The doctor was an old man; a very nice, kind-looking old man when I got him up.

«Не иначе как бесы» Доктор оказался стариком – очень милым, благодушного обличия стариком.

I told him me and my brother was over on Spanish Island hunting yesterday afternoon, and camped on a piece of a raft we found, and about midnight he must a kicked his gun in his dreams, for it went off and shot him in the leg, and we wanted him to go over there and fix it and not say nothing about it, nor let anybody know, because we wanted to come home this evening and surprise the folks.

Я рассказал ему, как мы с братом отправились вчера вечером на Испанский остров, поохотиться, и наткнулись там на небольшой плот, и заночевали на нем, а около полуночи брат, видать, дёрнул во сне ногой и ударил по своему ружью, а оно возьми да и выстрели ему в ногу, и теперь нам нужно, чтобы он, доктор, приплыл туда и залечил его рану, но только чтобы он никому об этом не говорил, никому ни слова, потом что мы хотим вернуться нынче к вечеру домой и сделать нашим родным сюрприз.

“Who is your folks?”

–А кто ваши родные? –

he says.

спрашивает он.

“The Phelpses, down yonder.”

–Фелпсы, они ниже по реке живут.

“Oh,” he says.

–Ага, – говорит доктор.

And after a minute, he says:

И подумав с минуту, спрашивает:

“How'd you say he got shot?”

–Как, ты говоришь, он поранился?

“He had a dream,” I says, “and it shot him.”

–Сон ему приснился, – отвечаю, – а ружье и выстрелило.

“Singular dream,” he says.

–Редкостный сон, – говорит доктор.

So he lit up his lantern, and got his saddle-bags, and we started.

В общем, зажег он фонарь, собрал сумку и мы пошли к реке.

But when he sees the canoe he didn't like the look of her — said she was big enough for one, but didn't look pretty safe for two.

Однако, когда доктор увидел челнок, тот ему не понравился, – доктор сказал, что для одного человека он достаточно велик, а для двоих, пожалуй, просто опасен.

I says:

Я говорю:

“Oh, you needn't be afeard, sir, she carried the three of us easy enough.”

–Да вы не бойтесь, сэр, он и нас троих без хлопот на место доставил.

“What three?”

–Каких таких троих?

“Why, me and Sid, and — and — and the guns ; that's what I mean.”

–Ну как же, меня, Сида и... и... и ружья. Я ружья имел в виду.

“Oh,” he says.

–Ага, – говорит доктор.

But he put his foot on the gunnel and rocked her, and shook his head, and said he reckoned he'd look around for a bigger one.

Поставил он ногу на борт, покачал челнок, потом головой тряхнул и сказал, что, пожалуй, поищет лодку побольше.

But they was all locked and chained; so he took my canoe, and said for me to wait till he come back, or I could hunt around further, or maybe I better go down home and get them ready for the surprise if I wanted to.

Однако все лодки оказались привязанными на цепи с замками, и потому доктор забрался в челнок и сказал, чтобы я ждал его возвращения, или попробовал найти другую лодку, или, если мне захочется, вернулся домой и подготовил всех к сюрпризу.

But I said I didn't; so I told him just how to find the raft, and then he started.

Я ответил, что мне не захочется, объяснил ему, как найти плот, и он уплыл.

I struck an idea pretty soon.

И скоро мне пришла в голову мысль.

I says to myself, spos'n he can't fix that leg just in three shakes of a sheep's tail, as the saying is? spos'n it takes him three or four days?

Я говорю себе, а что если нога Тома за три, как говорится, взмаха овечьего хвоста, не заживёт?

What are we going to do?—

Что нам тогда делать? –

?—lay around there till he lets the cat out of the bag?

сидеть на острове, дожидаясь, пока доктор кота из мешка не выпустит?

No, sir; I know what I'll do.

Нет, сэр, я знаю, что я сделаю.

I'll wait, and when he comes back if he says he's got to go any more I'll get down there, too, if I swim; and we'll take and tie him, and keep him, and shove out down the river; and when Tom's done with him we'll give him what it's worth, or all we got, and then let him get ashore.

Дождусь его возвращения, и если он скажет, что ему нужно ещё раз там побывать, отправлюсь с ним, хоть вплавь, коли придётся, а на острове мы его скрутим и свяжем, и поплывём с ним вниз по реке, а как Том поправится, дадим старику денег, сколько он попросит, или все, какие у нас останутся, и высадим на берег.

So then I crept into a lumber-pile to get some sleep; and next time I waked up the sun was away up over my head!

Залез я под штабель досок, чтобы поспать немного, а когда проснулся, солнце уже в небе стояло!

I shot out and went for the doctor's house, but they told me he'd gone away in the night some time or other, and warn't back yet.

Выскочил я наружу, побежал к дому доктора, но там мне сказали, что он, как уехал ночью, так и не возвращался.

Well, thinks I, that looks powerful bad for Tom, and I'll dig out for the island right off.

Ну, думаю, значит плохи у Тома дела, надо мне побыстрее до острова добираться.

So away I shoved, and turned the corner, and nearly rammed my head into Uncle Silas's stomach!

Понёсся я по улице и едва свернул угол, как чуть не угодил головой в живот дяди Сайласа.

He says:

Он и говорит:

“Why, Tom!

–Батюшки, Том!

Where you been all this time, you rascal?”

Где ты был столько времени, негодяй?

“I hain't been nowheres,” I says, “only just hunting for the runaway nigger — me and Sid.”

–Да нигде, – говорю, – мы с Сидом за беглым негром гонялись.

“Why, where ever did you go?”

–Но как же ты мог уйти из дому? –

he says. “

говорит он. –

“Your aunt's been mighty uneasy.”

Там тетушка твоя просто места себе не находит.

“She needn't,” I says, “because we was all right.

–Ну это она зря, – говорю, – с нами же ничего плохого не случилось.

We followed the men and the dogs, but they outrun us, and we lost them; but we thought we heard them on the water, so we got a canoe and took out after them and crossed over, but couldn't find nothing of them; so we cruised along up-shore till we got kind of tired and beat out; and tied up the canoe and went to sleep, and never waked up till about an hour ago; then we paddled over here to hear the news, and Sid's at the post-office to see what he can hear, and I'm a-branching out to get something to eat for us, and then we're going home.”

Мы просто за фермерами и собаками побежали, да не нагнали их и потеряли, а потом нам показалось, что их голоса с реки доносятся, и мы отыскали челнок, и поплыли за ними, а найти не смогли, ну и плыли вдоль берега, пока не выдохлись и не устали, и потому привязали челнок и спать полегли, а проснулись только час назад и погребли сюда, чтобы новости узнать, – Сид пошёл в почтовую контору, послушать, что там говорят, а я решил едой какой-нибудь разжиться, а после мы бы домой пошли.

So then we went to the post-office to get “Sid”; but just as I suspicioned, he warn't there; so the old man he got a letter out of the office, and we waited awhile longer, but Sid didn't come; so the old man said, come along, let Sid foot it home, or canoe it, when he got done fooling around — but we would ride.

Отправились мы в почтовую контору, чтобы «Сида» из нее забрать, но, как я и полагал, его там не оказалось, зато старик письмо какое-то получил. Подождали мы Сида, подождали, однако он так и не пришёл, и старик сказал – ладно, поехали, пусть Сид, когда ему надоест дурака здесь валять, пешком домой топает или в челноке плывёт.

I couldn't get him to let me stay and wait for Sid; and he said there warn't no use in it, and I must come along, and let Aunt Sally see we was all right.

Я попросил его оставить меня в конторе, Сида дожидаться, но он ответил, что это бессмысленно, а я просто обязан вернуться домой и сказать тете Салли, что с нами ничего не случилось.

When we got home Aunt Sally was that glad to see me she laughed and cried both, and hugged me, and give me one of them lickings of hern that don't amount to shucks, and said she'd serve Sid the same when he come.

Приехали мы домой и тётя Салли так мне обрадовалась, что и расплакалась, и рассмеялась сразу, и обняла меня, и розог задала – хотя под ее розгами, как всегда, заснуть можно было, – и сказала, что Сид, когда вернётся, такую же лютую порку получит.

And the place was plum full of farmers and farmers' wives, to dinner; and such another clack a body never heard.

А в доме людей было, как сельдей в бочке, – фермеры с жёнами, их к обеду пригласили, – и тараторили все они, как нанятые.

Old Mrs. Hotchkiss was the worst; her tongue was a-going all the time.

Хуже всех была старая миссис Хочкисс, эта вообще рта не закрывала.

She says:

Слышу, она говорит:

“Well, Sister Phelps, I've ransacked that-air cabin over, an' I b'lieve the nigger was crazy.

–Знаете, сестра Фелпс, я всю эту вашу хижину обсмотрела и так вам скажу, по-моему, тот негр умом тронутый был.

I says to Sister Damrell — didn't I, Sister Damrell?—

Я так сестре Дамрелл и сказала – ведь правда, сестра Дамрелл? –

?—s'I, he's crazy, s'I — them's the very words I said.

умом, говорю, он тронулся, – вот эти самые слова и сказала.

You all hearn me: he's crazy, s'I; everything shows it, s'I.

Меня все слышали: говорю, умом он тронулся, на это же все, говорю, указывает.

Look at that-air grindstone, s'I; want to tell me 't any cretur 't's in his right mind 's a goin' to scrabble all them crazy things onto a grindstone, s'I?

Хоть жернов этот возьмите, говорю, интересно, говорю, узнать, какой это человек, если он в здравом рассудке, стал бы на жернове такую галиматью выцарапывать, а?

Here sich 'n' sich a person busted his heart; 'n' here so 'n' so pegged along for thirty-seven year, 'n' all that — natcherl son o' Louis somebody, 'n' sich everlast'n rubbage.

Здесь у такого-то лопнуло сердце; а здесь такой-то изнывал тридцать семь лет, да ещё внебрачного сына какого-то Людовика приплёл и прочий вздор.

He's plumb crazy, s'I; it's what I says in the fust place, it's what I says in the middle, 'n' it's what I says last 'n' all the time — the nigger's crazy — crazy 's Nebokoodneezer, s'I.”

Умалишённый, говорю, я и по первости так сказала, и потом говорила, и под конец, все время говорила – умалишённый, говорю, что твой Навуходоносчик.

“An' look at that-air ladder made out'n rags, Sister Hotchkiss,” says old Mrs. Damrell; “what in the name o' goodness could he ever want of — ”

–А как вам понравилась лестница из тряпок, сестра Хочкисс? – спрашивает старая миссис Дамрелл. – Зачем, во имя Божие, могла ему понадобится...

“The very words I was a-sayin' no longer ago th'n this minute to Sister Utterback, 'n' she'll tell you so herself.

–Вот самыми этими словами я и сказала в ту же минуту сестре Оттербек, она вам сама подтвердит.

Sh-she, look at that-air rag ladder, sh-she; 'n' s'I, yes, look at it, s'I — what could he a-wanted of it, s'I.

Она говорит, вы только посмотрите на эту тряпичную лестницу, а я, говорю – да, говорю, посмотрите, говорю, на нее, на что, говорю, могла она ему понадобиться.

Sh-she, Sister Hotchkiss, sh-she — ”

А она, и говорит ...

“But how in the nation'd they ever git that grindstone in there, anyway ? '

–Но как они, господи прости, вообще этот жернов туда заволокли?

'n' who dug that-air hole ? 'n' who — ”

И кто эту дыру прокопал, кто...

“My very words , Brer Penrod!

–Самые мои слова, брат Пенрод!

I was a-sayin'—pass that-air sasser o' m'lasses, won't ye?—

Я так сестре Денлап – передайте мне патоку, ладно? –

?—I was a-sayin' to Sister Dunlap, jist this minute, how did they git that grindstone in there, s'I.

так сестре Денлап в ту же минуту и сказала, как же они, говорю, этот жернов сюда заволокли?

Without help , mind you — 'thout help !

И ведь без посторонней помощи, вот ведь что – без помощи!

that's wher 'tis.

Подумать только!

Don't tell me , s'I; there wuz help, s'I; 'n' ther' wuz a plenty help, too, s'I; ther's ben a dozen a-helpin' that nigger, 'n' I lay I'd skin every last nigger on this place but I'd find out who done it, s'I; 'n' moreover, s'I — ”

Нет уж, говорите мне что хотите, говорю, а помощь у них была, да ещё какая помощь-то, говорю; у этого негра дюжина помощников имелась, и я бы шкуру спустила со всех негров этого дома, говорю, а узнала бы, кто ему помогал, говорю, больше того, говорю, я бы...

“A dozen says you!—

–Дюжина, вы сказали! –

forty couldn't a done every thing that's been done.

да ведь и сорок человек столько всего не понаделали бы.

Look at them case-knife saws and things, how tedious they've been made; look at that bed-leg sawed off with 'm, a week's work for six men; look at that nigger made out'n straw on the bed; and look at — ”

Возьмите пилы из столовых ножей и прочее, это ж сколько на них трудов положено было; а ножку кровати такой пилой отпилить – неделя работы для шести человек; а что этот негр из соломы соорудил на кровати, а...

“You may well say it, Brer Hightower!

–Ваша правда, брат Хайтауэр!

It's jist as I was a-sayin' to Brer Phelps, his own self.

Именно так я и сказала самому брату Фелпсу.

S'e, what do you think of it, Sister Hotchkiss, s'e?

Он говорит, что вы об этом думаете, сестра Хочкисс?

Think o' what, Brer Phelps, s'I?

О чем, говорю, брат Фелпс?

Think o' that bed-leg sawed off that a way, s'e?

А он – да вот о том, как эту ножку от кровати отпилили, а?

think of it, s'I?

Что я думаю? – говорю. –

I lay it never sawed itself off, s'I — somebody sawed it, s'I; that's my opinion, take it or leave it, it mayn't be no 'count, s'I, but sich as 't is, it's my opinion, s'I, 'n' if any body k'n start a better one, s'I, let him do it, s'I, that's all.

Я думаю, что она несама себя отпилила, кто-то другой, говорю, ее отпилил; вы уж как хотите, а такое, говорю, моё мнение, можете его в расчёт не принимать, говорю, но уж такое оно есть, моё мнение, говорю, а если у кого получше имеется, говорю, так пусть его выскажет, вот и все.

I says to Sister Dunlap, s'I — ”

И говорю сестре Денлап, я говорю...

“Why, dog my cats, they must a ben a house-full o' niggers in there every night for four weeks to a done all that work, Sister Phelps.

–Да, забодай меня кошка, чтобы столько всего наворотить, сестра Фелпс, нужно было полон дом негров согнать и заставить их аж четыре недели потеть каждую ночь напролёт.

Look at that shirt — every last inch of it kivered over with secret African writ'n done with blood!

Вы хоть рубашку возьмите – она ж до последнего дюйма покрыта тайными африканскими письменами и все кровью написаны!

Must a ben a raft uv 'm at it right along, all the time, amost.

Тут не иначе как целый невольничий корабль потрудился.

Why, I'd give two dollars to have it read to me; 'n' as for the niggers that wrote it, I 'low I'd take 'n' lash 'm t'll — ”

Господи, да я бы два доллара отдал тому, кто мне их прочитает, а что до негров, которые их написали, порол бы подлецов, пока они...

“People to help him, Brother Marples!

–Так вы думаете, это ему люди помогали, брат Марплс?

Well, I reckon you'd think so if you'd a been in this house for a while back.

Пожили бы вы в нашем доме немного, так по-другому запели бы.

Why, they've stole everything they could lay their hands on — and we a-watching all the time, mind you.

Господи, да они тут тянули все, что им под руку попадалось, а ведь мы, должна вам сказать, все время настороже были.

They stole that shirt right off o' the line!

Рубашку эту прямо с бельевой веревки стянули!

and as for that sheet they made the rag ladder out of, ther' ain't no telling how many times they didn't steal that; and flour, and candles, and candlesticks, and spoons, and the old warming-pan, and most a thousand things that I disremember now, and my new calico dress; and me and Silas and my Sid and Tom on the constant watch day and night, as I was a-telling you, and not a one of us could catch hide nor hair nor sight nor sound of them; and here at the last minute, lo and behold you, they slides right in under our noses and fools us, and not only fools us but the Injun Territory robbers too, and actuly gets away with that nigger safe and sound, and that with sixteen men and twenty-two dogs right on their very heels at that very time!

А простыня, из которой лестница сделана, – я вам и сказать не могу, сколько раз они ее крали, а мука, а свечи, а подсвечники, а ложки, а старая железная грелка, а тысяча других вещей, которые мне уж и не упомнить, а моё новое ситцевое платье – и ведь все мы: я, Сайлас, Сид и Том, день и ночь за домом следили, я уж говорила, но ни лица, ни ногтя, ни волоса их не углядели. А в последнюю минуту они, нате вам, проскользнули у нас под носом и оставили всех в дураках, – и ведь не только нас, бандитов с Индейской территории тоже, – и преспокойно ушли с негром, хоть за ними шестнадцать человек и двадцать две собаки по пятам гнались!

I tell you, it just bangs anything I ever heard of.

Говорю вам, это побивает все, о чем я когда-нибудь слышала!

Why, sperits couldn't a done better and been no smarter.

Да никакие бесы лучше и ловчее не управились бы.

And I reckon they must a been sperits — because, you know our dogs, and ther' ain't no better; well, them dogs never even got on the track of 'm once!

И сдаётся мне, не иначе как бесы тут и орудовали, потому что – вы же знаете наших собак, самые лучшие собаки в округе, – так ведь ни одна же из них следа-то не взяла!

You explain that to me if you can!—

Вот объясните мне это, если сумеете!

any of you!”

Хоть кто-нибудь!

“Well, it does beat — ”

–Да, это уж...

“Laws alive, I never — ”

–Господь всемогущий, я сроду...

“So help me, I wouldn't a be — ”

–Господи помилуй, да я бы...

“House -thieves as well as — ”

–И дом обокрали, и...

“Goodnessgracioussakes, I'd a ben afeard to live in sich a — ”

–Боже милосердный, я бы побоялась и жить-то в таком...

“'Fraid to live !—

–Жить побоялись бы! –

!—why, I was that scared I dasn't hardly go to bed, or get up, or lay down, or set down, Sister Ridgeway.

да меня они до того запугали, сестра Риджуэй, что я и спать ложиться боялась, и просыпаться боялась, ни сесть, ни встать без страха не могла.

Why, they'd steal the very — why, goodness sakes, you can guess what kind of a fluster I was in by the time midnight come last night.

Ведь они же могли украсть и... – господи, ну, вы и сами понимаете, в какой тревоге я всю вчерашнюю ночь провела.

I hope to gracious if I warn't afraid they'd steal some o' the family!

Бог мне свидетель, я боялась, что они кого-нибудь из детей украдут!

I was just to that pass I didn't have no reasoning faculties no more.

До того дошла, что у меня мысли в голове стали путаться.

It looks foolish enough now , in the daytime; but I says to myself, there's my two poor boys asleep, 'way up stairs in that lonesome room, and I declare to goodness I was that uneasy 't I crep' up there and locked 'em in!

Сейчас-то, днём, это дурью кажется, но я сказала себе: там, наверху, спят мои мальчики, и никого рядом с ними нет и, видит Бог, так мне стало не по себе, что я тайком поднялась наверх и заперла их комнату!

I did .

Честное слово.

And anybody would.

Да и любой бы запер.

Because, you know, when you get scared that way, and it keeps running on, and getting worse and worse all the time, and your wits gets to addling, and you get to doing all sorts o' wild things, and by and by you think to yourself, spos'n I was a boy, and was away up there, and the door ain't locked, and you — ” She stopped, looking kind of wondering, and then she turned her head around slow, and when her eye lit on me — I got up and took a walk.

Потому что, когда тебя так пугают, и пугают, и каждый раз все сильнее, ты уж совсем соображать перестаёшь и какие только глупости не делаешь, и начинаешь думать: вот, положим, я мальчик, сплю наверху один, а дверь не заперта, и... Она примолкла, и, по лицу ее судя, удивилась чему-то, а потом медленно так повернулась и уставилась на меня. Ну, я встал и пошёл прогуляться.

Says I to myself, I can explain better how we come to not be in that room this morning if I go out to one side and study over it a little.

Говорю себе: я смогу лучше объяснить, почему нас утром в комнате не оказалось, если пройдусь немного и поразмыслю.

So I done it.

Да так и сделал.

But I dasn't go fur, or she'd a sent for me.

Правда, далеко уходить не стал, боялся, как бы тётя Салли кого-нибудь за мной вдогон не послала.

And when it was late in the day the people all went, and then I come in and told her the noise and shooting waked up me and “Sid,” and the door was locked, and we wanted to see the fun, so we went down the lightning-rod, and both of us got hurt a little, and we didn't never want to try that no more.

А вечером, когда гости разбрелись, я подошёл к ней и стал рассказывать, как нас с «Сидом» разбудили шум и стрельба, а дверь была заперта, но нам же хотелось посмотреть, что там к чему, вот мы и спустились по громоотводу, ладони все поободрали, больше мы так спускаться не станем.

And then I went on and told her all what I told Uncle Silas before; and then she said she'd forgive us, and maybe it was all right enough anyway, and about what a body might expect of boys, for all boys was a pretty harum-scarum lot as fur as she could see; and so, as long as no harm hadn't come of it, she judged she better put in her time being grateful we was alive and well and she had us still, stead of fretting over what was past and done.

А дальше я пересказал ей все, что раньше дяде Сайласу наплёл, и она сказала, что прощает нас, что, может, все было и правильно, потому как, чего же ещё от мальчиков ждать, у всех у них ветер в голове гуляет, и раз никакой беды из этого не вышло, так она, сдаётся ей, лучше будет благодарить небеса за то, что мы живы, и благополучны, и все ещё рядом с ней, чем станет волноваться из-за того, что прошло и быльём поросло.

So then she kissed me, and patted me on the head, and dropped into a kind of a brown study; and pretty soon jumps up, and says:

Поцеловала она меня, погладила по голове и о чем-то печально задумалась, а потом вдруг как вскочит на ноги и говорит:

“Why, lawsamercy, it's most night, and Sid not come yet!

–Господи-Боже, ночь уж на дворе, а Сида все нет!

What has become of that boy?”

Что же такое стряслось с мальчиком?

I see my chance; so I skips up and says:

Я вижу, удача сама мне в руки просится, и говорю:

“I'll run right up to town and get him,” I says.

–Давайте я сбегаю в город и отыщу его.

“No you won't,” she says. “

А она: – Ну уж нет.

“You'll stay right wher' you are; one's enough to be lost at a time.

Оставайся здесь, хватит с меня и одного запропавшего.

If he ain't here to supper, your uncle 'll go.”

Если он не вернётся к ужину, твой дядя сам за ним съездит.

Well, he warn't there to supper; so right after supper uncle went.

Ну, к ужину он не вернулся, и после ужина дядя уехал.

He come back about ten a little bit uneasy; hadn't run across Tom's track.

Возвратился он около десяти, расстроенный, поскольку Тома даже следов никаких не сыскал.

Aunt Sally was a good deal uneasy; but Uncle Silas he said there warn't no occasion to be — boys will be boys, he said, and you'll see this one turn up in the morning all sound and right.

Тётя Салли ужасно разволновалась, но дядя Сайлас сказал, что тревожиться особо не о чем – мальчики они и есть мальчики, сказал он, вот увидишь, утром Сид объявится, живой и невредимый.

So she had to be satisfied. But she said she'd set up for him a while anyway, and keep a light burning so he could see it.

Однако тётя ответила, что все равно посидит немного, подождёт его, и свет зажжёт, чтобы ему издали видно было.

And then when I went up to bed she come up with me and fetched her candle, and tucked me in, and mothered me so good I felt mean, and like I couldn't look her in the face; and she set down on the bed and talked with me a long time, and said what a splendid boy Sid was, and didn't seem to want to ever stop talking about him; and kept asking me every now and then if I reckoned he could a got lost, or hurt, or maybe drownded, and might be laying at this minute somewheres suffering or dead, and she not by him to help him, and so the tears would drip down silent, and I would tell her that Sid was all right, and would be home in the morning, sure; and she would squeeze my hand, or maybe kiss me, and tell me to say it again, and keep on saying it, because it done her good, and she was in so much trouble.

А когда я спать отправился, она поднялась со мной и свечу прихватила, и уложила меня, и одеяло моё подоткнула, и так вокруг меня суетилась, что я почувствовал себя совсем мерзко, даже в глаза ей взглянуть не мог; а после она присела на краешек кровати и долго-долго разговаривала со мной, и все о том, какой чудесный мальчик Сид, ей, похоже, хотелось говорить о нем, говорить и не останавливаться; и все спрашивала меня, не думаю ли я, что он в лесу заблудился или, может, утонул, а вдруг он где-то лежит сейчас, вот в эту минуту, страдающий или мёртвый, а ее рядом нет и помочь ему она не в силах – и замолчала, только слезы по щекам катятся, а я стал говорить ей, что с Сидом все хорошо, что утром он непременно домой вернётся; и она сжала мою руку, а может, и поцеловала меня, и попросила повторить ещё разок, и ещё, потому что ей от этого легче становится, ведь вон сколько у нее бед всяких и горестей.

And when she was going away she looked down in my eyes so steady and gentle, and says:

А когда собралась уходить, взглянула мне прямо в глаза, твердо и ласково, и говорит:

“The door ain't going to be locked, Tom, and there's the window and the rod; but you'll be good, won't you?

–Я не стану запирать дверь, Том, да и окно с громоотводом, они тоже тут останутся, но ты ведь будешь хорошим мальчиком, правда?

And you won't go?

Ты не сбежишь?

For my sake.”

Ради меня.

Laws knows I wanted to go bad enough to see about Tom, and was all intending to go; but after that I wouldn't a went, not for kingdoms.

Видит Бог, мне жуть как хотелось сбежать, выяснить, что с Томом, да я и собирался это сделать, но после таких ее слов не смог бы, даже если бы мне несколько царств за это дали.

But she was on my mind and Tom was on my mind, so I slept very restless.

Однако меня донимали мысли и о ней, и о Томе и потому спал я беспокойно.

And twice I went down the rod away in the night, and slipped around front, and see her setting there by her candle in the window with her eyes towards the road and the tears in them; and I wished I could do something for her, but I couldn't, only to swear that I wouldn't never do nothing to grieve her any more.

Ночью дважды спускался по громоотводу, огибал дом и видел, как она сидит со свечой у окна и на дорогу смотрит, а в глазах слезы; и так мне хотелось что-нибудь сделать для нее, но я же не мог, я мог только клясться себе самому, что никогда больше не причиню ей горя.

And the third time I waked up at dawn, and slid down, and she was there yet, and her candle was most out, and her old gray head was resting on her hand, and she was asleep.

А в третий раз я проснулся уже на заре и опять соскользнул вниз, смотрю, она так и сидит, свеча почти уж догорела, а тётя Салли спит, опустив на руку старую седую голову.

And his Aunt Polly she said Tom was right about old Miss Watson setting Jim free in her will; and so, sure enough, Tom Sawyer had gone and took all that trouble and bother to set a free nigger free!

А ещё его тётя Полли сказала, что насчёт завещания старой мисс Ватсон, по которому Джим свободу получил, Том нисколько не соврал, так что сами видите, Том Сойер взвалил на себя столько забот и хлопот, чтобы освободить свободного негра! –

and I couldn't ever understand before, until that minute and that talk, how he could help a body set a nigger free with his bringing-up.

а я-то до той минуты, до того разговора, в толк взять не мог, как это человек, получивший его воспитание, и вдруг помогает негру сбежать.

Well, Aunt Polly she said that when Aunt Sally wrote to her that Tom and Sid had come all right and safe, she says to herself:

Ну вот, а тётя Полли рассказала, что, когда от тёти Салли пришло письмо, в котором говорилось, что Том и Сид благополучно добрались до места, то сказала себе:

“Look at that, now!

«Ну, разумеется, началось!

I might have expected it, letting him go off that way without anybody to watch him.

Чего ж было и ждать, отпуская его в такой путь одного, без присмотра?»

So now I got to go and trapse all the way down the river, eleven hundred mile, and find out what that creetur's up to this time, as long as I couldn't seem to get any answer out of you about it.”

– И я собралась поскорее и поплыла вниз по реке, одиннадцать сотен миль проплыла, чтобы узнать, что он на сей раз учинил, тем более, что от тебя я никаких ответов на мои вопросы не дождалась.

“Why, I never heard nothing from you,” says Aunt Sally.

– Помилуй, так я ж от тебя и вопросов никаких не получала, – говорит тётя Салли.

“Well, I wonder!

– Очень интересно!

Why, I wrote you twice to ask you what you could mean by Sid being here.”

Я тебе два раза писала, спрашивала о каком-таком Сиде ты толкуешь.

“Well, I never got 'em, Sis.”

– Не получала я твоих писем, сестрица.

Aunt Polly she turns around slow and severe, and says:

Тётя Полли поворачивается, медленно и сурово, и говорит:

“You, Tom!”

– Том!

“Well — what ?”

– Ну что? –

he says, kind of pettish.

спрашивает он, да обиженно так.

“Don't you what me , you impudent thing — hand out them letters.”

– Ты мне не чтокай, дерзкий мальчишка, – ты мне письма подай!

“What letters?”

– Какие письма?

“ Them letters.

– Такие письма.

I be bound, if I have to take a-holt of you I'll — ”

Вот честное слово, возьму я тебя сейчас, да и…

“They're in the trunk.

– Они в сундуке лежат.

There, now.

Вон в том.

And they're just the same as they was when I got them out of the office.

И ничего им не сделалось, какими я их получил в конторе, такими и остались.

I hain't looked into them, I hain't touched them.

Я в них и не заглядывал даже, пальцем не тронул.

But I knowed they'd make trouble, and I thought if you warn't in no hurry, I'd — ”

Но я же знал, что от них только неприятностей и жди, и подумал – вам все равно торопиться некуда, ну и…

“Well, you do need skinning, there ain't no mistake about it.

– Да, шкуру мне с тебя спустить все же придётся, тут и говорить не о чем.

And I wrote another one to tell you I was coming; and I s'pose he — ”

Я ведь и ещё одно написала, о моем приезде, видать, он и…

“No, it come yesterday; I hain't read it yet, but it's all right, I've got that one.”

– Нет, оно только вчера пришло, просто я его прочитать пока не успела, но с этим письмом все в порядке, оно у меня.

I wanted to offer to bet two dollars she hadn't, but I reckoned maybe it was just as safe to not to.

Я бы поспорил с ней на пару долларов, что она ошибается, но решил, что, пожалуй, не стоит, так оно безопаснее будет.

So I never said nothing.

И промолчал.

CHAPTER THE LAST

Глава последняя

The first time I catched Tom private I asked him what was his idea, time of the evasion?—what it was he'd planned to do if the evasion worked all right and he managed to set a nigger free that was already free before?

Едва мы остались с Томом наедине, я спросил, как он представлял себе весь побег и что у него было задумано на случай, если нам и вправду удастся ускользнуть от злосчастной судьбы и освободить негра, который и без того свободным был.

And he said, what he had planned in his head from the start, if we got Jim out all safe, was for us to run him down the river on the raft, and have adventures plumb to the mouth of the river, and then tell him about his being free, and take him back up home on a steamboat, in style, and pay him for his lost time, and write word ahead and get out all the niggers around, and have them waltz him into town with a torchlight procession and a brass-band, and then he would be a hero, and so would we.

И Том ответил, что с самого начала собирался, вытащив Джима из темницы, поплыть с ним вниз по реке на плоту и, пережив всякие приключения, добраться до ее устья, а там сказать ему, что он свободен, и возвратиться с ним домой на пароходе, в самых лучших каютах, и заплатить ему за потраченное на нас время, но первым делом послать домой письмо, чтобы все негры собрались и встретили его, и провели по городу с факелами и духовым оркестром, и тогда он стал бы героем, да и мы с ним заодно.

But I reckoned it was about as well the way it was.

Ну ладно, по мне, то, что у нас получилось, было не многим хуже.

We had Jim out of the chains in no time, and when Aunt Polly and Uncle Silas and Aunt Sally found out how good he helped the doctor nurse Tom, they made a heap of fuss over him, and fixed him up prime, and give him all he wanted to eat, and a good time, and nothing to do.

Мы мигом сняли с Джима цепи, а тётя Полли, дядя Сайлас и тётя Салли, узнав, как замечательно он помогал доктору выхаживать Тома, ужас до чего расхлопотались вокруг него, и устроили наилучшим образом, и кормили всем, что он ни попросит, и следили, чтобы он жил в довольстве и ничем себя не утруждал.

And we had him up to the sick-room, and had a high talk; and Tom give Jim forty dollars for being prisoner for us so patient, and doing it up so good, and Jim was pleased most to death, and busted out, and says:

А я сказал Джиму, что у нас есть к нему важный разговор, и привёл его к Тому, и тот дал ему сорок долларов за то, что он так терпеливо изображал для нас узника и так хорошо делал все, о чем мы его просили, и Джим обрадовался до смерти и затарахтел:

“Dah, now, Huck, what I tell you?—what I tell you up dah on Jackson islan'?

– Ну, Гек, что я тебе говорил – помнишь, на острове Джексона?

I tole you I got a hairy breas', en what's de sign un it; en I tole you I ben rich wunst, en gwineter to be rich agin ; en it's come true; en heah she is!

Говорил, что у меня грудь волосатая и какая на то примета есть, говорил, что был богатым и снова буду? Все так и вышло!

dah , now!

Тютелька в тютельку!

doan' talk to me —signs is signs , mine I tell you; en I knowed jis' 's well 'at I 'uz gwineter be rich agin as I's a-stannin' heah dis minute!”

Тут уж не поспоришь – примета, она примета и есть! Знал я, что разбогатею и вот, пожалуйста, разбогател!

And then Tom he talked along and talked along, and says, le's all three slide out of here one of these nights and get an outfit, and go for howling adventures amongst the Injuns, over in the Territory, for a couple of weeks or two; and I says, all right, that suits me, but I ain't got no money for to buy the outfit, and I reckon I couldn't get none from home, because it's likely pap's been back before now, and got it all away from Judge Thatcher and drunk it up.

А после Том целую речь произнёс, да длинную такую: давайте, говорит, как-нибудь ночью удерём отсюда все трое, накупим всякого-разного снаряжения и проведём пару недель, а то и месяц на Индейской территории, будем там приключений искать. Я сказал, что меня это устроит, вот только денег у меня на снаряжение нет, потому как папаша небось уже вернулся в наш город, отобрал мои деньги у судьи Тэтчера и все их пропил.

“No, he hain't,” Tom says; “it's all there yet — six thousand dollars and more; and your pap hain't ever been back since.

– Да нет, – говорит Том, – целы твои деньги – шесть тысяч долларов и даже больше; а отец твой и вовсе ни разу у нас не показывался.

Hadn't when I come away, anyhow.”

Во всяком случае, до моего отъезда.

Jim says, kind of solemn:

А Джим говорит, да серьезно так, торжественно:

“He ain't a-comin' back no mo', Huck.”

– Он больше не вернётся, Гек.

I says:

Я спрашиваю:

“Why, Jim?”

– Почему это, Джим?

“Nemmine why, Huck — but he ain't comin' back no mo.”

– Какая тебе разница почему, Гек? Не вернётся и все тут.

But I kept at him; so at last he says:

Ну, я вцепился в него мёртвой хваткой, и он, наконец, сказал:

“Doan' you 'member de house dat was float'n down de river, en dey wuz a man in dah, kivered up, en I went in en unkivered him and didn' let you come in? Well, den, you kin git yo' money when you wants it, kase dat wuz him.”

– Помнишь тот дом, который по реке плыл, а в нем человек был, накрытый тряпьём, и я залез туда, посмотрел на него и тебе сказал, чтобы ты тоже залез?

Tom's most well now, and got his bullet around his neck on a watch-guard for a watch, and is always seeing what time it is, and so there ain't nothing more to write about, and I am rotten glad of it, because if I'd a knowed what a trouble it was to make a book I wouldn't a tackled it, and ain't a-going to no more.

Ну вот, можешь теперь брать свои деньги, когда тебе захочется, потому что это он и был. Сейчас Том совсем уж поправился, и прикрепил свою пулю к часовой цепочке, и носит вместе с часами на шее, и то и дело на вытаскивает часы, чтобы время узнать и пулю всем показать. А мне писать больше не о чем и я этому страшно рад, потому что, если бы я знал, какая это морока, книжку сочинять, то нипочём бы за такое дело не взялся и больше уж точно не возьмусь.

But I reckon I got to light out for the Territory ahead of the rest, because Aunt Sally she's going to adopt me and sivilize me, and I can't stand it.

Да и вообще мне сдаётся, что на Индейские территории я раньше всех остальных попаду, потому как тётя Салли надумала меня усыновить и сделать из меня цивилизованного человека, а я этого не переживу.

I been there before.

Пробовал уже.

THE END.

КОНЕЦ.

YOURS TRULY, HUCK FINN..

ВАШ ПОКОРНЫЙ СЛУГА, ГЕК ФИНН.