![]() |
«Я спас его». |
И это был не сон; как часто ей снилось, что он вернулся, — и вот, он теперь здесь, с ними, дома! |
Но почему же она дрожит и смутное, гнетущее чувство страха не покидает ее. |
В воздухе словно что-то нависло, — страшное, тёмное; мстительная злоба бушует все с той же неунимающейся яростью, малейшее подозрение или клевета обрекают на смерть ни в чем не повинных людей; как можно хотя бы на минуту забыть обо всех этих безвинно осужденных — хорошие, честные люди, такие вот, как ее Чарльз, и у них есть свои близкие, и они так же дороги им, как ей Чарльз, — и таких людей день за днём постигает страшная участь, от которой едва спасся ее муж; не оттого ли у нее так тяжело на сердце, что она не может об этом забыть? |
Зимний день клонился к концу, надвигались сумерки, а по улицам все ещё громыхали страшные телеги. |
Люси невольно представляла себе несчастных осужденных, и среди них своего Чарльза, и ее ещё сильней охватывала дрожь, и она тесней прижималась к мужу. |
Отец подбадривал ее; с какой покровительственной нежностью подшучивал он над ее женской слабостью! |
Чердак, башмачное ремесло, номер сто пять, Северная башня — всего этого как будто и не было! |
Он поставил себе целью освободить Чарльза и добился этого. |
Она должна верить в него. |
Пока он с ними, им ничего не грозит. Они жили очень скромно, не только потому, что скромный образ жизни не давал лишних поводов к подозрениям, не раздражал голодный народ, но и потому, что у них было мало денег, Чарльзу в тюрьме приходилось втридорога платить и за скверную еду и за услуги тюремщиков, а кроме того, он помогал неимущим заключенным. |
Отчасти из экономии, а также для того, чтобы избежать домашнего соглядатайства, они не держали прислуги; дворник с женой, жившие во дворе, оказывали им кой-какие услуги, и Джерри, которого мистер Лорри предоставил чуть ли не в полное их распоряжение, дневал и ночевал у них в доме. |
По приказу Республики. Единой Неделимой, несущей Свободу, Равенство, Братство или Смерть, полагалось, чтобы на входных дверях каждого дома на высоте человеческого роста были обозначены крупными буквами имена всех жильцов. |
В силу этого имя мистера Джерри Кранчера красовалось на столбе у крыльца, а к концу дня и сам носитель этого имени вышел на крыльцо отпустить маляра, которому доктор Манетт поручил пополнить список жильцов дома именем Шарля Эвремонда, именующего себя Дарнеем. |
Люди в то время жили в непрестанном страхе, страх и подозрительность изменили весь уклад жизни; самые безобидные мелочи могли внушить подозрение. |
В маленьком семействе доктора, как и во многих других, провизия на день закупалась теперь вечером в небольших количествах в разных мелочных лавочках. |
Так поступали многие, чтобы избежать толков и пересудов, чтобы поменьше привлекать к себе внимание. |
Последнее время, уже в течение нескольких месяцев, мисс Просс и мистер Кранчер вместе ходили покупать провизию: она распоряжалась деньгами, он нес корзину. |
Как только начинало темнеть и на улицах зажигали фонари, они отправлялись за покупками и приносили домой все, что требовалось на один день. |
Мисс Просс столько лет прожила во французской семье, что могла бы знать французский язык не хуже своего родного, будь у нее на то желание, но она этой «белиберды», как она выражалась, знать не желала и понимала на этом языке не больше Кранчера. |
Войдя в лавку, она, даже и не пытаясь ничего объяснить, сразу ошеломляла лавочника каким-нибудь звучным существительным, и если оно не совпадало с требуемым предметом, она, оглядевшись кругом, отыскивала глазами желаемое и, вцепившись в него всей пятерней, начинала торговаться и не отпускала руки до тех пор, пока торг не был доведён до конца. |
Она ничего не покупала, не торгуясь, и какую бы цену ни называл лавочник, прибегая для наглядности к пальцам, она возмущённо трясла головой и показывала ему на палец меньше. |
—Ну, мистер Кранчер, — сказала мисс Просс, — если вы готовы, идёмте! — Она так разволновалась сегодня, что глаза у нее были совсем красные. |
Джерри хрипло подтвердил, что он готов. |
Вся ржавчина с него давно сошла, но острия на его голове по-прежнему торчали частоколом. |
—Сегодня у нас много покупок, — сказала мисс Просс. — Придётся побегать. |
Надо достать вина. |
Воображаю, какие тосты произносят красные колпаки в этих погребках, куда нам придётся зайти. |
—А вам-то что до них, мисс? — возразил Джерри. — Я так думаю, вы все равно не поймёте, будут они пить за вас или за его бабушку. |
—Нечистого бабушку, — помолчав, пояснил он. |
—Пфф! — |
фыркнула мисс Просс. — |
А что там понимать, — всякому и без переводчика известно, что у них на уме, у этих образин, — одни только злодейства да убийства! |
—Тише, дорогая, не надо, — остановила ее Люси. — |
Будьте осторожны, умоляю вас! |
—Да, да, я уж и так остерегаюсь, — отвечала мисс Просс, — но ведь могу же я сказать между нами, что всякий раз, как выходишь на улицу, только и думаешь, как бы тебе не нарваться на этих одержимых, которые пляшут и обнимаются на мостовой, а от них так и разит табачищем да луком. |
Вы, птичка моя, смотрите никуда не трогайтесь с места, покуда я не вернусь! |
И мужа своего никуда не пускайте. Вот так и сидите вдвоём у камелька, положите ему головку на грудь и не вставайте до моего прихода. |
Можно мне задать вам один вопрос, доктор Манетт? |
—Можете позволить себе такую вольность, — с улыбкой отвечал доктор. |
—Ах, бога ради, не произносите этого слова! Довольно с нас всяких вольностей! |
—Хорошо, хорошо, милочка, не буду! — Мисс Просс энергично затрясла головой. — Я только хочу сказать, что я — подданная его величества, всемилостивейшего короля Георга Третьего! — произнося это имя, мисс Просс почтительно присела в реверансе, — и «я смутьянов презираю, ненавижу козни их, на монарха уповаю, боже, короля храни!» |
Мистер Кранчер, в порыве верноподданнических чувств, хриплым басом повторял за ней, слово за словом, точно за священником в церкви. |
—Рада за вас, вы показали себя истинным англичанином, — похвалила его мисс Просс, — жаль только, что вы так простудили себе горло. |
Но вот о чем я хочу спросить доктора Манетта... — |
Мисс Просс, добрая душа, заводя речь о каком-нибудь важном деле, которым были озабочены все, всегда делала вид, будто разговор идёт о пустяках; так и теперь она коснулась этого как бы невзначай. — Скоро ли мы отсюда выберемся? |
—Боюсь, что нет. |
Сейчас поднимать разговор об отъезде было бы небезопасно для Чарльза. |
—Ну, что ж, потерпим! — |
бодро отвечала мисс Просс, подавляя вздох и глядя на золотистую головку, освещённую пламенем камина. — |
Как говорил мой брат Соломон — «держи голову выше, а надо — прикинься мышью»! |
Идёмте, мистер Кранчер!.. |
А вы, птичка моя, никуда не двигайтесь с места! |
Они ушли, а Люси с мужем, ее отец и дочурка остались сидеть у яркого пылавшего камина. |
Мистер Лорри должен был вот-вот прийти из банка. |
Мисс Просс перед уходом зажгла лампу, но поставила ее от них подальше, на угловой столик, чтобы она не мешала им наслаждаться светом камина. |
Маленькая Люси сидела, прижавшись к дедушке, ухватившись ручонками за его руку, и он шёпотом рассказывал ей сказку о том, как одна могущественная фея заставила раздвинуться стены тюрьмы и вывела на свободу узника, который когда-то оказал ей услугу. |
Все было тихо и спокойно, и у Люси как будто отлегло от души. |
—Успокойся, душенька, — сказал отец, прерывая на полуслове свой рассказ и тихонько поглаживая ее руку. — |
У тебя просто нервы не в порядке. Ну, можно ли так пугаться! |
Дрожишь от всякого пустяка. |
И это ты, Люси, дочь своего отца! |
—Мне показалось, папа, — прерывающимся голосом виновато промолвила Люси, повернув к нему бледное испуганное личико, — мне показалось — кто-то идёт по лестнице. |
—Никого на лестнице нет, милочка. Тишина, как в могиле. — |
Не успел он сказать это, как в дверь раздался стук. |
—О папа, папа! |
Кто это может быть? |
Спрячьте Чарльза, спасите его! |
—Дитя моё, я спас твоего Чарльза, — сказал доктор вставая и положил ей руку на плечо. — |
Ну, как можно так не владеть собой! |
Подожди, я открою. |
Он взял лампу и, пройдя через две смежных комнаты в переднюю, открыл дверь. |
Чьи-то тяжёлые шаги затопали по паркету, и четверо патриотов в красных колпаках, вооруженные саблями и пистолетами, ворвались в комнату. |
—Гражданин Эвремонд, он же Дарней! — громко произнёс первый вошедший. |
—Я. Мы за тобой пришли. |
Ты Эвремонд, я тебя узнал. Видел тебя сегодня в суде. Вернёшься снова в тюрьму. |
Именем Республики ты арестован! |
Все четверо окружили его; он стоял посреди комнаты, жена и дочь в ужасе прижались к нему. |
—Скажите, что это значит? За что меня опять арестуют? |
—Довольно того, что мы сказали. Пойдёшь с нами в Консьержери, больше тебе ничего не положено знать, — завтра узнаешь. |
Завтра предстанешь перед трибуналом. |
Доктор Манетт, который до сих пор стоял не двигаясь, с лампой в руке, словно каменная статуя со светильником, внезапно очнулся, поставил лампу на стол, подошёл к патриоту и схватил его за расстегнутую на груди красную шерстяную рубаху. |
—Вы говорите, вы знаете его. |
А меня вы знаете? — спросил он. |
—Да, гражданин доктор, я знаю вас. |
—Мы все знаем вас, гражданин доктор, — подхватили остальные. |
Он медленно окинул их растерянным взглядом, помолчал немного, потом сказал, понизив голос: |
—Тогда, быть может, вы мне ответите, что это значит? |
Патриот замялся. — Донос на него поступил, гражданин доктор, — мрачно ответил он, — в комитет Сент-Антуанского предместья... |
Вот этот гражданин из Сент-Антуана, — и он указал на патриота, стоявшего рядом. |
Тот, кивнув, подтвердил: — По обвинению Сент-Антуанского предместья. |
—В чем же его обвиняют? — |
спросил доктор. |
—Гражданин доктор, — сурово и с явной неохотой сказал первый, — не задавайте больше вопросов. |
Если Республика требует от вас жертвы, мы не сомневаемся, что вы, как добрый патриот, с радостью принесёте ей любую жертву. |
Республика прежде всего. |
Воля народа — закон. |
Скорей, Эвремонд, мы спешим! |
—Ещё одно слово, — остановил его доктор. — |
Скажите мне, кто на него донес? |
—Мне не положено отвечать. Спросите у этого гражданина из Сент-Антуана. |
Доктор перевёл на него взгляд. |
Тот молчал, в нерешительности переминаясь с ноги на ногу, потом, глядя куда-то в сторону, подёргал себя за бороду и, наконец, вымолвил: |
—Оно, конечно, не положено, но к нам поступило донесение от гражданина и гражданки Дефарж. |
И ещё от одного человека. |
—От кого же ещё? |
—И вы это спрашиваете, гражданин доктор? |
—Да. |
Тот глядел на него каким-то странным взглядом. — Ну, так завтра вам ответят. |
Больше я ничего не могу сказать. |
— Ты можешь быть совершенно спокойна, дитя моё, твои мученья подходят к концу. Ещё несколько часов, и тебе возвратят его. Я постарался склонить в его пользу всех, от кого зависит решение. |
Мне надо повидать Лорри. |
Он остановился. |
Грохот колёс по мостовой гулко прокатился где-то рядом. |
Оба, и отец и дочь, знали, что это значит. |
Одна. |
Две. |
Три. |
Три телеги, битком набитые страшным грузом, двигались по заснеженной мостовой. |
— Мне необходимо повидать Лорри, — повторил доктор, быстро сворачивая с Люси в первый переулок. |
Преданный своему долгу, честный старик все ещё возился с запутанными делами фирмы; он не считал возможным сложить с себя ответственность. |
В связи с конфискацией имущества в банк поступали частые запросы, и он удовлетворял их с помощью своих книг. |
Он не щадил усилий, чтобы спасти все, что можно, для законных владельцев, и ему это иногда удавалось. |
Никто лучше его не мог бы уберечь вверенные Теллсону ценности и избежать при этом всяких неприятностей и огласки. Сумрачно-багровое небо чуть золотилось на западе, над Сеной стелился туман, надвигались сумерки. |
Когда они подошли к банку, уже почти стемнело. |
Угрюмый, пустынный, вырос перед ними в темноте величественный дворец монсеньёра. |
На дворе над кучей мусора белела громадная вывеска: |
Народная собственность. |
Республика Единая, Неделимая, Свобода, Равенство, Братство или Смерть! |
Кто бы это мог быть у мистера Лорри? Чей это дорожный плащ брошен на стуле? |
Кто этот посетитель, который только что прибыл откуда-то и не желает показываться? |
Мистер Лорри, взволнованный и удивленный, бросился к Люси и горячо обнял свою любимицу. Кому он повторил то, что она ему сказала? С кем это он говорил, когда, повернувшись к дверям спальни, откуда он только что вышел, он повторил за ней, повысив голос: |
— Переводят в Консьержери, суд назначен на завтра! |
|