferings and ill-usage; blaming everybody but the person to whose ill-judging indulgence the errors of her daughter must be principally owing.	Нельзя было заметить ничего, что подтвердило бы надежды мисс Бингли, и вскоре она почувствовала себя совершенно спокойной по этому поводу. А две или три черточки в его поведении, замеченные ею прежде, чем они расстались, подсказали ее склонному к такому выводу воображению, что Бингли вспоминает о ее сестре не без нежности и охотно заговорил бы о ней, если бы у него хватило на это духа.
“If I had been able,” said she, “to carry my point in going to Brighton with all my family, this would not have happened: but poor dear Lydia had nobody to take care of her. Why did the Forsters ever let her go out of their sight? I am sure there was some great neglect or other on their side, for she is not the kind of girl to do such a thing, if she had been well looked after. I always thought they were very unfit to have the charge of her; but I was over-ruled, as I always am. Poor, dear child! And now here’s Mr. Bennet gone away, and I know he will fight Wickham, wherever he meets him, and then he will be killed, and what is to become of us all? The Collinses will turn us out, before he is cold in his grave; and if you are not kind to us, brother, I do not know what we shall do.”	Когда все остальные были увлечены беседой, Бингли с оттенком искренней грусти сказал: — Сколько времени утекло с тех пор, как я имел удовольствие с вами встречаться! — И прежде, чем она успела ответить, добавил: — Больше восьми месяцев! Ведь мы не виделись с двадцать шестого ноября — с того самого вечера, когда мы танцевали в Незерфилде! Элизабет с радостью отметила про себя, как точно запомнил он эту дату. А немного погодя он улучил минуту и незаметно для других спросил, все ли ее сестры находятся в Лонгборне.
They all exclaimed against such terrific ideas; and Mr. Gardiner, after general assurances of his affection for her and all her family, told her that he meant to be in London the very next day, and would assist Mr. Bennet in every endeavour for recovering Lydia.	Ни этот вопрос, ни предыдущее замечание сами по себе не содержали слишком многого, но им придавали значение лицо и манеры говорившего. Ей редко удавалось взглянуть в сторону мистера Дарси. Но каждый раз, когда она могла бросить на него взор, она видела на его лице самое приветливое выражение.
“Do not give way to useless alarm,” added he: “though it is right to be prepared for the worst, there is no occasion to look on it as certain. It is not quite a week since they left Brighton. In a few days more, we may gain some news of them; and till we know that they are not married, and have no design of marrying, do not let us give the matter over as lost. As soon as I get to town, I shall go to my brother, and make him come home with me to Gracechurch Street, and then we may consult together as to what is to be done.” “Oh, my dear brother,” replied Mrs. Bennet, “that is exactly what I could most wish for. And now do, when you get to town, find them out, wherever they may be; and if they are not married already, make them marry. And as for wedding clothes, do not let them wait for that, but tell Lydia she shall have as much money as she chooses to buy them, after they are married. And, above all things, keep Mr. Bennet from fighting. Tell him what a dreadful state I am in — that I am frightened out of my wits; and have such tremblings, such flutterings all over me, such spasms in my side, and pains in my head, and such beatings at my heart, that I can get no rest by night nor by day. And tell my dear Lydia not to give any directions about her clothes till she has seen me, for she does not know which are the best warehouses. Oh, brother, how kind you are! I know you will contrive it all.”	Во всем, что он говорил, ни в малейшей степени не чувствовалось высокомерия или заносчивости по отношению к его собеседникам. Это доказывало, что замеченное ею вчера улучшение его манер, даже если оно и было кратковременным, по крайней мере, длится более одного дня. Наблюдая за тем, как он стремится расположить к себе и заслужить доброе мнение людей, всякое общение с которыми несколько месяцев тому назад считал бы для себя унизительным, видя, как он любезен не только по отношению к ней самой, но и к той самой ее родне, о которой рассуждал с таким откровенным презрением, и, вспоминая их резкий разговор в Хансфорде, она отмечала в нем столь значительную, столь бросающуюся в глаза перемену, что чуть ли не выказывала открыто свое изумление. Даже в обществе своих дорогих друзей в Незерфилде или высокопоставленных родственников в Розингсе он еще никогда не был столь исполнен желания быть приятным своим собеседникам, не был так свободен от надменности и замкнутости. И это при том, что ему здесь вовсе не из-за чего было стараться, а самое знакомство с людьми, которым он сейчас уделял внимание, могло навлечь на него одни только упреки и насмешки со стороны незерфилдских и розингских дам! Гости пробыли у них около получаса.
But Mr. Gardiner, though he assured her again of his earnest endeavours in the cause, could not avoid recommending moderation to her, as well in her hopes as her fears; and after talking with her in this manner till dinner was on table, they left her to vent all her feelings on the housekeeper, who attended in the absence of her daughters.	Перед уходом мистер Дарси напомнил сестре, что они собирались пригласить мистера и миссис Гардинер и мисс Беннет на обед в Пемберли, прежде чем они покинут эти места. С некоторой неловкостью, объяснявшейся тем, что она еще не привыкла к роли хозяйки дома, мисс Дарси от души поддержала своего брата.
Though her brother and sister were persuaded that there was no real occasion for such a seclusion from the family, they did not attempt to oppose it; for they knew that she had not prudence enough to hold her tongue before the servants, while they waited at table, and judged it better that one only of the household, and the one whom they could most trust, should comprehend all her fears and solicitude on the subject.	Миссис Гардинер бросила взгляд на Элизабет, желая узнать, насколько ее племянница, к которой главным образом относилось приглашение, готова его принять. Но Элизабет в этот момент отвернулась. Такое нарочитое безразличие свидетельствовало скорее о ее смущении, нежели о том, что она хочет от приглашения уклониться. Поэтому, видя, что ее муж, который был в восторге от нового знакомства, смотрит на него благосклонно, она взяла на себя смелость условиться, что они приедут в Пемберли послезавтра.
In the dining-room they were soon joined by Mary and Kitty, who had been too busily engaged in their separate apartments to make their appearance before. One came from her books, and the other from her toilette. The faces of both, however, were tolerably calm; and no change was visible in either, except that the loss of her favourite sister, or the anger which she had herself incurred in the business, had given something more of fretfulness than usual to the accents of Kitty. As for Mary, she was mistress enough of herself to whisper to Elizabeth, with a countenance of grave reflection, soon after they were seated at table,— “This is a most unfortunate affair, and will probably be much talked of. But we must stem the tide of malice, and pour into the wounded bosoms of each other the balm of sisterly consolation.”	Возможность еще раз встретиться с мисс Беннет, а также подольше побеседовать с ней о хартфордширских друзьях была принята Бингли с большой радостью. В представлении довольной этим Элизабет это означало, что он надеется поговорить с ней о Джейн. Последнее обстоятельство, как и некоторые другие, позволило ей после ухода гостей считать, что она провела истекшие полчаса не так уж плохо, хотя в их присутствии она едва ли испытывала удовольствие. Стремясь остаться одна и опасаясь расспросов и намеков со стороны дядюшки и тетушки, она пробыла с ними ровно столько, сколько требовалось, чтобы выслушать их доброжелательный отзыв о мистере Бингли, и убежала переодеваться.
Then perceiving in Elizabeth no inclination of replying, she added, “Unhappy as the event must be for Lydia, we may draw from it this useful lesson:— :—that loss of virtue in a female is irretrievable, that one false step involves her in endless ruin, that her reputation is no less brittle than it is beautiful, and that she cannot be too much guarded in her behaviour towards the undeserving of the other sex.”	Однако любопытство Гардинеров ей вовсе не угрожало. В их намерения не входило принуждать ее к откровенности. Было ясно, что их племянница гораздо ближе знакома с мистером Дарси, чем они могли предполагать. Нельзя было сомневаться, что он в нее серьезно влюблен.
Elizabeth lifted up her eyes in amazement, but was too much oppressed to make any reply. Mary, however, continued to console herself with such kind of moral extractions from the evil before them.	Но чем больше им хотелось узнать, тем меньше видели они оправданий для расспросов.
In the afternoon, the two elder Miss Bennets were able to be for half an hour by themselves; and Elizabeth instantly availed herself of the opportunity of making any inquiries which Jane was equally eager to satisfy. After joining in general lamentations over the dreadful sequel of this event, which Elizabeth considered as all but certain, and Miss Bennet could not assert to be wholly impossible, the former continued the subject by saying, “But tell me all and everything about it which I have not already heard. Give me further particulars. What did Colonel Forster say? Had they no apprehension of anything before the elopement took place? They must have seen them together for ever.”	О мистере Дарси следовало теперь думать благоприятно. И в той мере, в какой позволяло их знакомство, они в самом деле не замечали за ним никаких недостатков. Их не могла не тронуть его любезность. И если бы, оценивая его характер, они могли, не считаясь с прочими мнениями, основываться только на собственных чувствах или на отзыве его домоправительницы, в составленном ими образе хартфордширское общество едва ли смогло бы узнать своего прежнего знакомца. Им хотелось верить миссис Рейнолдс. И они легко пришли к заключению, что свидетельство домоправительницы, знавшей своего патрона с четырехлетнего возраста и внушавшей достаточное доверие, отнюдь не стоило отвергать с излишней поспешностью. Сведения, которыми располагали их лэмтонские друзья, ничем существенным этого свидетельства не опровергали. Мистера Дарси могли упрекнуть только в гордости.
“Colonel Forster did own that he had often suspected some partiality, especially on Lydia’s side, but nothing to give him any alarm. I am so grieved for him. His behaviour was attentive and kind to the utmost. He was coming to us, in order to assure us of his concern, before he had any idea of their not being gone to Scotland: when that apprehension first got abroad, it hastened his journey.”	Возможно, что гордость и в самом деле была ему свойственна. Но даже если бы это было не так, жители небольшого городка, в котором владелец поместья не имел близких друзей, вполне могли приписать ему этот недостаток. Вместе с тем его характеризовали как человека щедрого, оказывающего широкую помощь нуждающимся. В отношении Уикхема путешественникам вскоре стало известно, что он пользовался здесь незавидной репутацией. И если истинную причину разлада Уикхема с сыном его покровителя истолковывали вкривь и вкось, все же не подлежало сомнению, что, покидая Дербишир, молодой человек оставил уйму долгов, которые позже были уплачены мистером Дарси. Что касается Элизабет, то в этот вечер ее мысли были еще больше сосредоточены на Пемберли, чем в предыдущий.
“And was Denny convinced that Wickham would not marry? Did he know of their intending to go off? Had Colonel Forster seen Denny himself?”	И хотя вечер тянулся, как ей казалось, весьма медленно, его все же не хватило на то, чтобы она успела определить свое отношение к одному из обитателей этого поместья.
“Yes; but when questioned by him , Denny denied knowing anything of their plan, and would not give his real opinion about it. He did not repeat his persuasion of their not marrying, and from that I am inclined to hope he might have been misunderstood before.”	Более двух часов Элизабет не могла заснуть, стараясь привести свои мысли в порядок. Она явно не относилась к нему с ненавистью. Нет, ненависть исчезла несколько месяцев тому назад. И почти столько же времени она стыдилась того, что когда-то испытывала к нему предубеждение, которое принимала за ненависть.
“And till Colonel Forster came himself, not one of you entertained a doubt, I suppose, of their being really married?”	Невольно возникшее уважение к Дарси, вызванное признанием его положительных качеств, больше не противоречило ее чувствам. И оно приобрело более теплый оттенок благодаря его поведению в эти два дня, представившему его характер в еще более выгодном свете.
“How was it possible that such an idea should enter our brains? I felt a little uneasy — a little fearful of my sister’s happiness with him in marriage, because I knew that his conduct had not been always quite right. My father and mother knew nothing of that; they only felt how imprudent a match it must be. Kitty then owned, with a very natural triumph on knowing more than the rest of us, that in Lydia’s last letter she had prepared her for such a step. She had known, it seems, of their being in love with each other many weeks.”	Но громче всех голосов, громче уважения и одобрения в пользу Дарси в ее душе говорил еще один голос, к которому нельзя было не прислушаться. Это была благодарность. Благодарность не только за его прежнее чувство, но и за то, что он еще продолжал ее так сильно любить, простив ей злобные и несправедливые упреки, которые она высказала, отвергая его предложение. Дарси, который, по ее убеждению, должен был отвернуться от нее, как от лютого врага, постарался при — этой случайной встрече сделать все возможное, чтобы сохранить их знакомство. Не позволяя себе подчеркивать свою склонность и избегая в поведении всякой вычурности, он стремился заслужить доброе мнение о себе ее родных и сблизить ее со своей — сестрой.
“But not before they went to Brighton?” “No, I believe not.”	Подобная перемена в столь самолюбивом человеке вызывала не только удивление, но и чувство признательности, ибо она могла объясняться только любовью, горячей любовью.
“And did Colonel Forster appear to think ill of Wickham himself? Does he know his real character?”	И эта любовь пробуждала в Элизабет ощущение пока неясное, ждущее своего развития, однако отнюдь не неприятное.
“I must confess that he did not speak so well of Wickham as he formerly did. He believed him to be imprudent and extravagant; and since this sad affair has taken place, it is said that he left Meryton greatly in debt: but I hope this may be false.”	Она уважала и ценила этого человека, была ему благодарна, искренне желала ему счастья. И ей только важно было понять, хочет ли она сама, чтобы его судьба оказалась связанной с ее собственной, и будет ли она способствовать их общему счастью, если, используя имеющуюся у нее, как ей подсказывала интуиция, власть, заставит его вновь просить ее руки.
“Oh, Jane, had we been less secret, had we told what we knew of him, this could not have happened!”	Между теткой и племянницей в тот же вечер было условлено, что исключительное внимание, которое оказала им мисс Дарси, навестив их в самое утро своего приезда в Пемберли, заслуживает, пусть даже не равной, ответной любезности.
“Perhaps it would have been better,” replied her sister.	Было решено поэтому нанести ей визит в первой половине следующего дня. Итак, им предстояло туда поехать.
“But to expose the former faults of any person, without knowing what their present feelings were, seemed unjustifiable.”	Элизабет это было приятно, хотя едва ли она сама могла бы себе объяснить, чему же, собственно говоря, она радуется.
“We acted with the best intentions.”	Мистер Гардинер покинул их вскоре после завтрака.
“Could Colonel Forster repeat the particulars of Lydia’s note to his wife?”	Повторенное накануне приглашение половить в Пемберли рыбу требовало, чтобы он встретился там с некоторыми людьми, ожидавшими его около полудня.
“He brought it with him for us to see.”	ГЛАВА III Хорошо зная, что неприязнь к ней мисс Бингли вызвана ревностью, Элизабет понимала, что эта особа будет в высшей степени раздосадована ее появлением в Пемберли. Было поэтому любопытно узнать, сможет ли она вести себя достаточно учтиво при возобновлении их знакомства.
Jane then took it from her pocket-book, and gave it to Elizabeth. These were the contents:—	По прибытии их пригласили в гостиную, выходившую окнами на север, в которой было приятно провести время в жаркие летние часы.
/* NIND “My dear Harriet, */ “You will laugh when you know where I am gone, and I cannot help laughing myself at your surprise to-morrow morning, as soon as I am missed. I am going to Gretna Green, and if you cannot guess with who, I shall think you a simpleton, for there is but one man in the world I love, and he is an angel. I should never be happy without him, so think it no harm to be off. You need not send them word at Longbourn of my going, if you do not like it, for it will make the surprise the greater when I write to them, and sign my name Lydia Wickham. What a good joke it will be! I can hardly write for laughing. Pray make my excuses to Pratt for not keeping my engagement, and dancing with him to-night. Tell him I hope he will excuse me when he knows all, and tell him I will dance with him at the next ball we meet with great pleasure. I shall send for my clothes when I get to Longbourn; but I wish you would tell Sally to mend a great slit in my worked muslin gown before they are packed up. Good-bye. Give my love to Colonel Forster. I hope you will drink to our good journey.	Из окон открывался живописный вид на возвышавшиеся невдалеке лесистые холмы, а также прилегавшую к дому зеленую лужайку, на которой росли великолепные дубы и испанские каштаны. В этой комнате они были приняты мисс Дарси, находившейся в обществе миссис Хёрст, мисс Бингли и дамы, вместе с которой она жила в Лондоне. Джорджиана встретила их очень любезно. Однако вследствие ее застенчивости и боязни совершить какой-нибудь промах, в поведении Джорджианы чувствовалась скованность, которую люди, смотревшие на нее снизу вверх, легко могли приписать замкнутости и гордости. Миссис Гардинер и ее племянница поняли ее состояние и испытывали к ней сочувствие. Миссис Хёрст и мисс Бингли приветствовали их только легкими поклонами. Когда все уселись, воцарилось обычное в таких случаях молчание. Его нарушила миссис Энсли, обходительная, приятного вида женщина, которая своей попыткой завязать беседу доказала, что она умеет себя вести лучше остальных обитательниц этого дома. В разговоре между нею и миссис Гардинер изредка участвовала и Элизабет. А выражение лица мисс Дарси свидетельствовало, что ей бы очень хотелось собраться с духом и тоже к нему присоединиться. И в минуты, когда она меньше всего боялась, что ее кто-нибудь услышит, она и в самом деле вставляла короткие фразы. Элизабет вскоре заметила, что мисс Бингли пристально за ней наблюдает, особенно следя за каждым ее словом, обращенным к мисс Дарси. Несмотря на это, она все же постаралась бы побеседовать с Джорджианой, если бы сидела к ней поближе. Однако, будучи поглощена собственными мыслями, она была довольна, что ей не приходится много разговаривать. С каждой минутой можно было ждать появления мужчин. Ей хотелось и вместе с тем не хотелось, чтобы в их числе оказался хозяин дома, причем едва ли она могла бы определить, какое из двух желаний было сильнее.
“Your affectionate friend, “LYDIA BENNET.” “Oh, thoughtless, thoughtless Lydia!” cried Elizabeth when she had finished it. “What a letter is this, to be written at such a moment! But at least it shows that she was serious in the object of her journey. Whatever he might afterwards persuade her to, it was not on her side a scheme of infamy. My poor father! how he must have felt it!” “I never saw anyone so shocked. He could not speak a word for full ten minutes. My mother was taken ill immediately, and the whole house in such confusion!”	После того как они просидели так около пятнадцати минут, в течение которых Элизабет ни разу не слышала голоса мисс Бингли, последняя прервала ее размышления, осведомившись у нее о здоровье ее родных. Элизабет ответила столь же кратко и сдержанно, и мисс Бингли замолчала. Некоторое разнообразие внесло появление слуги с холодным мясом, печеньем и превосходнейшими фруктами, такими разнообразными в эту пору года. Случилось это, правда, после того, как миссис Энсли сумела многозначительными взглядами и улыбками напомнить молодой хозяйке о ее обязанностях. Теперь для компании нашлось общее занятие, ибо, если не все могли между собой разговаривать, есть был способен каждый. И живописные пирамиды персиков, винограда и слив вскоре привлекли всех к столу.
“Oh, Jane,” cried Elizabeth, “was there a servant belonging to it who did not know the whole story before the end of the day?”	Подобное времяпрепровождение давало Элизабет полную возможность разобраться, хочется ли ей, чтобы к их обществу присоединился мистер Дарси. И за минуту до его появления ей казалось, что она решила этот вопрос утвердительно. Тем не менее, когда он вошел, она сразу склонилась к противоположному выводу.
“I do not know: I hope there was. But to be guarded at such a time is very difficult. My mother was in hysterics; and though I endeavoured to give her every assistance in my power, I am afraid I did not do so much as I might have done. But the horror of what might possibly happen almost took from me my faculties.”	Мистер Дарси провел некоторое время в обществе мистера Гардинера, который вместе с двумя-тремя местными жителями ловил рыбу. Услышав от него, что его жена и племянница хотели нанести утренний визит Джорджиане, Дарси поспешил домой. Как только он появился, Элизабет вполне здраво рассудила, что ей следует держаться при нем свободно и непринужденно. Учитывая вызванное ими всеобщее подозрение и неусыпный надзор за каждым его шагом, решение это было безусловно правильным, хоть и не легко выполнимым. Но ничье любопытство не обнаруживалось так явно, как любопытство, написанное на лице мисс Бингли, хотя она и таяла от улыбок каждый раз, когда заговаривала с Дарси или Элизабет.
“Your attendance upon her has been too much for you. You do not look well. Oh that I had been with you! you have had every care and anxiety upon yourself alone.”	Ибо ревность не лишила ее надежд и она ничуть не ослабила своего внимания к владельцу Пемберли. Мисс Дарси после его прихода старалась вступать в разговор несколько чаще, и Элизабет заметила явное стремление ее брата поближе познакомить ее с Джорджианой и содействовать их попыткам завязать беседу.
“Mary and Kitty have been very kind, and would have shared in every fatigue, I am sure, but I did not think it right for either of them. Kitty is slight and delicate, and Mary studies so much that her hours of repose should not be broken in on. My aunt Philips came to Longbourn on Tuesday, after my father went away; and was so good as to stay till Thursday with me. She was of great use and comfort to us all, and Lady Lucas has been very kind: she walked here on Wednesday morning to condole with us, and offered her services, or any of her daughters, if they could be of use to us.”	Это не ускользнуло и от внимания мисс Бингли, которая со свойственной раздраженному человеку неосмотрительностью воспользовалась первым же случаем, чтобы насмешливо-любезным тоном спросить: — Кстати, мисс Элиза, правда ли, что ***ширский полк в самом деле покинул Меритон? Для вашей семьи это было, наверно, подлинной трагедией! В присутствии Дарси она не смела произнести фамилию Уикхем. Но Элизабет сразу поняла, что она намекала на него, и разнообразные воспоминания, связанные с этим именем, причинили ей некоторую досаду. Готовая дать отпор злостному выпаду, она тем не менее ответила на вопрос с достаточным безразличием. Невольно брошенный ею при этом взгляд позволил ей заметить, с каким вниманием посмотрел на нее покрасневший мистер Дарси и в каком смущении находилась не смевшая поднять глаза Джорджиана. Если бы мисс Бингли знала, какую боль она причиняет этим намеком своей любимой подруге, она, безусловно, остереглась бы его высказать. Но она хотела только уязвить Элизабет, намекнув ей о человеке, к которому она, по ее мнению, была неравнодушна.
“She had better have stayed at home,” cried Elizabeth: “perhaps she meant well, but, under such a misfortune as this, one cannot see too little of one’s neighbours. Assistance is impossible; condolence, insufferable. Let them triumph over us at a distance, and be satisfied.”	Рассчитывая вывести гостью из равновесия напоминанием о связанном с этим полком легкомысленном и глупом поведении ее родных, она надеялась повредить Элизабет в глазах Дарси. О готовившемся побеге мисс Дарси она не имела понятия — об этом не знал никто, кроме Элизабет.
She then proceeded to inquire into the measures which her father had intended to pursue, while in town, for the recovery of his daughter.	От семьи Бингли это происшествие скрывалось особенно тщательно из-за тех самых намерений мистера Дарси, которые заподозрила у него Элизабет и при осуществлении которых родня Бингли могла стать родней Джорджианы.
“He meant, I believe,” replied Jane, “to go to Epsom, the place where they last changed horses, see the postilions, and try if anything could be made out from them. His principal object must be to discover the number of the hackney coach which took them from Clapham. It had come with a fare from London; and as he thought the circumstance of a gentleman and lady’s removing from one carriage into another might be remarked, he meant to make inquiries at Clapham. If he could anyhow discover at what house the coachman had before set down his fare, he determined to make inquiries there, and hoped it might not be impossible to find out the stand and number of the coach. I do not know of any other designs that he had formed; but he was in such a hurry to be gone, and his spirits so greatly discomposed, that I had difficulty in finding out even so much as this.”	У Дарси в самом деле когда-то существовал подобный план, и, не объясняя этим планом стремление разлучить Бингли и Джейн, можно было допустить, что он все же усилил его живой интерес к благополучию друга. Умение Элизабет владеть собой вскоре рассеяло его беспокойство. И, так как раздосадованная и разочарованная мисс Бингли не посмела напомнить об Уикхеме более прямым образом, Джорджиана со временем также пришла в себя, хотя и не настолько, чтобы снова принять участие в беседе. Мистер Дарси, с которым она боялась встретиться взглядом, едва ли заметил ее переживания. А повод, который должен был по замыслу мисс Бингли оттолкнуть его от Элизабет, по-видимому, напротив, заставил его думать о ней еще более благосклонно.
“There is something a little stately in him to be sure,” replied her aunt, “but it is confined to his air, and is not unbecoming. I can now say with the housekeeper, that though some people may call him proud, I have seen nothing of it.”	Я спрашивала решительно всех, кто мог бы хоть что-нибудь об этом знать.
“I was never more surprised than by his behaviour to us. It was more than civil; it was really attentive; and there was no necessity for such attention. His acquaintance with Elizabeth was very trifling.”	— Не думаю, что он вообще появится в Незерфилде. — Тем лучше!
“To be sure, Lizzy,” said her aunt, “he is not so handsome as Wickham; or rather he has not Wickham’s countenance, for his features are perfectly good. But how came you to tell us that he was so disagreeable?”	Как ему будет угодно. Едва ли он кому-нибудь здесь понадобится. Хоть я всегда буду говорить, что он низко обошелся с моей дочерью.
Elizabeth excused herself as well as she could; said that she had liked him better when they met in Kent than before, and that she had never seen him so pleasant as this morning.	На месте Джейн я бы не пережила такого разочарования.
“But perhaps he may be a little whimsical in his civilities,” replied her uncle. “Your great men often are; and therefore I shall not take him at his word about fishing, as he might change his mind another day, and warn me off his grounds.”	И я утешаю себя мыслью, что, когда Джейн умрет от тоски, мистеру Бингли придется-таки пожалеть о том, что он натворил.
Elizabeth felt that they had entirely mistaken his character, but said nothing.	Элизабет промолчала, чувствуя себя не способной утешиться подобным предположением.
“From what we have seen of him,” continued Mrs. Gardiner, “I really should not have thought that he could have behaved in so cruel a way by any body, as he has done by poor Wickham. He has not an ill-natured look. On the contrary, there is something pleasing about his mouth when he speaks. And there is something of dignity in his countenance, that would not give one an unfavourable idea of his heart. But to be sure, the good lady who shewed us the house, did give him a most flaming character! I could hardly help laughing aloud sometimes. But he is a liberal master, I suppose, and that in the eye of a servant comprehends every virtue.”	— Что ж, Лиззи, — продолжала миссис Беннет после короткой паузы, — по-твоему, Коллинзы в самом деле живут хорошо? Ну-ну, хотелось бы, чтобы это было надолго! А каков у них стол? Думаю, что из Шарлотты получилась неплохая хозяйка. Если она наполовину столь же изворотлива, как ее мамаша, они даже смогут кое-что откладывать. Они ведь не тратят на хозяйство слишком много? — О да, конечно. — Это очень важно для хорошего ведения дома.
Elizabeth here felt herself called on to say something in vindication of his behaviour to Wickham; and therefore gave them to understand, in as guarded a manner as she could, that by what she had heard from his relations in Kent, his actions were capable of a very different construction; and that his character was by no means so faulty, nor Wickham’s so amiable, as they had been considered in Hertfordshire. In confirmation of this, she related the particulars of all the pecuniary transactions in which they had been connected, without actually naming her authority, but stating it to be such as might be relied on.	Да, да. Уж она-то постарается жить по средствам. Хотя нужда им и не грозит, да поможет им Бог. Представляю, как часто они вспоминают, что после смерти мистера Беннета Лонгборн станет их собственностью. Небось смотрят на него так, как будто он им уже принадлежит. — При мне они не могли касаться подобной темы. — Еще бы! Было бы странно, если бы они себе это позволили. Но я не сомневаюсь, что они без конца обсуждают это между собой.
Mrs. Gardiner was surprised and concerned; but as they were now approaching the scene of her former pleasures, every idea gave way to the charm of recollection; and she was too much engaged in pointing out to her husband all the interesting spots in its environs, to think of any thing else. Fatigued as she had been by the morning’s walk, they had no sooner dined than she set off again in quest of her former acquaintance, and the evening was spent in the satisfactions of an intercourse renewed after many years discontinuance.	Ну что ж, если им ничего не стоит захватить чужое поместье, тем хуже для них.
The occurrences of the day were too full of interest to leave Elizabeth much attention for any of these new friends; and she could do nothing but think, and think with wonder, of Mr. Darcy’s civility, and above all, of his wishing her to be acquainted with his sister.	Я бы постыдилась принять что-нибудь в наследство по мужской линии!
Elizabeth answered only by a slight bow. Her thoughts were instantly driven back to the time when Mr. Bingley’s name had been last mentioned between them; and if she might judge from his complexion, his mind was not very differently engaged.	Элизабет ответила легким кивком. Мысли ее мгновенно перенеслись к тому времени, когда имя Бингли было произнесено между ними в последний раз. И, насколько она могла судить по выражению лица мистера Дарси, он думал о том же.
“There is also one other person in the party,” he continued after a pause, “who more particularly wishes to be known to you, — Will you allow me, or do I ask too much, to introduce my sister to your acquaintance during your stay at Lambton?”	— Среди них будет еще одна особа, — продолжал он после некоторой паузы, — которая самым искренним образом хотела бы с вами познакомиться. Позволите ли вы мне, — или я прошу слишком многого, — представить вам, пользуясь вашим визитом в Лэмтон, мою сестру?
The surprise of such an application was great indeed; it was too great for her to know in what manner she acceded to it. She immediately felt that whatever desire Miss Darcy might have of being acquainted with her, must be the work of her brother, and without looking farther, it was satisfactory; it was gratifying to know that his resentment had not made him think really ill of her.	Такая просьба не могла не вызвать ее удивления. Было трудно понять, чем она ее заслужила. Однако было ясно, что мисс Дарси могла захотеть с ней познакомиться только под влиянием брата. Так или иначе Элизабет не видела в этом ничего дурного. И ей было радостно сознавать, что он не думает о ней плохо, несмотря на нанесенную ему обиду.
They now walked on in silence; each of them deep in thought. Elizabeth was not comfortable; that was impossible; but she was flattered and pleased. His wish of introducing his sister to her, was a compliment of the highest kind. They soon outstripped the others, and when they had reached the carriage, Mr. and Mrs. Gardiner were half a quarter of a mile behind.	Теперь они шли молча, каждый глубоко погруженный в свои мысли. Состояние Элизабет нельзя было назвать приятным — об этом не могло быть и речи. Но она была польщена и тронута. Желание познакомить ее с мисс Дарси казалось особенно тонким комплиментом. Вскоре они намного опередили своих спутников. Когда они подошли к экипажу, мистер и миссис Гардинер отстали от них почти на четверть мили.
He then asked her to walk into the house — but she declared herself not tired, and they stood together on the lawn. At such a time, much might have been said, and silence was very awkward. She wanted to talk, but there seemed an embargo on every subject. At last she recollected that she had been travelling, and they talked of Matlock and Dove Dale with great perseverance. Yet time and her aunt moved slowly — and her patience and her ideas were nearly worn out before the tête-à-tête was over. On Mr. and Mrs. Gardiner’s coming up, they were all pressed to go into the house and take some refreshment; but this was declined, and they parted on each side with the utmost politeness. Mr. Darcy handed the ladies into the carriage, and when it drove off, Elizabeth saw him walking slowly towards the house.	Дарси пригласил ее войти в дом, но она ответила, что не чувствует усталости, и оба остались стоять на лужайке. В подобных, располагающих к беседе обстоятельствах молчать было особенно неловко. Ей хотелось начать разговор, но любая возможная тема казалась запретной. Наконец, вспомнив, что в данный момент она является путешественницей, Элизабет упомянула о Мэтлоке и Давдейле, и они с большим увлечением начали обсуждать красоты Дербишира. Однако время и ее тетушка подвигались настолько медленно, что к концу этого tete-a-tete ей уже почти ничего не могло прийти в голову для поддержания разговора. Когда Гардинеры наконец приблизились, он пригласил всех зайти в дом, чтобы немного закусить. Приглашение, однако, было отклонено, и они расстались самым любезным образом. Мистер Дарси помог обеим дамам сесть в экипаж, и, когда лошади тронулись, Элизабет увидела, как он медленно пошел по направлению к дому.
The observations of her uncle and aunt now began; and each of them pronounced him to be infinitely superior to any thing they had expected. “He is perfectly well behaved, polite, and unassuming,” said her uncle.	Мистер и миссис Гардинер не преминули высказать свои впечатления. Оба заявили, что мистер Дарси намного превзошел их ожидания. — Он превосходно себя держит: по-настоящему учтиво и скромно, — сказал мистер Гардинер.
“There is something a little stately in him to be sure,” replied her aunt, “but it is confined to his air, and is not unbecoming. I can now say with the housekeeper, that though some people may call him proud, I have seen nothing of it.”	— Конечно, в нем есть некоторая величавость, но она скорее относится к его внешности и нисколько его не портит, — заметила миссис Гардинер. — И я готова согласиться с его домоправительницей, что, хотя некоторые люди и считают его гордецом, сама я этого совсем не почувствовала.
“I was never more surprised than by his behaviour to us. It was more than civil; it was really attentive; and there was no necessity for such attention. His acquaintance with Elizabeth was very trifling.”	— Особенно меня удивило его гостеприимство. По отношению к нам он был не просто вежливым, но, я бы сказал, подчеркнуто внимательным. А ведь для подобного внимания у него не было никакого повода: его знакомство с Элизабет было самым поверхностным.
“To be sure, Lizzy,” said her aunt, “he is not so handsome as Wickham; or rather he has not Wickham’s countenance, for his features are perfectly good. But how came you to tell us that he was so disagreeable?”	— Разумеется, Лиззи, он уступает Уикхему, — добавила тетушка. — Вернее, у него не такая привлекательная внешность, хотя он совсем недурен. Но почему ты нам описала его таким чудовищем?
Elizabeth excused herself as well as she could; said that she had liked him better when they met in Kent than before, and that she had never seen him so pleasant as this morning.	Элизабет оправдывалась как могла: она говорила, что он понравился ей гораздо больше, когда они встретились в Кенте, и что еще никогда он не казался ей столь приятным человеком, каким предстал перед ними в это утро.
“But perhaps he may be a little whimsical in his civilities,” replied her uncle. “Your great men often are; and therefore I shall not take him at his word about fishing, as he might change his mind another day, and warn me off his grounds.”	— Возможно, он несколько взбалмошен, — заметил мистер Гардинер. — Этим вашим великим людям свойственна такая особенность. А потому я не собираюсь воспользоваться приглашением насчет рыбной ловли. Не то вдруг у него переменится настроение и мне придется убираться восвояси.
Elizabeth felt that they had entirely mistaken his character, but said nothing.	Элизабет видела, что они совершенно не разобрались в его характере, но не сказала ни слова.
“From what we have seen of him,” continued Mrs. Gardiner, “I really should not have thought that he could have behaved in so cruel a way by any body, as he has done by poor Wickham. He has not an ill-natured look. On the contrary, there is something pleasing about his mouth when he speaks. And there is something of dignity in his countenance, that would not give one an unfavourable idea of his heart. But to be sure, the good lady who shewed us the house, did give him a most flaming character! I could hardly help laughing aloud sometimes. But he is a liberal master, I suppose, and that in the eye of a servant comprehends every virtue.”	— Посмотрев на него, — продолжала миссис Гардинер, — я бы никогда не подумала, что он способен обойтись с кем-нибудь так жестоко, как обошелся с бедным Уикхемом. Он вовсе не кажется злодеем, напротив, когда он разговаривает, у него около рта видны такие добрые складки. В его внешности чувствуется какое-то достоинство, с которым никак не вяжется представление о жестокости. А как горячо расхваливала его характер почтенная женщина, показывавшая нам дом! Я иногда еле удерживала улыбку. Должно быть, он щедрый хозяин и в глазах прислуги благодаря этому выглядит добродетельным во всех отношениях.
Elizabeth here felt herself called on to say something in vindication of his behaviour to Wickham; and therefore gave them to understand, in as guarded a manner as she could, that by what she had heard from his relations in Kent, his actions were capable of a very different construction; and that his character was by no means so faulty, nor Wickham’s so amiable, as they had been considered in Hertfordshire. In confirmation of this, she related the particulars of all the pecuniary transactions in which they had been connected, without actually naming her authority, but stating it to be such as might be relied on.	Элизабет почувствовала необходимость как-то оправдать его обращение с Уикхемом. И, соблюдая предельную осторожность, она объяснила им, что, по полученным от его родных сведениям, отношения Дарси с этим молодым человеком могли быть истолкованы совсем по-другому. Характер первого оказывался при этом не столь испорченным, а второго — не столь безупречным, как им представлялось в Хартфордшире. В подтверждение она изложила подробности связывавшей их злосчастной истории, не сказав, от кого она о ней узнала, но заверив, что на достоверность полученных ею сведений можно положиться.
Mrs. Gardiner was surprised and concerned; but as they were now approaching the scene of her former pleasures, every idea gave way to the charm of recollection; and she was too much engaged in pointing out to her husband all the interesting spots in its environs, to think of any thing else. Fatigued as she had been by the morning’s walk, they had no sooner dined than she set off again in quest of her former acquaintance, and the evening was spent in the satisfactions of an intercourse renewed after many years discontinuance.	Миссис Гардинер была поражена и опечалена. Но так как в это время они уже въехали в городок, в котором она провела свою юность, ее слишком часто стали отвлекать от разговора приятные воспоминания. То и дело показывая мужу памятные для нее места, она уже была не в состоянии думать о чем-то другом. И, несмотря на усталость от утренней прогулки, они сразу после обеда снова покинули гостиницу, чтобы навестить старых друзей, с которыми так приятно было провести вечер после многолетней разлуки.
The occurrences of the day were too full of interest to leave Elizabeth much attention for any of these new friends; and she could do nothing but think, and think with wonder, of Mr. Darcy’s civility, and above all, of his wishing her to be acquainted with his sister.	События дня слишком взволновали Элизабет, чтобы она могла уделить много внимания новым знакомствам. И на протяжении вечера она была поглощена своими мыслями, удивляясь дружескому тону мистера Дарси, а еще больше — его намерению познакомить с ней свою сестру.