Reading room | Jane Austen | Persuasion | 📋 | 📖 | 🔀 | English ⇄ Russian

Глава 20

Sir Walter, his two daughters, and Mrs Clay, were the earliest of all their party at the rooms in the evening; and as Lady Dalrymple must be waited for, they took their station by one of the fires in the Octagon Room.

Сэр Уолтер, две его дочери и миссис Клэй явились в концерте первые из всей компании; и приготовляясь ждать леди Дэлримпл, они обосновались подле одного из каминов в Осьмиугольной гостиной.

But hardly were they so settled, when the door opened again, and Captain Wentworth walked in alone.

Не успели они там поместиться, как дверь снова отворилась и вошёл капитан Уэнтуорт.

Anne was the nearest to him, and making yet a little advance, she instantly spoke.

Энн оказалась к нему ближе всех и, сделав несколько шажков в его сторону, тотчас с ним заговорила.

He was preparing only to bow and pass on, but her gentle “How do you do?”

Он собирался лишь поклониться и пройти мимо, но услышав её ласковое: «Здравствуйте, как вы поживаете?» –

brought him out of the straight line to stand near her, and make enquiries in return, in spite of the formidable father and sister in the back ground.

изменил своему намерению, остановился и предложил в ответ несколько вопросов, невзирая на грозных папеньку и сестрицу у неё за спиной.

Their being in the back ground was a support to Anne; she knew nothing of their looks, and felt equal to everything which she believed right to be done.

То обстоятельство, что они были за спиною Энн, придавало ей мужества: она не подозревала о выражении их лиц и могла бестрепетно исполнить все, что задумала.

While they were speaking, a whispering between her father and Elizabeth caught her ear.

Пока она разговаривала с капитаном Уэнтуортом, слуха её вдруг коснулся шёпот отца и Элизабет.

She could not distinguish, but she must guess the subject; and on Captain Wentworth’s making a distant bow, she comprehended that her father had judged so well as to give him that simple acknowledgement of acquaintance, and she was just in time by a side glance to see a slight curtsey from Elizabeth herself.

Слов она не различала, но догадалась о предмете; и по сдержанному поклону капитана Уэнтуорта она заключила, что и отец её почёл за благо кивнуть, таким образом признавая знакомство, а бросив назад косвенный взгляд, она успела заметить, как сама Элизабет чуть присела в маленьком книксе.

This, though late, and reluctant, and ungracious, was yet better than nothing, and her spirits improved.

Хоть и запоздалый, и вымученный, и нелюбезный, кникс этот был все же лучше, чем ничего, и на душе у Энн полегчало.

After talking, however, of the weather, and Bath, and the concert, their conversation began to flag, and so little was said at last, that she was expecting him to go every moment, but he did not; he seemed in no hurry to leave her; and presently with renewed spirit, with a little smile, a little glow, he said—

После замечаний о погоде, о Бате, о концерте беседа не клеилась и стала наконец перемежаться столь долгими паузами, что Энн всякую минуту боялась, что вот сейчас он уйдёт; он, однако, не уходил; он не спешил с нею расстаться; и вдруг, набравшись духу, с лёгкой улыбкой, чуть покраснев, он сказал:

“I have hardly seen you since our day at Lyme.

– Я почти вас не видел с того самого дня в Лайме.

I am afraid you must have suffered from the shock, and the more from its not overpowering you at the time.”

Боюсь, вы пострадали от потрясения, тем более что тогда умели ему противостоять.

She assured him that she had not.

Она уверила его, что не пострадала.

“It was a frightful hour,” said he, “a frightful day!”

– Ужасный час, – сказал он. – Ужасный день! –

and he passed his hand across his eyes, as if the remembrance were still too painful, but in a moment, half smiling again, added, “The day has produced some effects however; has had some consequences which must be considered as the very reverse of frightful.

И он провёл рукой по глазам, словно отгоняя непосильное воспоминание, но тотчас снова улыбнулся и прибавил: – А ведь все это было не напрасно; следствием явились события отнюдь не ужасные.

When you had the presence of mind to suggest that Benwick would be the properest person to fetch a surgeon, you could have little idea of his being eventually one of those most concerned in her recovery.”

Когда в вас достало мужества сообразить, что всего разумней послать за доктором Бенвика – могли ли вы догадываться, что именно ему всего важнее будет выздоровленье Луизы?

“Certainly I could have none.

– Уж конечно, я не догадывалась.

But it appears—I should hope it would be a very happy match.

Но, кажется… я надеюсь, они будут счастливы.

There are on both sides good principles and good temper.”

Оба люди благородные и с добрым характером.

“Yes,” said he, looking not exactly forward; “but there, I think, ends the resemblance.

– Да, – сказал он, глядя не прямо ей в глаза. – Но на этом, полагаю, сходство кончается.

With all my soul I wish them happy, and rejoice over every circumstance in favour of it.

От всей души я желаю им счастья и радуюсь его предвестиям.

They have no difficulties to contend with at home, no opposition, no caprice, no delays.

Дома они не столкнулись с трудностями, препятствиями, капризами, проволочками.

The Musgroves are behaving like themselves, most honourably and kindly, only anxious with true parental hearts to promote their daughter’s comfort.

Мазгроувы верны себе, добры и великодушны и пекутся только о благополучии дочери.

All this is much, very much in favour of their happiness; more than perhaps—”

Это все предвещает счастье; больше, пожалуй, чем…

He stopped.

Он запнулся.

A sudden recollection seemed to occur, and to give him some taste of that emotion which was reddening Anne’s cheeks and fixing her eyes on the ground.

Он словно что то вдруг вспомнил, и его охватило то же чувство, которое бросило Энн в краску и заставило потупиться.

After clearing his throat, however, he proceeded thus—

Прочистив горло, он, однако, продолжал так:

“I confess that I do think there is a disparity, too great a disparity, and in a point no less essential than mind.

– Признаюсь, в них замечаю я неравенство – и, пожалуй, в чем то не менее важном, чем характер.

I regard Louisa Musgrove as a very amiable, sweet-tempered girl, and not deficient in understanding, but Benwick is something more.

Я считаю Луизу Мазгроув милой, очаровательной девушкой и неглупой к тому же. Но Бенвик есть нечто большее.

He is a clever man, a reading man; and I confess, that I do consider his attaching himself to her with some surprise.

Он умен, начитан, и, признаюсь, его к ней любовь меня удивляет.

Had it been the effect of gratitude, had he learnt to love her, because he believed her to be preferring him, it would have been another thing.

Ну, будь она следствием благодарности, полюби он Луизу, почтя себя её избранником, тогда бы дело другое.

But I have no reason to suppose it so.

Но у меня нет повода это подозревать.

It seems, on the contrary, to have been a perfectly spontaneous, untaught feeling on his side, and this surprises me.

Напротив, он загорелся сам по себе и вдруг.

A man like him, in his situation!

Такой человек, и в его положении!

with a heart pierced, wounded, almost broken!

С сердцем истерзанным, раненым, почти разбитым!

Fanny Harville was a very superior creature, and his attachment to her was indeed attachment. A man does not recover from such a devotion of the heart to such a woman.

Фанни Харвил была существо необыкновенное, и её он любил всей душой; от такой преданности и к такой женщине не излечиваются.

He ought not; he does not.”

Нет, он не мог излечиться.

Either from the consciousness, however, that his friend had recovered, or from other consciousness, he went no farther; and Anne who, in spite of the agitated voice in which the latter part had been uttered, and in spite of all the various noises of the room, the almost ceaseless slam of the door, and ceaseless buzz of persons walking through, had distinguished every word, was struck, gratified, confused, and beginning to breathe very quick, and feel an hundred things in a moment.

Но дав себе отчет то ли в том, что друг его излечился, то ли в чем то ещё, он не стал продолжать; Энн же, несмотря на пресекающийся голос, которым произнесены были последние фразы, несмотря на шум в гостиной, почти непрестанное хлопанье двери и жужжанье входящих гостей, различила каждое слово и была поражена, осчастливлена, смущена, дыхание её участилось, и тысячи мыслей роились в голове её.

It was impossible for her to enter on such a subject; and yet, after a pause, feeling the necessity of speaking, and having not the smallest wish for a total change, she only deviated so far as to say—

Ей нельзя было самой углубиться в опасный предмет; однако после заминки, испытывая неодолимую потребность говорить и вовсе не желая совсем переменять тему, она лишь чуть от неё отклонилась, спросив:

“You were a good while at Lyme, I think?”

– Вы, кажется, долго пробыли в Лайме?

“About a fortnight.

– Почти две недели.

I could not leave it till Louisa’s doing well was quite ascertained.

Я не мог уехать, пока не удостоверился, что Луизе лучше.

I had been too deeply concerned in the mischief to be soon at peace.

Я слишком был виноват и долго не мог утешиться.

It had been my doing, solely mine. She would not have been obstinate if I had not been weak.

Ведь это все я, все я. Она бы не упрямилась так, не прояви я слабости.

The country round Lyme is very fine.

Окрестности Лайма очень красивы.

I walked and rode a great deal; and the more I saw, the more I found to admire.”

Я много бродил и ездил верхом, и чем больше я на них любовался, тем больше они мне нравились.

“I should very much like to see Lyme again,” said Anne.

– Мне бы очень хотелось снова взглянуть на Лайм, – сказала Энн.

“Indeed!

– Неужто?

I should not have supposed that you could have found anything in Lyme to inspire such a feeling.

Вот бы не заподозрил, что вы добром поминаете Лайм.

The horror and distress you were involved in, the stretch of mind, the wear of spirits!

Сколько горестей вы там испытали, какое терпели напряжение и усталость!

I should have thought your last impressions of Lyme must have been strong disgust.”

Я то думал, что мысль о Лайме не вызывает в вас ничего, кроме отвращения.

“The last hours were certainly very painful,” replied Anne; “but when pain is over, the remembrance of it often becomes a pleasure.

– Последние несколько часов и правда были мучительны, – отвечала Энн. – Но когда боль наша минет, память о ней уже очарована воспоминаньем.

One does not love a place the less for having suffered in it, unless it has been all suffering, nothing but suffering, which was by no means the case at Lyme.

Мы не меньше ведь любим места, где нам случилось страдать, разве только когда страдания были ничем не скрашены. Но не так было в Лайме.

We were only in anxiety and distress during the last two hours, and previously there had been a great deal of enjoyment.

Только два часа последних мы мучились, а сколько было до того приятных часов!

So much novelty and beauty!

И сколько красоты, новизны!

I have travelled so little, that every fresh place would be interesting to me; but there is real beauty at Lyme; and in short” (with a faint blush at some recollections), “altogether my impressions of the place are very agreeable.”

Я мало путешествовала, и всякое новое место мне интересно; но окрестности Лайма в самом деле красивы, словом, я, – заключила она отчего то краснея, – сохранила о нем приятное воспоминанье.

As she ceased, the entrance door opened again, and the very party appeared for whom they were waiting.

Едва она умолкла, снова распахнулась дверь и на пороге явилось все общество, которого ожидали.

“Lady Dalrymple, Lady Dalrymple,” was the rejoicing sound; and with all the eagerness compatible with anxious elegance, Sir Walter and his two ladies stepped forward to meet her.

«Леди Дэлримпл! Леди Дэлримпл!» – пронёсся гул голосов; и со всею прытью, которая только могла сочетаться с обдуманной изысканностью наряда, сэр Уолтер и обе его дамы выступили навстречу.

Lady Dalrymple and Miss Carteret, escorted by Mr Elliot and Colonel Wallis, who had happened to arrive nearly at the same instant, advanced into the room.

Леди Дэлримпл и мисс Картерет, сопровождаемые мистером Эллиотом и полковником Уоллисом, подоспевшими в ту же секунду, прошествовали в гостиную.

The others joined them, and it was a group in which Anne found herself also necessarily included.

Остальные к ним присоединились, образовав свой кружок, в который против воли была вовлечена и Энн.

She was divided from Captain Wentworth.

Её оттеснили от капитана Уэнтуорта.

Their interesting, almost too interesting conversation must be broken up for a time, but slight was the penance compared with the happiness which brought it on!

Занимательному, быть может чересчур занимательному разговору суждено было на время оборваться, но то было слишком слабое искупление за счастье, которого был он причиною!

She had learnt, in the last ten minutes, more of his feelings towards Louisa, more of all his feelings than she dared to think of; and she gave herself up to the demands of the party, to the needful civilities of the moment, with exquisite, though agitated sensations.

За последние десять минут Энн узнала о чувствах капитана Уэнтуорта к Луизе, да и о других его чувствах куда более, чем смела мечтать, и, одолевая волненье, с готовностью предалась она необходимым обязанностям светской учтивости. Ей теперь решительно все нравились.

She was in good humour with all. She had received ideas which disposed her to be courteous and kind to all, and to pity every one, as being less happy than herself.

Она кое что узнала такое, отчего ей легко было со всеми быть милой, ко всем снисходить, всех жалеть за то, что они не могут быть счастливы, как она.

The delightful emotions were a little subdued, when on stepping back from the group, to be joined again by Captain Wentworth, she saw that he was gone.

Это восхитительное чувство чуть померкло, когда, отделяясь от своей группы, чтобы снова заговорить с капитаном Уэнтуортом, она, однако, не нашла его в гостиной.

She was just in time to see him turn into the Concert Room.

Как раз когда она повернулась, он проходил в концертную залу.

He was gone; he had disappeared, she felt a moment’s regret.

Он ушёл, он скрылся из глаз, и она испытала минутное сожаление.

But “they should meet again. He would look for her, he would find her out before the evening were over, and at present, perhaps, it was as well to be asunder.

Но это ничего, они ещё непременно встретятся, он будет искать её, он её найдёт задолго до конца вечера, а покуда, быть может, им даже лучше побыть порознь.

She was in need of a little interval for recollection.”

Ей нужно собраться с мыслями.

Upon Lady Russell’s appearance soon afterwards, the whole party was collected, and all that remained was to marshal themselves, and proceed into the Concert Room; and be of all the consequence in their power, draw as many eyes, excite as many whispers, and disturb as many people as they could.

Тем временем явилась леди Рассел, вся компания оказалась в сборе, и оставалось лишь торжественно двинуться в концертную залу, вызывая общее перешёптывание, привлекая как можно более взоров и как можно более расстраивая ряды поклонников музыки.

Very, very happy were both Elizabeth and Anne Elliot as they walked in.

Очень, очень счастливы были Элизабет и Энн Эллиот, входя в эту залу.

Elizabeth arm in arm with Miss Carteret, and looking on the broad back of the dowager Viscountess Dalrymple before her, had nothing to wish for which did not seem within her reach; and Anne—but it would be an insult to the nature of Anne’s felicity, to draw any comparison between it and her sister’s; the origin of one all selfish vanity, of the other all generous attachment.

Элизабет шла под руку с мисс Картерет, глядя в могучую спину вдовствующей виконтессы Дэлримпл, и ей, кажется, уже нечего было больше желать; ну, а Энн… впрочем, мы не станем оскорблять её, сопоставляя чувства обеих сестёр; ибо в одной ликование порождалось себялюбивою суетностью, а в другой – привязанностью великодушного сердца.

Anne saw nothing, thought nothing of the brilliancy of the room.

Энн ничего не видела, она не замечала пышного убранства концертной залы.

Her happiness was from within.

Счастье было внутри её.

Her eyes were bright and her cheeks glowed; but she knew nothing about it.

Глаза её сияли, щеки пылали; но сама она этого не сознавала.

She was thinking only of the last half hour, and as they passed to their seats, her mind took a hasty range over it.

Она думала лишь о недавних минутах и, проходя к своему месту, перебирала их в уме.

His choice of subjects, his expressions, and still more his manner and look, had been such as she could see in only one light.

Предметы, какие избирал он для разговора, самые слова его, а ещё более выраженье лица – для всего этого она могла найти лишь одно единственное объяснение.

His opinion of Louisa Musgrove’s inferiority, an opinion which he had seemed solicitous to give, his wonder at Captain Benwick, his feelings as to a first, strong attachment; sentences begun which he could not finish, his half averted eyes and more than half expressive glance, all, all declared that he had a heart returning to her at least; that anger, resentment, avoidance, were no more; and that they were succeeded, not merely by friendship and regard, but by the tenderness of the past.

Мнение о Луизе Мазгроув, которое спешил он высказать, то, как не мог он понять капитана Бенвика, как отозвался о первой его страстной привязанности, то, как начинал он и не оканчивал фразу, как избегал смотреть ей в глаза, время от времени бросая на неё, однако, весьма выразительные взоры, – все, все говорило о том, что сердце его снова к ней обратилось; что зла и обиды в нем не осталось более, что их сменили не одно только почтение и дружба, но и прежняя нежность.

Yes, some share of the tenderness of the past.

Да, конечно, прежняя нежность!

She could not contemplate the change as implying less.

Иначе нельзя было назвать происшедшую в нем перемену. Обмануться нельзя было:

He must love her.

он её любил.

These were thoughts, with their attendant visions, which occupied and flurried her too much to leave her any power of observation; and she passed along the room without having a glimpse of him, without even trying to discern him.

Она была так занята и взволнована своими мыслями, что ничего не замечала вокруг; она прошла через залу, не видя его и даже не пытаясь увидеть.

When their places were determined on, and they were all properly arranged, she looked round to see if he should happen to be in the same part of the room, but he was not; her eye could not reach him; and the concert being just opening, she must consent for a time to be happy in a humbler way.

Когда же все благополучно расселись по местам, она осмотрелась, но его поблизости не было; нет, она не нашла его взглядом; но уже начинался концерт и ей оставалось покамест довольствоваться и более скромным счастьем.

The party was divided and disposed of on two contiguous benches:

Компания разделилась и расположилась на двух скамьях.

Anne was among those on the foremost, and Mr Elliot had manœuvred so well, with the assistance of his friend Colonel Wallis, as to have a seat by her.

Энн оказалась на передней, а мистер Эллиот с помощью полковника Уоллиса изловчился сесть с нею рядом.

Miss Elliot, surrounded by her cousins, and the principal object of Colonel Wallis’s gallantry, was quite contented.

Мисс Эллиот сидела меж двух кузин, пользуясь особенным вниманием полковника Уоллиса, и была наверху блаженства.

Anne’s mind was in a most favourable state for the entertainment of the evening; it was just occupation enough: she had feelings for the tender, spirits for the gay, attention for the scientific, and patience for the wearisome; and had never liked a concert better, at least during the first act.

Концерт пришёлся Энн по душе, сегодня она была особенно расположена наслаждаться музыкой; все нежное находило в ней отзыв, весёлое заражало, серьезное занимало, и не томило скучное.

Towards the close of it, in the interval succeeding an Italian song, she explained the words of the song to Mr Elliot. They had a concert bill between them.

Ей удивительно понравился этот концерт и особенно первая его часть. К концу её, в паузе после итальянской песни, она объясняла слова её мистеру Эллиоту.

“This,” said she, “is nearly the sense, or rather the meaning of the words, for certainly the sense of an Italian love-song must not be talked of, but it is as nearly the meaning as I can give; for I do not pretend to understand the language.

Они вместе смотрели в программку. – Это, – сказала она, – лишь приблизительный смысл или, скорее, значение слов, ибо смысл итальянской любовной песни передать мудрено, но я стараюсь, как могу, передать значение слов.

I am a very poor Italian scholar.”

Я не выдаю себя за знатока итальянского, я очень плохо его знаю.

“Yes, yes, I see you are.

– Да, да, как же, как же.

I see you know nothing of the matter.

Я уж вижу, ничегошеньки вы не знаете.

You have only knowledge enough of the language to translate at sight these inverted, transposed, curtailed Italian lines, into clear, comprehensible, elegant English.

Вы только и можете, что переводить с листа эти краткие, вывернутые итальянские строчки на ясный, понятный и изящный родной язык.

You need not say anything more of your ignorance.

И не говорите мне больше о вашем невежестве.

Here is complete proof.”

Вы достаточно его доказали.

“I will not oppose such kind politeness; but I should be sorry to be examined by a real proficient.”

– Не буду оспаривать этих милых выражений учтивости. Не хотела бы я, однако, попасться на суд истинного знатока.

“I have not had the pleasure of visiting in Camden Place so long,” replied he, “without knowing something of Miss Anne Elliot; and I do regard her as one who is too modest for the world in general to be aware of half her accomplishments, and too highly accomplished for modesty to be natural in any other woman.”

– Слишком долго я имел удовольствие посещать Кэмден плейс, – отвечал он, – и умел составить собственное суждение об Энн Эллиот; на мой взгляд, она чересчур скромна, чтобы сознавать хотя бы вполовину свои совершенства, а совершенства её и вполовину не соответствуют скромности, какая во всякой другой женщине показалась бы уместной.

“For shame! for shame!

– Стыдитесь!

this is too much flattery.

Какая грубая лесть.

I forget what we are to have next,” turning to the bill.

Однако что же у нас там дальше? – И она вновь обратилась к программке.

“Perhaps,” said Mr Elliot, speaking low, “I have had a longer acquaintance with your character than you are aware of.”

– Быть может, – сказал мистер Эллиот, понижая голос, – я гораздо дольше знаю ваш характер, чем вы о том подозреваете.

“Indeed! How so?

– В самом деле?

You can have been acquainted with it only since I came to Bath, excepting as you might hear me previously spoken of in my own family.”

Каким же это образом? Вы могли узнать его лишь после того, как я приехала в Бат, если только при вас не говорили обо мне мои близкие.

“I knew you by report long before you came to Bath.

– Мне говорили о вас задолго до того, как вы приехали в Бат.

I had heard you described by those who knew you intimately.

Мне описывали вас лица, близко вас знавшие.

I have been acquainted with you by character many years.

Я давно был о вас наслышан. Я знал вашу внешность, привычки, склонности, взгляды.

Your person, your disposition, accomplishments, manner; they were all present to me.”

Все это было мне описано со всею подробностью.

Mr Elliot was not disappointed in the interest he hoped to raise.

Мистеру Эллиоту, рассчитывавшему возбудить интерес Энн, не пришлось обмануться в своих расчетах.

No one can withstand the charm of such a mystery.

Кто не поддастся очарованью подобной загадочности?

To have been described long ago to a recent acquaintance, by nameless people, is irresistible; and Anne was all curiosity.

Если вас давным давно, да ещё непонятные лица, описывали недавнему вашему знакомцу – это хоть кого раззадорит. И Энн была само любопытство.

She wondered, and questioned him eagerly; but in vain.

Она гадала, она выспрашивала, но тщетно.

He delighted in being asked, but he would not tell.

Он наслаждался её вопросами, но отвечать не хотел.

“No, no, some time or other, perhaps, but not now.

Нет, нет, не теперь, быть может, после когда нибудь.

He would mention no names now; but such, he could assure her, had been the fact.

Покамест он ей не может открыть своего секрета. Но уж она может ему поверить.

He had many years ago received such a description of Miss Anne Elliot as had inspired him with the highest idea of her merit, and excited the warmest curiosity to know her.”

Много лет назад ему так описывали Энн Эллиот, что он проникнулся представлением о её редких достоинствах и загорелся желанием с ней познакомиться.

Anne could think of no one so likely to have spoken with partiality of her many years ago as the Mr Wentworth of Monkford, Captain Wentworth’s brother.

Энн подумала, что много лет назад с таким пристрастием мог говорить о ней разве что мистер Уэнтуорт из Монкфорда, брат капитана Уэнтуорта.

He might have been in Mr Elliot’s company, but she had not courage to ask the question.

Быть может, он был знаком мистеру Эллиоту? Но задать свой вопрос она не решилась.

“The name of Anne Elliot,” said he, “has long had an interesting sound to me.

– Имя Энн Эллиот, – сказал он, – давно занимало меня.

Very long has it possessed a charm over my fancy; and, if I dared, I would breathe my wishes that the name might never change.”

Давно уж волновало оно моё воображение. И если бы я смел, я высказал бы своё сокровенное желание о том, чтобы оно никогда не менялось.

Such, she believed, were his words; but scarcely had she received their sound, than her attention was caught by other sounds immediately behind her, which rendered every thing else trivial.

Да, кажется, он произнёс именно эти слова; но едва они коснулись её слуха, внимание её отвлечено было другими словами, которые произносились у неё за спиною и все прочее разом делали несущественным.

Her father and Lady Dalrymple were speaking.

Разговаривали её отец и леди Дэлримпл.

“A well-looking man,” said Sir Walter, “a very well-looking man.”

– Хорош собою, – сказал сэр Уолтер. – Весьма хорош собою.

“A very fine young man indeed!”

– Прелестнейший молодой человек! –

said Lady Dalrymple.

сказала леди Дэлримпл. –

“More air than one often sees in Bath.

Такого не часто встретишь в Бате.

Irish, I dare say.”

Ирландец, я надеюсь?

“No, I just know his name.

– Нет, я даже знаю его.

A bowing acquaintance.

Мы кланяемся. Шапочное знакомство.

Wentworth; Captain Wentworth of the navy.

Уэнтуорт, капитан Уэнтуорт, морской офицер.

His sister married my tenant in Somersetshire, the Croft, who rents Kellynch.”

Сестра его замужем за моим съёмщиком в Сомерсете, за Крофтом, который снимает у меня Киллинч.

Before Sir Walter had reached this point, Anne’s eyes had caught the right direction, and distinguished Captain Wentworth standing among a cluster of men at a little distance.

Сэр Уолтер ещё не успел произнести этих слов, а взгляд Энн уже устремился в нужном направлении и различил капитана Уэнтуорта, в окружении нескольких господ стоявшего неподалёку.

As her eyes fell on him, his seemed to be withdrawn from her.

Когда она его увидела, он, ей показалось, отвёл от неё глаза.

It had that appearance. It seemed as if she had been one moment too late; and as long as she dared observe, he did not look again: but the performance was recommencing, and she was forced to seem to restore her attention to the orchestra and look straight forward.

Она словно на минутку всего опоздала; и во все время, пока у неё доставало смелости его наблюдать, он на неё и не взглянул; однако представление вновь начиналось, и ей пришлось, якобы устремив своё внимание на оркестр, смотреть прямо перед собою.

When she could give another glance, he had moved away.

Когда же она снова оглянулась, он уже исчез.

He could not have come nearer to her if he would; she was so surrounded and shut in:

Если бы и пожелал, он не мог бы к ней протесниться, ибо она была зажата в кольце родственников.

but she would rather have caught his eye.

Но ей то хотелось всего лишь поймать его взгляд.

Mr Elliot’s speech, too, distressed her.

Речи мистера Эллиота тоже её огорчили.

She had no longer any inclination to talk to him.

У неё не было больше охоты с ним разговаривать.

She wished him not so near her.

Ей неприятно было, что он сидит рядом.

The first act was over.

Первая часть концерта окончилась.

Now she hoped for some beneficial change; and, after a period of nothing-saying amongst the party, some of them did decide on going in quest of tea.

Энн надеялась на благие перемены. Прилично помолчав, кое кто решил отправиться на поиски чая.

Anne was one of the few who did not choose to move.

Энн осталась среди немногих, не пожелавших сдвинуться с места.

She remained in her seat, and so did Lady Russell; but she had the pleasure of getting rid of Mr Elliot; and she did not mean, whatever she might feel on Lady Russell’s account, to shrink from conversation with Captain Wentworth, if he gave her the opportunity.

Она осталась сидеть, как и леди Рассел; зато она имела удовольствие избавиться от мистера Эллиота; и, каковы бы ни были чувства её к леди Расссел, она вовсе не намеревалась уклоняться от беседы с капитаном Уэнтуортом, буде ей представится случай.

She was persuaded by Lady Russell’s countenance that she had seen him.

По лицу леди Рассел она понимала, что та его заприметила.

He did not come however.

Но он к ней не подошёл.

Anne sometimes fancied she discerned him at a distance, but he never came.

То и дело Энн казалось, что она его видит, но он не подошёл.

The anxious interval wore away unproductively.

Так в напрасных тревогах протёк перерыв.

The others returned, the room filled again, benches were reclaimed and repossessed, and another hour of pleasure or of penance was to be sat out, another hour of music was to give delight or the gapes, as real or affected taste for it prevailed.

Все воротились, зала вновь наполнилась, на скамьи были вновь предъявлены права, и начинался час блаженства или наказанья, час музыки, и уж заранее приуготовлялись восторги и зевки, дань вкусу истинному или притворному.

To Anne, it chiefly wore the prospect of an hour of agitation.

Энн предстоял час мучительного беспокойства.

She could not quit that room in peace without seeing Captain Wentworth once more, without the interchange of one friendly look.

Она не могла покинуть эту залу, не увидев ещё раз капитана Уэнтуорта, не обменявшись с ним дружеским взглядом.

In re-settling themselves there were now many changes, the result of which was favourable for her.

После перерыва произошли некоторые перемещения, для неё благоприятные.

Colonel Wallis declined sitting down again, and Mr Elliot was invited by Elizabeth and Miss Carteret, in a manner not to be refused, to sit between them; and by some other removals, and a little scheming of her own, Anne was enabled to place herself much nearer the end of the bench than she had been before, much more within reach of a passer-by.

Полковник Уоллис предпочёл стоять, а Элизабет и мисс Картерет пригласили сесть между ними мистера Эллиота и в манере, не допускавшей отказа; вследствие ещё кой каких перемещений и благодаря собственным своим ухищрениям, Энн оказалась гораздо ближе к концу скамьи и к проходящей публике.

She could not do so, without comparing herself with Miss Larolles, the inimitable Miss Larolles; but still she did it, and not with much happier effect; though by what seemed prosperity in the shape of an early abdication in her next neighbours, she found herself at the very end of the bench before the concert closed.

Она не могла не сравнивать себя при этом с мисс Лароль, с бесподобной мисс Лароль; и однако же следовала её примеру и сперва, пожалуй, не с большим успехом; но в конце концов ей повезло и она оказалась на самом краю скамьи ещё до того, как концерт окончился.

Such was her situation, with a vacant space at hand, when Captain Wentworth was again in sight.

Так сидела она, когда капитан Уэнтуорт вновь оказался у неё на виду. Он был совсем близко.

She saw him not far off. He saw her too; yet he looked grave, and seemed irresolute, and only by very slow degrees came at last near enough to speak to her.

Он тоже её увидел; однако он не улыбнулся и некоторое время стоял, не решаясь к ней подойти и заговорить.

She felt that something must be the matter.

Она поняла, что что то случилось.

The change was indubitable.

В нем совершилась бесспорная перемена.

The difference between his present air and what it had been in the Octagon Room was strikingly great.

Разница между теперешним его поведением и поведением его в Осьмиугольной гостиной была удивительна.

Why was it?

Отчего это все?

She thought of her father, of Lady Russell.

Она подумала про отца, про леди Рассел.

Could there have been any unpleasant glances?

Не оскорбился ли он вдруг неприязненным взглядом?

He began by speaking of the concert gravely, more like the Captain Wentworth of Uppercross; owned himself disappointed, had expected singing; and in short, must confess that he should not be sorry when it was over.

Он завёл речь о концерте, он говорил независимо, почти как капитан Уэнтуорт времён Апперкросса; признался, что разочарован, он ожидал лучшего пения; одним словом, он должен ей открыть, что не будет сетовать, когда все это кончится.

Anne replied, and spoke in defence of the performance so well, and yet in allowance for his feelings so pleasantly, that his countenance improved, and he replied again with almost a smile.

Энн в ответ так разумно защищала певцов, так мило принимая, однако, во внимание и его оценку, что лицо его прояснилось и губы тронула тень улыбки.

They talked for a few minutes more; the improvement held; he even looked down towards the bench, as if he saw a place on it well worth occupying; when at that moment a touch on her shoulder obliged Anne to turn round.

Они поговорили ещё несколько минут; он становился все оживлённей; он даже окинул взглядом скамью, словно намереваясь найти себе место, но именно в эту секунду кто то тронул Энн за плечо, заставя её обернуться. То был мистер Эллиот.

It came from Mr Elliot. He begged her pardon, but she must be applied to, to explain Italian again.

Он просит прощения, но он принуждён прибегнуть к её услугам для толкования итальянского текста.

Miss Carteret was very anxious to have a general idea of what was next to be sung.

Мисс Картерет горит желанием узнать смысл того, о чем сейчас будут петь.

Anne could not refuse; but never had she sacrificed to politeness with a more suffering spirit.

Отказать Энн не могла, но никогда ещё не приносила она жертв учтивости с большею неохотой.

A few minutes, though as few as possible, were inevitably consumed; and when her own mistress again, when able to turn and look as she had done before, she found herself accosted by Captain Wentworth, in a reserved yet hurried sort of farewell.

Перевод, как ни торопилась она, занял у неё несколько минут, и вот, вновь обретя свободу и обернувшись, она увидела, что капитан Уэнтуорт стоит рядом, сдержанно, но поспешно откланиваясь.

“He must wish her good night; he was going; he should get home as fast as he could.”

Он должен пожелать ей доброй ночи; он уходит; ему непременно нужно тотчас воротиться домой.

“Is not this song worth staying for?”

– Разве песня эта не стоит того, чтобы ради неё остаться? –

said Anne, suddenly struck by an idea which made her yet more anxious to be encouraging. “No!”

спросила Энн, поражённая внезапной догадкой, побуждавшей её особенно стараться его ободрить.

he replied impressively, “there is nothing worth my staying for;” and he was gone directly.

– Нет, – отвечал он решительно, – мне не для чего оставаться. – И сразу он ушёл.

Jealousy of Mr Elliot!

Он ревновал её к мистеру Эллиоту!

It was the only intelligible motive.

Иного не могло быть разумного объяснения!