Так мучительно быть свидетелем того, что бесценные часы земного существования, быстротечные мгновения, которых ему уже никогда не вернуть, человек попусту тратит на скотский сон.

There was George, throwing away in hideous sloth the inestimable gift of time;

И вот полюбуйтесь на Джорджа, который, поддавшись омерзительной лени, расточает ниспосланный ему свыше дар – время.

his valuable life, every second of which he would have to account for hereafter, passing away from him, unused.

Его драгоценная жизнь, в каждой секунде которой он должен будет когда-нибудь дать отчет, проходит мимо него без цели и смысла.

He might have been up stuffing himself with eggs and bacon, irritating the dog, or flirting with the slavey, instead of sprawling there, sunk in soul-clogging oblivion.

А ведь он мог бы бодрствовать, уплетая яичницу с ветчиной, или дразня собаку, или заигрывая с горничной, вместо того чтобы валяться тут в полном бесчувствии, унижающем человеческое достоинство.

It was a terrible thought.

Какая ужасная мысль!

Harris and I appeared to be struck by it at the same instant.

В одно и то же мгновение она потрясла и меня и Гарриса.

We determined to save him, and, in this noble resolve, our own dispute was forgotten.

Мы решили спасти Джорджа и, объединённые таким благородным стремлением, забыли о наших собственных распрях.

We flew across and slung the clothes off him, and Harris landed him one with a slipper, and I shouted in his ear, and he awoke. “Wasermarrer?”

Мы накинулись на него и стащили с него одеяло, и Гаррис шлёпнул его туфлей, а я гаркнул у него над ухом, и он проснулся.

he observed, sitting up.

–Что случилось? – осведомился он, приняв сидячее положение.

“Get up, you fat-headed chunk!”

–Вставай, безмозглый чурбан! –

roared Harris.

проревел Гаррис. –

“It’s quarter to ten.”

Уже без четверти десять.

“What!”

–Как! –

he shrieked, jumping out of bed into the bath;

завопил Джордж и, соскочив с постели, очутился в лохани. –

“Who the thunder put this thing here?”

Какой болван, гром его разрази, подставил сюда эту штуку?

We told him he must have been a fool not to see the bath.

Мы ответили, что надо быть ослом, чтобы не заметить лохани.

We finished dressing, and, when it came to the extras, we remembered that we had packed the tooth-brushes and the brush and comb (that tooth-brush of mine will be the death of me, I know), and we had to go downstairs, and fish them out of the bag.

Наконец мы оделись, но когда дело дошло до дальнейших процедур, то обнаружилось, что зубные щётки, головная щетка и гребёнка уложены (я уверен, что зубная щетка когда-нибудь доконает меня), и, значит, нам надо спускаться и выуживать их из саквояжа.

And when we had done that George wanted the shaving tackle.

А когда это было уже позади, Джорджу понадобился бритвенный прибор.

We told him that he would have to go without shaving that morning, as we weren’t going to unpack that bag again for him, nor for anyone like him.

Мы объяснили ему, что сегодня придётся обойтись без бритья, поскольку мы не собираемся опять распаковывать саквояж ни для него, ни вообще для кого бы то ни было.

He said:

Он сказал:

“Don’t be absurd.

–Не валяйте дурака.

How can I go into the City like this?”

Разве я могу, показаться в Сити в таком виде?

It was certainly rather rough on the City, but what cared we for human suffering?

Пожалуй, это было действительно не слишком мягко по отношению к Сити, но что нам чужие страдания?

As Harris said, in his common, vulgar way, the City would have to lump it.

Как сказал Гаррис, с присущей ему вульгарностью, – Сити и не такое сожрёт.

We went downstairs to breakfast.

Мы спустились к завтраку.

Montmorency had invited two other dogs to come and see him off, and they were whiling away the time by fighting on the doorstep.

Монморанси пригласил двух знакомых собак проводить его, и они коротали время, грызясь у крыльца.

We calmed them with an umbrella, and sat down to chops and cold beef.

Мы успокоили их при помощи зонтика и занялись отбивными котлетами и холодной говядиной.

Harris said:

Гаррис изрёк:

“The great thing is to make a good breakfast,” and he started with a couple of chops, saying that he would take these while they were hot, as the beef could wait.

–Хороший завтрак – великое дело! – и начал с двух отбивных котлет, заметив, что иначе они остынут, тогда как говядина может и подождать.

George got hold of the paper, and read us out the boating fatalities, and the weather forecast, which latter prophesied “rain, cold, wet to fine” (whatever more than usually ghastly thing in weather that may be), “occasional local thunder-storms, east wind, with general depression over the Midland Counties (London and Channel). Bar.

Джордж завладел газетой и прочёл вслух сообщения о несчастных случаях с лодками и предсказание погоды, в котором пророчились «осадки, похолодание, переменная облачность (а уж это – самая зловещая штука, какая только может быть сказана о погоде), местами возможны грозы, ветер восточный, свежий до сильного, в центральных графствах (Лондон и Ла-Манш) – область пониженного давления;

falling.”

барометр продолжает падать».

I do think that, of all the silly, irritating tomfoolishness by which we are plagued, this “weather-forecast” fraud is about the most aggravating.

Мне думается, что из всего глупейшего, раздражающего вздора, которым забивают нам голову, едва ли не самое гнусное – это мошенничество, обычно называемое предсказанием погоды.

It “forecasts” precisely what happened yesterday or the day before, and precisely the opposite of what is going to happen to-day.

На сегодняшний день нам обещают точнехонько то, что происходило вчера или позавчера, и прямо противоположное тому, что произойдёт сегодня.

I remember a holiday of mine being completely ruined one late autumn by our paying attention to the weather report of the local newspaper.

Помню, как однажды осенью мой отдых был совершенно загублен тем, что мы верили предсказаниям погоды, которые печатались в местной газете.

“Heavy showers, with thunderstorms, may be expected to-day,” it would say on Monday, and so we would give up our picnic, and stop indoors all day, waiting for the rain.—

«Сегодня ожидаются проходящие ливни и грозы», – было написано там в понедельник, и мы отложили пикник и целый день сидели дома в ожидании дождя.

.—And people would pass the house, going off in wagonettes and coaches as jolly and merry as could be, the sun shining out, and not a cloud to be seen.

А под окнами на линейках и пролётках катили развесёлые компании, солнце жарило вовсю и на небе не было ни облачка. «Ну-ну, поглядим, в каком-то виде они вернутся!» –

“Ah!” we said, as we stood looking out at them through the window, “won’t they come home soaked!”

говорили мы, глядя на них из окна.

And we chuckled to think how wet they were going to get, and came back and stirred the fire, and got our books, and arranged our specimens of seaweed and cockle shells.

И мы, посмеиваясь при мысли о том, как они промокнут, отошли от окна, растопили камин и занялись чтением и приведением в порядок коллекции водорослей и раковин.

By twelve o’clock, with the sun pouring into the room, the heat became quite oppressive, and we wondered when those heavy showers and occasional thunderstorms were going to begin.

В полдень солнце залило всю комнату, жара стала удручающей и мы недоумевали, когда же разразятся эти проходящие ливни и грозы.

“Ah!

«Погодите, все начнётся после полудня, – говорили мы друг другу. –

they’ll come in the afternoon, you’ll find,” we said to each other. “Oh, won’t those people get wet.

Ну и промокнут же эти гуляки!

What a lark!”

Вот будет потеха!»

At one o’clock, the landlady would come in to ask if we weren’t going out, as it seemed such a lovely day.

В час заглянула хозяйка и спросила, не собираемся ли мы прогуляться, – такой чудесный день.

“No, no,” we replied, with a knowing chuckle, “not we.

«Ну, нет, – ответили мы, многозначительно посмеиваясь, – мы гулять не собираемся.

We don’t mean to get wet—no, no.”

Мы вовсе не желаем промокнуть. Покорно благодарим».

And when the afternoon was nearly gone, and still there was no sign of rain, we tried to cheer ourselves up with the idea that it would come down all at once, just as the people had started for home, and were out of the reach of any shelter, and that they would thus get more drenched than ever.

И когда день уже клонился к вечеру, а дождя все ещё не было, мы продолжали подбадривать себя тем, что он хлынет внезапно, как раз в тот самый момент, когда гуляющие уже отправятся в обратный путь, и таким образом им негде будет спрятаться, и они вымокнут до нитки.

But not a drop ever fell, and it finished a grand day, and a lovely night after it.

Но день прошёл, а с небосвода не упало ни единой капли, и за ясным днём последовала такая же ясная ночь.

The next morning we would read that it was going to be a “warm, fine to set-fair day; much heat;” and we would dress ourselves in flimsy things, and go out, and, half-an-hour after we had started, it would commence to rain hard, and a bitterly cold wind would spring up, and both would keep on steadily for the whole day, and we would come home with colds and rheumatism all over us, and go to bed.

На следующее утро мы прочли, что ожидается «жаркий день, устойчивая, ясная погода», и мы надели лёгкие светлые костюмы и отправились на прогулку, а через полчаса пошёл дождь и, откуда ни возьмись, начал дуть пронизывающий ветер, и дождь с ветром усердствовали весь день без передышки, и мы вернулись насквозь продрогшие и простуженные и легли спать.

The weather is a thing that is beyond me altogether.

Погода – это явление, находящееся за пределами моего понимания.

I never can understand it.

Я никогда не могу толком в ней разобраться.

The barometer is useless: it is as misleading as the newspaper forecast.

Барометр ничего не даёт: он так же вводит в заблуждение, как и газетные предсказания.

There was one hanging up in a hotel at Oxford at which I was staying last spring, and, when I got there, it was pointing to “set fair.”

Я вспоминаю о барометре оксфордской гостиницы, в которой я останавливался прошлой весной. Когда я на него посмотрел, он стоял на «ясно».

It was simply pouring with rain outside, and had been all day;

В это самое время дождь лил ручьями, а начался он ещё с ночи, и я никак не мог понять, в чем дело.

and I couldn’t quite make matters out.

Я слегка стукнул пальцем по барометру, и стрелка перескочила на «хор.

I tapped the barometer, and it jumped up and pointed to “very dry.”

погода».

The Boots stopped as he was passing, and said he expected it meant to-morrow.

Проходивший мимо коридорный остановился и заметил, что барометр, наверно, имеет в виду завтрашний день.

I fancied that maybe it was thinking of the week before last, but Boots said, No, he thought not.

Я высказал предположение, что, может быть, он, наоборот, вспоминает о позапрошлой неделе, но коридорный сказал, что лично он этого не думает.

I tapped it again the next morning, and it went up still higher, and the rain came down faster than ever.

На следующее утро я снова стукнул по барометру, и стрелка скакнула ещё дальше, и дождь припустил с ещё большим ожесточением.

On Wednesday I went and hit it again, and the pointer went round towards “set fair,” “very dry,” and “much heat,” until it was stopped by the peg, and couldn’t go any further.

В среду я подошёл и снова щёлкнул по барометру, и стрелка сдвинулась с отметки «ясно», прошла через «хор. погода» и «великая сушь» и остановилась, дойдя до упора, так как дальше двигаться было некуда.

It tried its best, but the instrument was built so that it couldn’t prophesy fine weather any harder than it did without breaking itself.

Она была, видимо, не прочь продвинуться ещё дальше, но устройство прибора не позволяло ей предсказывать хорошую погоду более настойчиво.

It evidently wanted to go on, and prognosticate drought, and water famine, and sunstroke, and simooms, and such things, but the peg prevented it, and it had to be content with pointing to the mere commonplace “very dry.”

Стрелка, очевидно, хотела двигаться дальше, предвещая засуху, пересыхание морей, солнечные удары, самум и тому подобное, но шпенёк, поставленный для упора, этому помешал, и она вынуждена была удовлетвориться банальным «великая сушь».

Meanwhile, the rain came down in a steady torrent, and the lower part of the town was under water, owing to the river having overflowed.

А между тем дождь лил как из ведра и река, выйдя из берегов, затопила нижнюю часть города.

Boots said it was evident that we were going to have a prolonged spell of grand weather some time , and read out a poem which was printed over the top of the oracle, about

Коридорный сказал, что, вероятно, это долгосрочный прогноз великолепной погоды, которая когда-нибудь впоследствии установится, и процитировал стихотворение, напечатанное сверху, над шкалой пророческого инструмента, что-то вроде следующего:

“Long foretold, long last; Short notice, soon past.”

Прилагаю я старание, Чтоб вы знали все заранее.

The fine weather never came that summer.

В то лето хорошая погода так и не наступила.

I expect that machine must have been referring to the following spring.

Должно быть, этот прибор имел в виду будущую весну.

Then there are those new style of barometers, the long straight ones.

Недавно появилась ещё одна разновидность барометров – прямые и высокие.

I never can make head or tail of those.

Я никогда не могу разобрать, где у них голова и где хвост.

There is one side for 10 a.m. yesterday, and one side for 10 a.m. to-day;

Одна сторона у них для 10 часов утра вчерашнего дня, а другая – для 10 часов утра сегодняшнего;

but you can’t always get there as early as ten, you know.

на разве всегда есть возможность попасть туда, где он выставлен, в такую рань?

It rises or falls for rain and fine, with much or less wind, and one end is “Nly” and the other “Ely” (what’s Ely got to do with it?), and if you tap it, it doesn’t tell you anything.

Он поднимается и падает, как при дождливой, так и при ясной погоде, от усиления и ослабления ветра, и на одном конце написано «В-к», а на другом «З-д», (но при чем тут «В-к», я совершенно не понимаю), и если его постукать, то он все равно ничего вам не скажет.

And you’ve got to correct it to sea-level, and reduce it to Fahrenheit, and even then I don’t know the answer.

И надо вносить поправку в его показания соответственно высоте над уровнем моря и температуре по Фаренгейту, и даже после этого я все равно понятия не имею, чего следует ожидать.

But who wants to be foretold the weather?

Но кому нужны предсказания погоды?

It is bad enough when it comes, without our having the misery of knowing about it beforehand.

То, что она портится, уже само по себе достаточно скверно; зачем же ещё отравлять себе жизнь, узнавая об этом заранее?

The prophet we like is the old man who, on the particularly gloomy-looking morning of some day when we particularly want it to be fine, looks round the horizon with a particularly knowing eye, and says:

Если мы кого и признаем в качестве пророка, то это какого-нибудь старикашку, который в особенно пасмурное утро, когда нам особенно хочется, чтобы был ясный день, окидывает горизонт особенно проницательным взором и говорит:

“Oh no, sir, I think it will clear up all right.

«О нет, сэр, ручаюсь, что тучи разойдутся.

It will break all right enough, sir.”

Погода разгуляется, сэр».

“Ah, he knows”, we say, as we wish him good-morning, and start off; “wonderful how these old fellows can tell!”

«Ну, он-то уж в этом знает толк, – говорим мы, желая ему всяких благ и выезжая за город, – удивительное чутье у этих стариков!»

And we feel an affection for that man which is not at all lessened by the circumstances of its not clearing up, but continuing to rain steadily all day.

И мы чувствуем к нему признательность, которую вовсе не уменьшает то обстоятельство, что погода не разгуливается и что дождь льёт весь день без передышки.

“Ah, well,” we feel, “he did his best.”

«Ничего не поделаешь, – думаем мы, – в конце концов, это от него не зависит».

For the man that prophesies us bad weather, on the contrary, we entertain only bitter and revengeful thoughts.

Напротив, у нас остаётся лишь горечь и мстительное чувство по отношению к тому, кто предрекает непогоду.

“Going to clear up, d’ye think?”

«Как вы думаете, – прояснится?» –

we shout, cheerily, as we pass.

приветливо кричим мы, поравнявшись с ним.

“Well, no, sir;

«Едва ли, сэр;

I’m afraid it’s settled down for the day,” he replies, shaking his head.

видать по всему, дождь зарядил до вечера», – отвечает он, покачивая головой.

“Stupid old fool!”

«Старый болван! –

we mutter, “what’s he know about it?”

бормочем мы. – Что он в этом смыслит?»

And, if his portent proves correct, we come back feeling still more angry against him, and with a vague notion that, somehow or other, he has had something to do with it.

И если его предсказание оправдывается, мы возвращаемся в ещё большем негодовании и с каким-то смутным ощущением, что он так или иначе причастен к этому грязному делу.

It was too bright and sunny on this especial morning for George’s blood-curdling readings about “Bar.

Утро нашего отъезда было тёплым и солнечным, и нас трудно было обескуражить леденящими кровь пророчествами Джорджа вроде «бар.

falling,” “atmospheric disturbance, passing in an oblique line over Southern Europe,” and “pressure increasing,” to very much upset us: and so, finding that he could not make us wretched, and was only wasting his time, he sneaked the cigarette that I had carefully rolled up for myself, and went.

падает», «область пониженного давления распространяется на южную часть Европы» и т. д. Поэтому, убедившись, что он не способен привести нас в отчаяние и только попусту теряет время, Джордж стянул папироску, которую я заботливо свернул для себя, и вышел.

Then Harris and I, having finished up the few things left on the table, carted out our luggage on to the doorstep, and waited for a cab.

А мы с Гаррисом, покончив с тем немногим, что ещё оставалось на столе, вынесли наши пожитки на крыльцо и стали ждать кэб.

There seemed a good deal of luggage, when we put it all together.

Когда мы сложили все в кучу, то оказалось, что у нас багаж довольно внушительный.

There was the Gladstone and the small hand-bag, and the two hampers, and a large roll of rugs, and some four or five overcoats and macintoshes, and a few umbrellas, and then there was a melon by itself in a bag, because it was too bulky to go in anywhere, and a couple of pounds of grapes in another bag, and a Japanese paper umbrella, and a frying pan, which, being too long to pack, we had wrapped round with brown paper.

Тут был большой кожаный саквояж, маленький сак, две корзины, большой тюк с пледами, четыре-пять пальто и дождевых плащей, зонтики, дыня в отдельном мешке (она была слишком громоздкой, чтобы можно было куда-нибудь её запихать), пакет с двумя фунтами винограда, японский бумажный зонтик и сковородка, которая из-за длинной ручки никуда не влезала, а потому, завёрнутая в плотную бумагу, лежала отдельным местом багажа.

It did look a lot, and Harris and I began to feel rather ashamed of it, though why we should be, I can’t see.

Вещей набралось так много, что нам с Гаррисом стало как-то неловко, хотя и непонятно, почему.

No cab came by, but the street boys did, and got interested in the show, apparently, and stopped.

Свободный кэб все ещё не появлялся, но зато появились уличные мальчишки.

Biggs’s boy was the first to come round.

Заинтересованные зрелищем, они стали собираться вокруг нас.

Biggs is our greengrocer, and his chief talent lies in securing the services of the most abandoned and unprincipled errand-boys that civilisation has as yet produced.

Первым, конечно, прибежал мальчик от Биггса. Биггс – это наш зеленщик. У него особый талант выискивать себе посыльных среди самых отпетых и беспринципных сорванцов из всех, каких когда-либо порождала цивилизация.

If anything more than usually villainous in the boy-line crops up in our neighbourhood, we know that it is Biggs’s latest.

Если по соседству происходит некое из ряда вон выходящее озорство, мы не сомневаемся, что это дело рук последнего по счёту Биггсова приобретения.

I was told that, at the time of the Great Coram Street murder, it was promptly concluded by our street that Biggs’s boy (for that period) was at the bottom of it, and had he not been able, in reply to the severe cross-examination to which he was subjected by No. 19,

Мне рассказывали, что когда на Грэйт-Корам-стрит случилось убийство, то на нашей улице, сразу догадались, что здесь не обошлось без тогдашнего мальчика от Биггса.

when he called there for orders the morning after the crime (assisted by No. 21, who happened to be on the step at the time), to prove a complete alibi , it would have gone hard with him.

И если бы при строжайшем перекрёстном допросе, который устроил N19, когда мальчишка явился за заказом на следующий после убийства день (в допросе принял участие и N21, оказавшийся в этот момент на крыльце), мальчик от Биггса не смог доказать своё бесспорное алиби, то ему пришлось бы худо.

I didn’t know Biggs’s boy at that time, but, from what I have seen of them since, I should not have attached much importance to that alibi myself.

В то время я ещё не был знаком с мальчиками от Биггса, но с тех пор я достаточно нагляделся на них, чтобы не придавать большого значения этому алиби.

Biggs’s boy, as I have said, came round the corner.

Мальчик от Биггса, как я уже сказал, вынырнул из-за угла.

He was evidently in a great hurry when he first dawned upon the vision, but, on catching sight of Harris and me, and Montmorency, and the things, he eased up and stared.

Он, очевидно, очень торопился в тот момент, когда его взорам представилось вышеописанное зрелище, но, заметив Гарриса, и меня, и Монморанси, и поклажу, он сбавил ход и вытаращил на нас глаза.

Harris and I frowned at him.

Мы с Гаррисом посмотрели на него сурово.

This might have wounded a more sensitive nature, but Biggs’s boys are not, as a rule, touchy.

Это могло бы задеть более чуткую натуру, но мальчики от Биггса, как правило, не слишком щепетильны.

He came to a dead stop, a yard from our step, and, leaning up against the railings, and selecting a straw to chew, fixed us with his eye.

Он встал на мёртвый якорь в трёх шагах от нашего крыльца, прислонился к ограде, выбрал подходящую травинку и, жуя её, впился в нас глазами.

He evidently meant to see this thing out.

Он, без сомнения, решил досмотреть все до конца.

In another moment, the grocer’s boy passed on the opposite side of the street.

Как раз в это время на противоположной стороне улицы появился мальчик от бакалейщика.

Biggs’s boy hailed him:

Мальчик от Биггса окликнул его:

“Hi!

–Эй!

ground floor o’ 42’s a-moving.”

Нижние из сорок второго переезжают.

The grocer’s boy came across, and took up a position on the other side of the step.

Мальчик от бакалейщика перешёл через дорогу и занял позицию по другую сторону крыльца.

Then the young gentleman from the boot-shop stopped, and joined Biggs’s boy; while the empty-can superintendent from “The Blue Posts” took up an independent position on the curb.

Потом рядом с мальчиком от Биггса пристроился юный джентльмен из обувной лавки, тогда как ответственное за мытье пустых бутылок лицо из «Синих Столбов» независимо обосновалось на краю тротуара.

“They ain’t a-going to starve, are they?” said the gentleman from the boot-shop.

–Что-что, а с голоду они не помрут, – заметил джентльмен из обувной лавки.

“Ah! you’d want to take a thing or two with you ,” retorted “The Blue Posts,” “if you was a-going to cross the Atlantic in a small boat.”

–Небось ты бы тоже захватил кой-чего в дорогу, – возразили «Синие Столбы», – если бы собрался пересечь в лодке Атлантический океан.

“They ain’t a-going to cross the Atlantic,” struck in Biggs’s boy;

–Очень им надо пересекать Атлантический океан! – вступил в беседу мальчик от Биггса. –

“they’re a-going to find Stanley.”

Они отправляются на розыски Стенли.

By this time, quite a small crowd had collected, and people were asking each other what was the matter.

Тем временем нас уже окружила порядочная толпа и люди спрашивали друг друга, что происходит.

One party (the young and giddy portion of the crowd) held that it was a wedding, and pointed out Harris as the bridegroom;

Образовались две партии. Одна, состоявшая из более молодых и легкомысленных зрителей, держалась того мнения, что это свадьба, и считала Гарриса женихом;

while the elder and more thoughtful among the populace inclined to the idea that it was a funeral, and that I was probably the corpse’s brother.

другая, куда входили пожилые и солидные люди, склонялась к мысли, что это похороны и что я, скорее всего, брат усопшего.

At last, an empty cab turned up (it is a street where, as a rule, and when they are not wanted, empty cabs pass at the rate of three a minute, and hang about, and get in your way), and packing ourselves and our belongings into it, and shooting out a couple of Montmorency’s friends, who had evidently sworn never to forsake him, we drove away amidst the cheers of the crowd, Biggs’s boy shying a carrot after us for luck.

Наконец мы увидели пустой кэб (когда они не нужны, пустые кэбы появляются на нашей улице, как правило, не реже чем каждые двадцать секунд и загромождают мостовую, не давая ни пройти, ни проехать); мы втиснули самих себя и свои пожитки в кэб, вышвырнули оттуда двух-трёх друзей Монморанси, которые, вероятно, поклялись никогда не разлучаться с ним, и тронулись в путь, провожаемые криками «ура» и ликованием толпы, а также морковкой, которой мальчик от Биггса запустил в нас «на счастье».

We got to Waterloo at eleven, and asked where the eleven-five started from.

В одиннадцать часов мы прибыли на вокзал Ватерлоо и стали спрашивать, с какой платформы отправляется поезд одиннадцать пять.

Of course nobody knew;

Конечно, никто этого не знал;

nobody at Waterloo ever does know where a train is going to start from, or where a train when it does start is going to, or anything about it.

на Ватерлоо никто никогда не знает, откуда отправляется поезд, равно как не знает, куда идёт поезд, если уж он отправился, равно как не знает вообще ничего, относящегося к этому делу.

The porter who took our things thought it would go from number two platform, while another porter, with whom he discussed the question, had heard a rumour that it would go from number one.

Носильщик, взявший наши вещи, считал, что поезд отправляется со второй платформы, а другой носильщик, с которым наш вступил в дискуссию по данному вопросу, утверждал, что до него дошёл слух, будто посадка производится с первой платформы.

The station-master, on the other hand, was convinced it would start from the local.

Начальник же станции, со своей стороны, держался того мнения, что поезд отправляется с пригородной платформы.

To put an end to the matter, we went upstairs, and asked the traffic superintendent, and he told us that he had just met a man, who said he had seen it at number three platform.

Чтобы выяснить все окончательно, мы поднялись наверх к диспетчеру, и он нам объяснил, что сию минуту встретил одного человека, который будто бы видел наш поезд у третьей платформы.

We went to number three platform, but the authorities there said that they rather thought that train was the Southampton express, or else the Windsor loop.

Мы двинулись к составу, стоявшему у третьей платформы, но тамошнее начальство разъяснило нам, что это, скорей всего, саутгэмптонский экспресс, если только не кольцевой виндзорский.

But they were sure it wasn’t the Kingston train, though why they were sure it wasn’t they couldn’t say.

Во всяком случае, оно ручается, что это не кингстонский поезд, хотя оно и не может объяснить, почему оно за это ручается.

Then our porter said he thought that must be it on the high-level platform; said he thought he knew the train.

Тогда наш носильщик заявил, что кингстонский поезд, по-видимому, отправляется от верхней платформы: судя по виду, там стоит наш поезд.

So we went to the high-level platform, and saw the engine-driver, and asked him if he was going to Kingston.

Мы поднялись на верхнюю платформу и нашли машиниста и спросили его, не на Кингстон ли он поведёт состав.

He said he couldn’t say for certain of course, but that he rather thought he was.

Он сказал, что, видимо, да, хотя, конечно, трудно утверждать наверное.

Anyhow, if he wasn’t the 11.5 for Kingston, he said he was pretty confident he was the 9.32 for Virginia Water, or the 10 a.m. express for the Isle of Wight, or somewhere in that direction, and we should all know when we got there.

Во всяком случае, если это не 11:05 на Кингстон, то уж определённо 9:32 вечера на курорт Вирджиния или, в крайнем случае, десятичасовой экспресс на остров Уайт или куда-нибудь в этом направлении, и что мы все точно узнаем, когда прибудем на место.

We slipped half-a-crown into his hand, and begged him to be the 11.5 for Kingston.

Мы сунули ему полкроны и попросили его быть 11:05 на Кингстон.

“Nobody will ever know, on this line,” we said, “what you are, or where you’re going.

–Ни одна душа на этой дороге, – убеждали мы его, – все равно не разберётся, что это за поезд и куда он отправляется.

You know the way, you slip off quietly and go to Kingston.”

Вы знаете, куда ехать; снимайтесь потихоньку отсюда и поезжайте в Кингстон.

“Well, I don’t know, gents,” replied the noble fellow, “but I suppose some train’s got to go to Kingston;

–Не знаю уж, что и делать с вами, джентльмены, – ответил этот славный малый. – Ведь и в самом деле, должен же какой-то состав идти на Кингстон;

and I’ll do it.

придётся мне взять это на себя.

Gimme the half-crown.”

А ну, давайте сюда ваши полкроны.

Thus we got to Kingston by the London and South-Western Railway.

Так мы попали в Кингстон по Юго-Западной железной дороге.

We learnt, afterwards, that the train we had come by was really the Exeter mail, and that they had spent hours at Waterloo, looking for it, and nobody knew what had become of it.

Впоследствии мы выяснили, что поезд, которым мы ехали, был эксетерский почтовый и что на вокзале Ватерлоо его искали несколько часов и никто не мог понять, куда он девался.

Our boat was waiting for us at Kingston just below bridge, and to it we wended our way, and round it we stored our luggage, and into it we stepped.

Наша лодка ждала нас в Кингстоне чуть ниже моста; мы добрались до неё, погрузили на неё вещи и уселись сами.

“Are you all right, sir?”

–Ну как, джентльмены, все в порядке? –

said the man.

спросил хозяин лодочной станции.

“Right it is,” we answered; and with Harris at the sculls and I at the tiller-lines, and Montmorency, unhappy and deeply suspicious, in the prow, out we shot on to the waters which, for a fortnight, were to be our home.

–В порядке, – бодро ответили мы и – Гаррис на вёслах, я у руля, а тоскующий, полный дурных предчувствий Монморанси на носу лодки – двинулись по реке, которой на ближайшие две недели суждено было стать нашим домом.

Get short URL

Text alignment